Тогда Шинь принялся готовить для них угощение. Взял он котелок и положил туда горсть рису. Все вокруг удивились — котелок-то больно невелик! — хохочут, но Шинь спокойно продолжал свое дело. А когда воины принялись за еду, то удивились еще больше: десять тысяч воинов наелись досыта из одного котелка, а котелок все полнехонек.

— Нечего и думать победить чудодея, который накормил из маленького котелка целое войско! — перешептывались вражеские воины.

Снова поднялся Шинь на крепостную стену и громко воскликнул:

— Эй, воины! Слушайте меня! Пусть те, кому еще не надоело убивать друг друга, продолжают сражаться. А те, кто не хочет попусту кровь проливать, пусть расходятся по домам!

Закричали вражеские воины в один голос:

— Слушай нас, Шинь! Нам всем надоело воевать! Не хотим мы больше кровь проливать!

Загудел вражеский стан растревоженным ульем, стали расходиться воины кто куда, военачальников никто и слушать не желал.

Тогда Шинь взмахнул рукой и опять громко закричал:

— Вы здесь все семь крепостных ворот разворотили, разбили в щепы! Будет справедливо, если вы сделаете новые ворота.

Тотчас вражеские воины принялись за дело и через двенадцать дней построили семь новых ворот — куда краше прежних.

Снова воцарился покой во владениях Небесного властителя. Шинь играл на лунной лютне и пел веселые песни — песни о счастье мирной жизни.

Только теперь Небесный властитель оценил по достоинству таланты Шиня и решил сделать его главным своим советником, но тот отказался:

— Батюшка, хочу я, чтобы всем повелевали вы, я же буду у вас в помощниках.

 давние времена остались два брата сиротами. А хозяйство им досталось хорошее. Сначала жили братья вместе под одной крышей. А потом старший брат женился. Вот однажды говорит он младшему:

— Пришло время разделить наше наследство. Выделю я тебе долю, чтобы и ты имел на что жить, на что учиться.

В назначенный день старший брат вытащил бумагу и говорит:

— Ты, братец, у учителей учился, наверное, знаешь, что все предметы относятся или к мужскому роду, или к женскому, или к среднему. Давай делить родительское наследство. Я муж, а потому беру себе все вещи мужского рода. У меня есть жена, поэтому и вещи женского рода тоже должны быть мои. Ну, а ты один, сам по себе, потому возьмешь все вещи среднего рода. По-моему, такой раздел будет самый справедливый. Если ты согласен, подпиши бумагу!

Младший брат не заподозрил подвоха, подписал.

Стали братья наследство делить: тут-то и оказалось, что все в хозяйстве или мужского, или женского рода.

— Так, — начал дележ наследства старший брат, — этот дом — мужского рода, значит, мой. Этот буйвол — мужского рода, значит, тоже мой. Кувшин — мой, плуг — мой, борона — моей жены…

С самого утра до вечера перечислял старший брат вещи, оставшиеся от родителей, и все эти вещи были или мужского, или женского рода. Когда стемнело, младший брат схватил весло и сказал:

— Все здесь не мое. Только весло среднего рода, только оно мое.

Так с веслом на плече и вышел из родного дома. А старший вдогонку смеялся над ним и потешался.

С тех пор стал младший брат ходить каждый день в лес да хворост собирать, тем и кормился. Дома у него не было, и он просился на ночь то к одному, то к другому соседу. Иной раз ночевал в храме или часовне, в придорожной харчевне или под мостом, будто нищий. Но он старательно трудился — не протягивать же руку за милостыней.

Однажды младший брат ночевал под мостом. Ночь была лунная, светлая, и он, проснувшись, решил, будто уже светает. Поднялся юноша и пошел в лес за хворостом. Добрался до опушки, видит, еще ночь, луна светит, звезды сияют. Прилег он под старым раскидистым деревом да и не заметил, как заснул. Не знал юноша, что под этим деревом по ночам обезьяны любят резвиться. Прибежали обезьяны к дереву, чтобы поплясать, да вдруг видят, лежит под деревом какой-то незнакомец. Подумали обезьяны, что это мертвый, и решили отнести подальше. Юноша проснулся, когда обезьяны уже подняли его и собрались нести. Он сначала чуть было не закричал, да спохватился. Любопытно ему стало, куда это потащат его обезьяны. Лежит он спокойно и ждет, что будет. Идут обезьяны, тащат юношу. Остановились вдруг и заговорили, заспорили:

— Отнесем-ка его в серебряную пещеру, там оставим! Зачем тащить в золотую?

— Ну нет! Отнесем в золотую пещеру! Там оставим! Зачем тащить в серебряную?

Поговорили обезьяны, пошли дальше. Принесли юношу куда-то, оставили и побежали скорее к раскидистому дереву развлекаться. Поднялся юноша, огляделся: вокруг него золото огнями переливается. Обрадовался он, набрал золота целый мешок.

С тех пор младший брат разбогател. Построил себе дом, купил землю, завел буйволов, быков и зажил припеваючи.

Молва о том, что бедный юноша нашел золото и стал богат, разнеслась по всей округе. Дошла эта молва и до ушей старшего брата. Он и верил, и не верил. А однажды, накануне дня памяти отца, младший брат сам к нему приходит и в гости зовет. Старший брат обещал прийти, ему не терпелось узнать, правду ли говорят люди.

Приходит старший брат к младшему и не может скрыть своего изумления:

— Как же это ты сумел так разбогатеть?

Не стал младший брат ничего скрывать и рассказал все как есть. Глаза у старшего брата от жадности разгорелись, ему страсть как захотелось попасть в золотую пещеру и набрать побольше золота.

Выбрал он ясную лунную ночь и пошел в лес, улегся там под старым раскидистым деревом и стал ждать. Прискакали обезьяны, начали резвиться, а как увидели незнакомца, обступили его, подняли и потащили куда-то. Потом обезьяны остановились, и одна из них сказала:

— Отнесем его в серебряную пещеру. Там оставим. Зачем тащить в золотую?

Тут жадный старший брат не выдержал и закричал:

— Не надо в серебряную! Несите в золотую!

Испугались обезьяны, так и прянули от алчного человека. И покатился жадный старший брат по склону горы. Крепко ему намяло бока, да и голову себе он порядком разбил.

 давние времена жил на свете юноша, и славился он добротой, да не только к людям, но и к зверям, большим и малым. Потому и прозвали его Добряком.

Все наследство, что оставили ему родители, он раздал бедным, а сам перебивался кое-как. Но о родителях своих Добряк всегда помнил и каждый год в их память угощение устраивал.

Вот как раз накануне такого дня приготовил юноша рис и курицу. Вдруг видит, подобралась к рису мышь, полакомиться собирается. Поймал юноша мышку и говорит ей:

— Мышка, мышка! Ты зачем у бедняка рис воруешь? Чем я завтра гостей угощу? Беги-ка в другой дом, ищи себе добычу в другом месте!

И отпустил мышку, побежала она, обрадовалась.

А ночью, слышит юноша, в дом лиса лезет — запах курятины учуяла.

— Лиса, лиса! — схватил ее Добряк. — Я человек бедный. Зачем у меня воруешь? Оставь курицу! Чем я буду завтра гостей угощать?

Укоризненно покачал головой юноша да и отпустил лисицу. Почуяла лисица волю, обрадовалась, в темный лес побежала.

На следующий день собрался Добряк перед гостями блюдо с курицей и рисом ставить, а над блюдом муха кружит, тоже хочет полакомиться. Изловчился юноша, поймал муху — жужжит она у него в кулаке, вертится, думает, конец ей пришел.

— Муха, муха! — говорит ей Добряк. — Я человек бедный. Зачем у меня воруешь? Вот я гостей угощу, а что останется, тебе отдам, прилетай после.

И отпустил муху. Полетела она, обрадовалась, весело зажужжала.

С тех пор далеко разнеслась молва о доброте юноши. Узнали о ней и в королевском дворце. А король как раз собирался выдать замуж принцессу и подыскивал ей хорошего жениха, умного и доброго. Услышал король про Добряка, отправил за ним вельможу, и вскоре юноша предстал перед королем.

Оглядел тот Добряка, показался юноша королю неотесанной деревенщиной: не оказалось в Добряке ни придворной льстивости, ни придворного блеска. И решил тогда король вежливо отказать Добряку.

— Я бы с большой радостью отдал дочь за тебя, — сказал государь с притворным радушием. — Только ведь, чтобы жениться на принцессе, нужно тебе принести во дворец свадебный подарок — большое золотое блюдо.

Услышал это Добряк, приуныл, понял, что не быть ему королевским зятем. Бредет он по лесу, не знает, что делать. Вдруг лисица, которую юноша когда-то на волю отпустил, дорогу ему перебегает. Остановилась лисица и спрашивает:

— Что ты так печален, юноша?