А в дупле баньяна уже сидел отец Нгачхаи, и приятели тут же услышали ответ — будто бы это нат баньяна говорит громким голосом:

— Пусть большую часть получит тот, кого зовут Нгачхая!

Когда Нгатама услышал этот ответ, он сразу понял, в чем тут дело.

— Ладно, — сказал он Нгачхае, — забирай себе все, мне ничего не надо!

С этими словами Нгатама взял охапку соломы, сунул ее в дупло баньяна и сделал вид, что сейчас подожжет солому.

Когда Нгачхая увидел, что его отец того и гляди сгорит, заговорил ласковым голосом:

— Уж ладно, друг! Бери лучше ты все, что здесь есть, а мне ничего не надо!

И Нгатама не стал поджигать солому. Как и в первый раз, мошенники поняли, что стоят друг друга, и разделили все поровну.

Перевод В. Касевича

В давние времена жили в одной дальней деревне четыре друга: вместе ели, вместе гуляли — были очень дружны. Было им лет по шестнадцати, и они очень любили подшутить над своими односельчанами. А недалеко от деревни, у холма на берегу реки, жил один старик-крестьянин. Семьи у него не было, жил бобылем один-одинешенек. В деревне старик и разу в год не бывал, но всех жителей до единого знал по имени — начиная с детишек и кончая своими сверстниками.

Однажды четыре друга решили подшутить над стариком. Подобрались они к его хижине и стали шипеть по-змеиному. А потом один из парней и говорит:

— Давайте-ка проверим, осталось что-нибудь у старика в голове или уже совсем рехнулся.

И они вошли в хижину старика. Старик угостил их зеленым чаем. А тот из шутников, что считался у них первым, предложил:

— Давайте друг другу истории рассказывать. Кто не поверит рассказчику — будет ему до конца жизни служить!

Старик посмотрел на них и согласился.

— Ладно, — бормочет. — Вот ты и начинай!

Первый стал рассказывать:

— Помню, когда я еще в утробе у матери был, ей вдруг кисленького захотелось. Увидел я, что у нее слюнки текут, — быстренько выбрался наружу, сорвал несколько ягод тамаринда и дал ей. Ну, а потом — обратно. Ну как, папаша, может такое быть?

А старик отвечает:

— Отчего же, всякое бывает!

— А вот когда я в материнской утробе сидел, — вмешался второй из шутников, — очень уж захотел кокосового молока. Ну, выбрался я наружу, залез на кокосовую пальму, сорвал один орех и полакомился. Да только вниз побоялся слезать — сбегал в дом, взял лестницу, приставил к пальме и уж тогда спустился. Ну что, папаша, веришь?

А старик знай свое:

— Отчего же — верю. Что ж тут такого, чтобы не поверить?

Третий шутник стал рассказывать:

— Пошел я как-то на берег, вижу — рыба большая у берега ходит. Я в воду зашел и поймал ее. Только рыба была такая большая, что одному ее никак не вытащить. Я быстренько сбегал домой, принес огня, здесь же в воде ее зажарил и съел. Ну как, папаша, веришь ли ты этому?

— И тут ничего такого нет, чтобы не поверить, — отвечает старик. — Верю, конечно.

Наконец заговорил последний из друзей:

— Дом у нас очень большой, на высоченных сваях стоит. Однажды наша служанка родила ребенка, и вот он случайно через щель в полу выпал. Так пока он до земли долетел — у него не только борода успела вырасти, но даже и волосы поседели, совсем стариком стал. Правду я говорю, папаша?

Старик опять в ответ:

— Отчего же не верить — если выстроить очень высокий дом, может и так получиться. Я верю тебе.

Выдохлись шутники. Пришел черед старику истории рассказывать. Приятели заранее решили соглашаться со всем, что бы старик ни говорил, и на все отвечать «верим».

Ну, когда они сказали: «Говори же, папаша, говори!» — старик начал:

— Лет шестнадцать назад я на своем поле хлопок посеял. И вырос куст, на котором было четыре коробочки. Когда коробочки созрели, из них вышли четыре мальчика. Одного я назвал — Тона́, другого — Дата, третьего — Моута, а четвертого — Сейта. А потом они вдруг куда-то пропали. Сейчас им было бы столько, сколько вам, по шестнадцати лет. Я их вырастил, выкормил, и, само собой, все четверо — мои собственные слуги. Ну, а коли уж начистоту — вы и есть эти четверо. Верно я говорю?

Тут у четырех шутников глаза на лоб полезли. Ведь те имена, что старик называл, были их собственными именами! Сказать, что не верят, — навек слугами старика станут. Сказать, что верят, — то же самое получится.

Молчат парни, слова сказать не решаются.

— Ну-ка, отвечайте!

Старик хихикает, а друзьям не до смеха, думают, как бы ответить, да ничего придумать не могут.

Молчали-молчали шутники, а потом признались:

— Не можем мы, папаша, ничего ответить!

Так старик посрамил шутников, которые думали, что они всех умнее. Как говорится, на свое копье сами и наткнулись.

Перевод А. Бурман

Когда-то в одной деревне жил богач. У него было семь дочерей-красавиц. А в его доме работало двое братьев-батраков. Младшего звали Касхоун, старшего — Найоун. Касхоун полюбил старшую из дочерей, а Найоун — самую младшую, и братья пошли к богачу, чтобы испросить согласия жениться на его дочерях. Богач разгневался и закричал:

— Да как вы смеете даже думать о таком? Вы — бедняки, мои рабы, разве вы ровня моим дочерям?

И богач выгнал их из дому.

Пришлось брать им уйти в другую деревню. Там они работали с утра до ночи, трудились без устали и вскоре разбогатели.

А богач тем временем умер. Дочери его ничего делать не умели, трудиться не хотели и жили припеваючи, проживая отцовское наследство. В конце концов они прожили все, что у них было.

Однажды семь сестер отправились на рисовое поле Касхоуна и Найоуна и стали подбирать колосья, оставшиеся после жатвы. Вдруг они заметили на поле братьев — бывших их батраков. Сестры спрятались от них в ближайший стог.

Касхоун, увидев огромный стог, сказал:

— Давай подожжем его и посмотрим, что в нем такое.

И младший брат поджег стог. Сестры были так горды, что постеснялись выйти из стога, хотя он весь уже был охвачен пламенем. Так они и сгорели. Как только сестры умерли, на вечернем небе засверкали семь звезд созвездия Чатика[65]. Но до сих пор они так сердиты на братьев Касхоуна и Найоуна, что в месяцы касхоун[66] и найоун[67] не показываются, а в остальное время года ярко светят на небе.

Перевод О. Тимофеевой

Когда-то в одном королевстве разбойничала билума. Жила она в глухих лесах и почта каждый день являлась в столицу, приводя всех жителей в смятение. Жители в ужасе разбегались кто куда, и вскоре город почти опустел.

Однажды билума явилась в столицу и ворвалась в королевский дворец. Король и королева со всей челядью и стражей поспешно укрылись в подземелье и приготовились к осаде. Одна только маленькая принцесса осталась забытой в колыбельке.

Билума обшарила все углы дворца и наткнулась на принцессу. Она забрала ее и утащила в лес.

В тот день билума была сыта и пощадила принцессу. А потом привязалась к малютке, кормила ее разными плодами, таскала листья и корешки растений, а себе добывала мясо. Так прошло некоторое время. Принцесса выросла и стала красивой девушкой.

Билума, отправляясь на поиски пищи, всегда усыпляла принцессу и укладывала ее на постели так, чтобы ногами та лежала к изголовью. Постель ее была необычной — ее сделали маги-волшебники, и спящую принцессу можно было принять за мертвую.

Однажды в страну, где бесчинствовала билума, попал принц из другого королевства. Как раз в это время объявили королевский указ: кто освободит королевство от билумы и разыщет принцессу, тот — будь он мужчиной или женщиной — получит достойную награду! Принц объявил королевским гонцам, что он убьет билуму. Гонцы привели его во дворец и доложили королю.

Король спросил:

— Ты сможешь убить билуму?

— Да! — подтвердил принц.

Тогда король велел отвести принца в лес, где жила билума. В лесу принц пробрался в пещеру и стал осматриваться. Билумы нигде не было, зато он увидел спящую принцессу. Подкравшись к ней, принц попытался разбудить ее. Но принцесса не шевелилась, она крепко спала. Тогда принц догадался переложить ее в постели головой к изголовью. И принцесса тотчас проснулась.

— Добрый человек! Ты зачем здесь? — спросила она. — Ведь билума тебя съест!

— Я пришел сюда, — ответил принц, — чтобы убить билуму и спасти тебя.

— Если так, — молвила принцесса, — тогда держи это снадобье. Билума сейчас ушла за добычей. Когда она вернется, сунь это снадобье в рот — и тотчас превратишься в муху. Притаись в уголке, а когда она снова уйдет, вытащи снадобье изо рта — и ты опять станешь человеком!