ужина. Мать Кокшага и все женщины его племени

тоже запасали эти ягоды на зиму еще потому, что они

помогают от угара, а если поесть их с горячим ме-

дом, то вылечивают от простуды и кашля.

Чур подкрался к девушке совсем неслышно. Стоя

в трех шагах за ее спиной, он видел, как проворно

работала она обеими руками, наполняя берестяную

набирушку спелыми темно-красными ягодами, а по-

одаль стоял уже полный лубяной кузов. Чтобы не ис-

пугать девушку, Чур осторожно, чуть-чуть тронул ее

плечо рукояткой копья. Она обернулась, удивилась,,

но не заголосила на весь лес от страха, а зачуралась

негромко, как от лешего, духа лесного:

— Ох, чур меня, чур меня!

И сидела на холмике, не сводя с пришельца боль-

ших синих глаз.

А Чур не поверил своим ушам. Не почудилось ли

ему, что девушка дважды назвала его по имени? Это

было неожиданным и непонятным.

— Да, я охотник Чур, сын Черкана и Кокшаги.

А ты чья? Ты Рутка?

Ягодница глядела на него по-прежнему со стра-

хом, повторяя вполголоса:

— Ой, чур меня, чур меня!

С минуту Чур стоял в раздумье, потом не торо-

пясь достал из сумки овсяный колобок и осторожно

бросил на колени девушке. А овсяный колобок, испе-

ченный женщиной, это уже не шиш болотный, не ле-

ший, не дух лесной. С незапамятных времен он —

верный спутник человека в близких и дальних похо-

дах, на работе, на промысле. Этот пресный круглый

хлебец до надобности держали под одеждой, возле

бока. Коло бока, как говорили в старину. Исподло-

бья взглянув на Чура, девушка бережно взяла коло-

бок. Он был еще совсем мягкий, этот колобок, от него

шел чудесный и родной запах липового меда, хмеля

и пихтовых веток, которыми Кокшага подметала го-

рячий под печки перед тем, как посовать туда колоб-

ки. Снова глянула на Чура. «Нет, это не оборотень,

не шиш лесной и совсем не леший, а человек, только

не нашего роду-племени!» А он, этот лесной дух, не

глядя на девушку, начал быстро-быстро собирать с

моховых кочек темно-красные ягоды и полными при-

горшнями ссыпать в набирушку. Очень скоро он на-

брал ее дополна, поставил к ногам ягодницы и по-

махал рукой в сторону реки.

— Домой пора, пойдем вместе!

Не понимая речи, девушка сообразила, о чем го-

ворит этот простодушный парень, уже вскинувший на

свои плечи тяжелый кузов с ягодами. Ей оставалось,

только взять набирушку и идти следом за ним до ре-

ки. Когда вышли на берег, Чур обернулся, взглядом

спрашивая, куда идти. И она пошла передом вверх по

реке, по знакомой ей чуть приметной тропе. На ходу

она жевала овсяный колобок, изредка отламывая по^

кусочку для Уголька. Шли молча и быстро, и спелые

желуди, опавшие с пожелтевших дубов, хрустели под

их ногами.

Потом на солнечном крутояре присели отдохнуть-

Она смотрела теперь на Чура совсем без страха, огля-

дывала с любопытством с ног до головы. А колобок

с запахом пихты оказался таким вкусным и сытным,,

какие в ее доме пекли только по праздникам. Девуш-

ка погладила рукой Уголька, а Чур, показывая на

нее пальцем, спросил:

— Ты Рутка, да?

Но девушка, не зная его языка, не вдруг по-

няла, о чем ее спрашивают. Тогда он указал на

себя:

— Я — Чур, сын Черкана и Кокшаги. Я — ЧурГ

А ты Рутка?

И при последнем слове опять указал на нее ру-

кой. Теперь и она начинала понимать и тряхнула го-

ловой :

— Нет, я Устинья. Устя, Устя!

Тут широко улыбнулся Чур:

— Так ты Устя? Устя — это хорошо! А я Чур!

Чур!

И каждый раз показывал себе на грудь. И она по-

няла, что Чур — это его имя. Имя не лесного бога,

которым она чуралась от злых шишей и леших, а вот

этого доброго увальня с черными глазами и бровями»

чуть скуластого и приземистого.

После такого объяснения они снова тронулись в

путь: Устя впереди, а Чур за ней, а там, где позво-

ляла тропинка, шли рука об руку, изредка спраши-

вая друг друга, каждый по-своему:

— Так ты Устя, да? Это хорошо!

— Да, я Устя. А ты Чур? Это ладно!

И обоим было радостно, хотя и говорили по-раз-

ному, и кузовок с ягодами совсем не казался тяже-

лым, а путь незаметно подходил к концу.

Берега Дикой реки здесь были еще выше и подни-

мались над ней крутыми глинистыми обрывами, а

хвойный лес перемежался лиственным и пустошами.

Вот из-за одной излучины показались бревенчатые

избы большого селения, а к нему от реки вилась по

крутояру тропинка. Здесь девушка взяла у спутника

кузов с ягодами, взвалила на свои плечи и, подхва-

тив набирку, быстро пошла вверх по тропе к родному

селу.

Взобравшись на кручу, она сверху призывно по-

махала рукой, чтобы Чур следовал за ней, и пропала

за берегом. И он, не раздумывая, пошел в селение

русов.

Но медленно и осторожно подходил Чур к чужо-

му поселку. Избы стояли в один ряд лицом к реке, а

позади них чернели нежилые приземистые построй-

ки. В конце селения, впритык к лесистому берегу, вы-

силось одинокое строение с несколькими крышами,

одна другой выше, с тесовым шатром над самым вы-

соким срубом. А на вершине шатра — странное изо-

бражение из дерева. Вот из одной избы вышли люди,

а с ними и она, его первая знакомая в этом крае.

Незнакомые люди, старые и молодые, мужчины и жен-

щины, высыпали из домов, окружили Чура и с любо-

пытством разглядывали нежданного гостя, его одеж-

ДУ> оружие и Уголька, прижавшегося к ноге хозяи-

на.

Пока чужие люди на него дивились, острый глаз

Чура успел приметить, что все они тоже носили аму-

леты, подвешенные на шнуре через шею. Эти штуч-

ки из желтого и белого металла похожи были на ле-

тящего жучка. У одного толстого старика, одетого в

длинную черную одежду, большой такой амулет бол-

тался на груди поверх одежды.

Этот старик появился из избы, стоявшей вплотную

к большому странному дому под островерхой крышей,

и сразу не понравился Чуру своей тучностью и не-

добрым взглядом.

Люди долго слушали рассказ Усти. По тому как

она живо говорила, всплескивая руками и погляды-

вая на Чура, он понял, что она рассказывает о своей

нечаянной встрече в лесу и как она испугалась. Вдо-

воль наглядевшись, люди разбрелись по домам, а

отец и братья Усти позвали Чура в свою избу, поса-

дили за стол на широкую скамью, а старая женщина,

мать Усти, подала ужин. Но прежде чем сесть за стол,

все стали лицом в передний угол, помахали перед со-

бой руками и покивали головами, словно кланяясь

кому-то невидимому. Для Чура это было в диковин-

ку и занятно, он оглянулся в тот угол, но в сумраке

ничего не увидел. После еды, поднявшись из-за сто-

ла, все опять помахали перед носом руками и поки-

вали головами. Чтобы угодить хозяевам за добрый

ужин, Чур тоже хотел за всеми повторить то же са-

мое, но Устя легонько ударила его по руке и покру-

тила головой: «Не надо!» Потом она принесла сноп

свежей соломы и постелила гостю постель на мужской

половине избы, где спали отец и братья.

Утром за завтраком Чур опять спросил девушку:

«Ты Устя?» И когда та повторила свое имя, он пе-

респросил всех ее семейных и запомнил их имена.

Всей семье русов Чур пришелся по душе своей сме-

лой простотой и бесхитростным нравом, а старая жен-

щина не забыла и его собаку накормить. Потом каж-

дый взялся за свое дело.

Пока Устя просеивала на ветру ягоды, очищая их

от лесных былинок и моховинок, Чур сидел на за-

валинке избы и смотрел, как она работает. И все ка-