— Но я хочу первой увидеть их. Кроме того, это спасает меня от нашего Думбла. Этот малыш — сущий террорист!

— Точно! — Аббатиса закивала в знак согласия и сделала стежок. — Куда я ни пойду, обязательно выныривает Думбл и начинает клянчить День Названия.

— Может быть, Осень Орла? — хихикнула ежиха.

— Честное слово, если я еще раз услышу такое, оторву маленькому негоднику хвост! — возмутилась аббатиса.

В этот самый момент маленький негодник был участником одного из многих секретных совещаний, происходивших в последние дни. Третий день варили эль, и такие тайные совещания вошли в привычный распорядок дня. Кротоначальник и Тодд Иголка устраивали их в погребе, или в спальне, заставляя брата Остролиста присматривать за дверями, или просто в саду. С Думбла взяли страшную клятву, что он ни словом не обмолвится ни аббатисе Долине, ни ежихе. До тех пор, конечно, пока не придет время.

Очаги на кухне гасили поздно, в горячих духовках румянились на добавку оладьи, булочки, пирожки и запеканки. Кроты постоянно сновали через сад, по секрету беседуя друг с другом. Некоторые из них катили огромные сыры из кладовых и тоже беседовали. Другие толкали перед собой большие бочки с октябрьским элем и клубничным напитком и тоже беседовали. А иные беседовали, укрывшись за какими-то таинственными мешками.

Ближе к обеду ветерок сник, и также поникла голова аббатисы Долины. Старушка заснула прямо в кресле у камина. Вера Иголка укрыла ее пледом, который они вдвоем и вышили, и, стараясь не шуметь, вышла за порог.

Солнце как раз показалось из-за рваных туч, когда король Макстрах расправил крылья и сделал короткую пробежку. При этом золотой орел чуть не столкнулся с ежихой. Резко затормозив, он повернулся и стал разбегаться в обратном направлении. Ежиха почтительно следила за ним.

— Извините, Ваше Величество, я не помешала? Вы, наверное, делаете утреннюю зарядку?

Макстрах фыркнул и еще раз переступил с одной лапы на другую:

— О нет, дор-р-рогая. Если это и зар-р-рядка, то зар-р-рядка для кр-р-р-ыльев, моим пер-р-рьям нужен хор-р-роший ветер-р-р.

Как следует разбежавшись, он взмыл в воздух.

Все пять лодок землероек были уже на широкой глади Великого Южного Потока. Мара сидела рядом с Самкимом, работая веслом вместе с остальными. До барсучихи доносились слова, которыми обменивались Арула с Пикклем, сидевшие в другой лодке. Арула с увлечением рассказывала зайцу о пирах в аббатстве Рэдволл. И вдруг раздалась команда:

— Суши весла! Достать луки и стрелы!

Мара подняла глаза и увидела огромную хищную птицу, которая описывала круги над водой и медленно приближалась к лодкам. Мара угрожающе подняла весло, а Самким, обнажив меч, стал рядом с ней.

Лог-а-Лог крикнул:

— Не стрелять, пока она не станет атаковать. Огромная птица парила над лодками. Выписывая один из кругов, она настолько снизилась, что задела кончиком крыла Мару и Самкима.

— Эй, вы, хр-р-рабр-рр-рецы, попр-р-робуйте только выстр-р-релить, и я заставлю вас пожалеть об этом.

Пиккль опустил весло и почесал за ушами:

— Что прокуковала это почтенная птичка? Кто-нибудь может мне сказать, а?

Алфох зажал лапой рот зайцу:

— Помолчи, мне кажется, она хочет что-то сказать. Птица определенно не собирается причинять нам вред, иначе она бы давно уже напала на нас. Эй, наверху! Мы — землеройки из Гуосима! Кто ты и откуда явился?

Орел снизился и прокричал:

— Рэ-э-э-дво-о-о-лл!

Самким подпрыгнул от удивления и, замахав мечом, прокричал в ответ:

— Рэ-э-э-дво-о-о-лл!

Орел развернулся и унесся на север вдоль другой протоки.

Самким задрожал от волнения:

— Ты слыхала, Мара? Хватайте весла! Я уверен, он хочет, чтобы мы следовали за ним. Что скажешь, Лог-а-Лог?

Предводитель землероек взялся за весло:

— Думаю, ты прав. Во всяком случае, он летит в правильном направлении; двигаясь по этой протоке, мы намного укоротим путь. Ладно, давайте следовать за птицей. Весла на воду, Гуосим!

— Садись-ка в повозку, Вера. — Труг стоял, держа на плече упряжь.

Маленькая зеленая коляска была уже готова для поездки. Аббатиса Долина и Вера Иголка были разбужены на рассвете, у ворот сторожки их уже поджидали Тодд и сестра Настурция. Все собрались на лужайке.

Труг оглянулся на них через плечо:

— Все готово, шевелите лапами! Пожалуйте в коляску, мы совершим чудесную прогулку. Идет?

Ежиха поплотнее закуталась в плащ:

— Покорно благодарю, Труг. Для чего нам эта прогулка?

Труг нетерпеливо фыркнул:

— Мы отправимся за фиалками и камнеломкой, что растут на церковном дворе у Святого Ниниана. Я уже говорил вам, что они очень нужны брату Остролисту для приготовления лекарств. Садитесь! Не идти же пешком!

Не слишком охотно обе подруги сели в коляску и откинулись на подушках, разложенных на сиденье специально для них.

— Но почему так рано? — недовольно покачала головой аббатиса Долина.

Тодд Иголка распахнул главные ворота:

— Потому что это самое лучшее время для фиалок и камнеломки. Хорошей прогулки!

Ежиха погрозила лапой своему мужу:

— Что это ты задумал, отсылая нас в такую даль? Неужели не нашлось кого-нибудь помоложе, кто сумел бы нарвать травы?

Труг весело катил коляску по тропинке сквозь туман занимающегося рассвета.

Позади них Тодд Иголка захлопнул ворота и побежал через лужайку, размахивая своей тростью:

— Они уехали. Надо торопиться!

Лодки причалили к берегу там, где указал орел Макстрах. Дальнейший путь стал приятной прогулкой через тенистый лес. Путники зажгли фонари и углубились в Лес Цветущих Мхов. Самким и Арула шли впереди, следя за темным силуэтом Макстраха, когда он появлялся над верхушками деревьев. Арула глубоко вздохнула:

— Хур, пахнет чем-то вкусным, Самким. Это запах родного очага!

Самким потянул носом:

— Я, кажется, понимаю, что ты имеешь в виду. Мара сорвала листик и растерла его в ладони, продолжая вглядываться в чащу леса:

— Деревья, Пиккль, я в жизни не видела столько деревьев. Они стоят так величественно и торжественно, будто часовые, и здесь не слишком жарко и совсем не холодно. И песок совсем как у нас около Саламандастрона. Я чувствую, что скоро полюблю эти места.

— А я чувствую, что полюблю любое место, где меня толком накормят, старушка. После ужина прошла уже целая вечность, я проголодался.

В тот же рассветный час, когда коляска выехала за ворота аббатства, путники вышли из леса на опушку. Идти здесь было значительно легче, но за плечами у них была уже целая ночь пути. Неунывающий Пиккль решил подбодрить спутников, слагая на ходу немудреную песенку:

Солнышко согрело всех, путешественники зашагали веселей, а высоко в небе парил золотой орел. Все громко закричали:

— Ура! Рэдво-о-олл! Логалогалогалог! Аббатиса Долина потерла глаза и подозрительно огляделась вокруг. Солнце уже поднялось высоко, и теперь колеса повозки стучали по твердой земле.

— Труг! — окликнула она. — Ты куда завез нас? Я не была в этих местах целую вечность, но узнать их я все равно могу. Мы давно уже миновали церковь Святого Ниниана.

Труг пробормотал что-то неразборчивое себе в усы и ускорил шаг. Вера Иголка внезапно проснулась:

— Что случилось, дорогая? Что такое «Лог-а-Лог»?

— Что еще за Лог-а-Лог? Ничего я не говорила ни о каком Лог-а-Логе.

Ежиха призвала аббатису к молчанию:

— Остановись, пожалуйста, Труг. Послушайте! Труг убавил шаг. Все трое внимательно прислушались. До них докатился далекий звук:

— Рэдво-о-олл! Логалогалог! Рэдво-о-олл! Логало-галог!

Вера Иголка недоуменно покачала головой:

— Кто это там шумит?