Купец сказал тогда:

А Наджма отвечает:

Купец говорит:

Ну вот, после этого купец закрыл свой приют, собрал вся вещи и пустился в путь.

А Наджма пошел к себе домой. Когда он шел из дома, едва плелся, а когда домой возвращался — резвился и прыгал словно лань.

Пришел к матери и говорит ей:

— Матушка, испеки мне сахарный калач, завтра я отправлюсь на охоту.

На следующее утро она испекла ему сахарный калач, оседлал коня, туго затянул подпругу — так туго, что конь дал глубокий вздох. Приторочил хурждин, взял много денег — по весу легких, по цене тяжелых, наполнил ими одну суму хурджина, в другую положил калач. Сел верхом и поехал.

Распевал любовные песни и так нахлестывал коня, что выехал утром, а к ночи почти достиг Исфахана. Доехал туда, где возле Исфахана есть бассейн.

Там конь его припал к воде, стал пить и столько выпил, что брюхо у него лопнуло.

Наджма снял с него седло, положил в одну сторону, тот ковер, что служил потником, — в другую и сложил такие стихи:

А после этого он подумал: «Когда был маленьким — я ходил пешком».

Прошел пешком десять, двадцать, может быть, пятьдесят шагов и стер себе ноги.

Тут он подумал: «Когда я был маленьким, я, бывало, ползал на четвереньках».

Прополз немного по дороге — стер себе ладони. Подумал: «Когда я был маленьким, я, бывало, перекатывался с боку на бок».

Два-три раза перевернулся с боку на бок — камни ему намяли бока, и он не смог двигаться дальше и лежал недвижимо. Лежал он так, и тут повеял ветерок. И он подумал: «Пошлю-ка я с этим ветерком весть своей возлюбленной».

И тут он сложил такие стихи:

И пока он это говорил, наступила ночь.

А вокруг ни воды, ни жилья, ни голоса не слышно мусульманского, ни дороги, ни луны — ничего не видно. И тут Наджма воззвал к божьему чертогу и сложил такие стихи:

Прошло какое-то время, и видит Наджма, что какой-то ворон с карканьем летит в сторону Лара. Наджма подумал: «Пошлю-ка я с этим вороном весточку в Лар». Он сказал, обращаясь к ворону:

И только он это сказал, творец всей вселенной внушил повелителю правоверных [34]: дескать, вот, раб мой погибает в пустыне, найди его и помоги.

И повелитель правоверных — да стану я его жертвой! — разыскал в пустыне Наджму и стал у его изголовья. Наджма открыл глаза и увидел, что возле него стоит всадник, одетый в зеленое [35], на сером коне. И сложил такие стихи:

Тогда повелитель правоверных сказал:

— Вставай, у тебя ничего не болит.

Наджма отвечает:

— Нет, господин мой, я не могу пошевелиться.

Тогда повелитель правоверных протянул свой кнут и сказал:

— Держись за кнут.

Наджма взялся за кнут, поднялся и чувствует: ни руки у него не болят, ни ноги. Ничего у него не болит. А повелитель правоверных — да стану я его жертвой! — посадил его сзади себя на коня, велел ему закрыть глава и говорит:

— Сложи несколько стихов про моего коня!

Послушай-ка, какие стихи сказал Наджма:

И еще так сказал Наджма:

В мгновение ока конь домчал их до места, осталось только переехать мост — а там дворец девушки. Наджма сложил тут такие стихи:

Повелитель правоверных сказал Наджме:

— Ну вот мы и приехали.

— Но я успел сказать только пять-шесть стихов, — говорит Наджма.

— Нет, — говорит он, — мы уже достигли места.

И тогда Наджма слез с коня. Слез с коня, и повелитель правоверных — да буду я жертвой за него! — тоже сошел с коня и говорит:

— Подержи коня, я прочитаю два раката намаза.

Наджма взял под уздцы коня, а повелитель правоверных — да буду я за него жертвой! — совершил омовение, обвел вокруг себя черту, положил на эту черту свой меч Зульфикар и стал читать молитву.

Он читает молитву, а Зульфикар превратился в двуглавого дракона и улегся вокруг того места, где он читает намаз, и шипит.