— Хочу, чтобы на мне был мой лучший наряд — белый с золотым шитьем — и королевские фамильные бриллианты!

И вмиг он предстал в своем белом с золотом наряде, — ослепительный и несравненный красавец и щеголь!

«А как быть с сапогами?» — подумал принц. Действительно, высокие ездовые семимильные сапоги не годились для бала, и принц был теперь в изящных шелковых башмаках с золотом.

Он сбросил шапочку, выполняющую желания, снова надел шапку-невидимку и сделал три больших шага в сторону Глюкштейна. Но приблизился к нему всего на те же три шага, а семимильные сапоги так и остались стоить рядом.

— Нет, — решил принц, — ни один человек не может быть обут в две пары башмаков одновременно. Это ясно, как дважды два — четыре.

Он опять пошарил вокруг и отыскал небольшой старый и разлохмаченный персидский ковер размером с каминный коврик. Спустившись в свою комнату и взяв в руки дорожную сумку, принц сел на ковер и сказал:

— Хочу очутиться в Глюкштейне.

И в тот же миг он был там. Это был знаменитый ковер, который принц Хуссейн купил в незапамятные времена на рынке в Биснагаре, а феи подарили принцу на крестины.

Подойдя к дому, где продолжался бал, принц спрятал ковер в сумку и оставил ее в гардеробной, получив взамен номерок. Затем он вошел в бальный зал во всем своем блеске (и разумеется, без шапки-невидимки). Все расступились, кланяясь до земли, а оркестр грянул «Марш принца»:

Принцу в прежние времена марш очень нравился, особенно слова (поговаривали, будто он сам их сочинил). Но сейчас марш почему-то не доставил ему удовольствия. Принц направился прямо к герцогу Болванбергу, потомственному церемониймейстеру, и попросил представить его красивой незнакомке. Она оказалась дочерью нового английского посла, звали ее леди Розалинда. Она чуть в обморок не упала, узнав, кто хочет танцевать с ней. Она знала, что никаким особым умом не отличается, а принц пользовался дурной репутацией у девушек за то, что обращался с ними свысока и постоянно задавал каверзные вопросы. Отказаться, однако, было неудобно, и она пошла танцевать с принцем, который, кстати, танцевал очень хорошо. Потом они посидели в оранжерее среди цветов, где их никто не беспокоил, а потом опять потанцевали, а потом принц повел ее к столу ужинать. И ни единого разу принц не спросил: «А читали вы то?», «А читали вы се?» или «Как! Вы не слыхали про Александра Македонского», или Юлия Цезаря, или Микеланджело, или еще про кого-нибудь — ни одного противного каверзного вопроса, которые он имел обыкновение задавать. То есть имел обыкновение раньше; теперь же он беседовал со своей дамой только о ней, и она перестала робеть и стесняться и принялась расспрашивать про Пантуфлию, про охоту на Огнемета и поведала ему, что сама ужасно любит охотиться. И принц сказал:

— О, только пожелайте — и завтра же вечером вы сможете повесить рога и хвост Огнемета у себя в холле.

Тут она поинтересовалась, не слишком ли опасна охота на огненного дракона, и принц ответил — пустяки, надо только знать, как это делается. И он попросил дать ему розу из ее букета. Короче говоря, он держался так непринужденно и был так любезен, что показался ей очень-очень милым.

Даже умник может быть милым, когда ему кто-то нравится, а главное, когда он не думает о себе. Принц же теперь думал только о дочери английского посла и о том, как бы понравиться ей. Она представила его отцу, и принц совершенно его очаровал. В конце вечера его пригласили отобедать на следующий день в посольстве.

В Пантуфлии имеется следующий обычай: бал длится до тех пор, пока хотя бы один человек королевской семьи продолжает танцевать. На сей раз бал длился до рассвета, и уже на деревьях запели птицы, и все мамаши, сопровождавшие своих дочек на бал, заснули. Но принц никак не мог угомониться и настоял, чтобы нее отправились по домам, распевая на улицах песни. Никогда еще в Пантуфлии не случалось более веселого бала. Принц самым внимательным образом перетанцевал со всеми барышнями и неожиданно сделался самым популярным членом королевской семьи. Но все рано или поздно кончается, и принц, надев шапку-невидимку и усевшись на ковер-самолет, полетел назад в свой опустевший замок.

Принц не стал ложиться спать. Уже вовсю светило солнце, а он обещал принести своей прекрасной даме рога и хвост Огнемета к концу этого дня. Хотя он и сказал, что убить Огнемета — пустяки, сейчас, раздумывая над этой задачей, он не чувствовал прежней уверенности.

«Прежде всего, — сказал он себе, — надо выяснить, где он».

По недолгом размышлении принц поднялся в башню.

— Она должна быть тут! — вскричал он, раскидывая во все стороны волшебные вещи, — А вот, клянусь святым Георгием и она!

Он нашел то, что искал, а именно: подзорную трубу из слоновой кости, которую принц Али из «1001 ночи» купил на базаре в Ширазе. Труба эта была устроена таким образом. что в нее вы видели что хотели и кого хотели с любого расстояния. Первым побуждением принца было посмотреть в трубу на свою даму сердца. «Но она не подозревает, что за ней подсматривают, — мелькнуло у него. — Нет, не стану».

Он решил отыскать Огнемета, — о том, чтобы щепетильничать с ним, и речи быть не могло. Принц приставил трубу к глазу, посмотрел в окно и — нате вам! — увидел Огнемета. Тот плавал в море расплавленной лавы на верхушке вулкана. Уж он и полоскался, и нырял, и вздымал кверху огненные волны, и выпускал из ноздрей фонтаны пламени — точь-в-точь резвящийся кит.

Принцу это зрелище не понравилось. «Никакая шапка-невидимка, никакие сапоги-скороходы и меч-остроруб не помогут мне подобраться к зверюге, — подумал он. — А если я и подкрадусь к нему, уничтожить его мне все равно не удастся. Бедненький Альфонсо! Бедняжка Энрико! Какими они были смельчаками! А я-то считал, что огненных драконов не существует, раз их нет в книгах по естественной истории. Я думал, мальчики валяют дурака и скоро вернутся назад, целые и невредимые. Как ужасно быть слишком умным! Что же мне теперь делать?»

И в самом деле, что? А что бы вы делали на его месте? Во что бы то ни стало он должен был принести рога и хвост — или погибнуть. Иначе как он покажется на глаза своей любимой? Да она сочла бы его заурядным хвастуном,

Принц сидел и сидел, думал и думал, а утро уже кончилось и наступил полдень. Наконец он вскочил и бросился в библиотеку — помещение, которое посещали только он и королева. Там он поспешно принялся перебирать книги, второпях отбрасывая их одну за другой, пока не наткнулся на одну старинную книгу, сочинение французского писателя мсье Сирано де Бержерака. Это было описание путешествия на Луну, содержавшее массу неизвестных сведений — ведь мало кто побывал на Луне. Почему-то принцу все время казалось, что именно в этой книге он найдет что-то такое, что он смутно припоминает и что ему должно помочь. И он действительно нашел! Так что, как видите, умная голова и старание запомнить прочитанное все-таки имеют свои преимущества. Из книги принц узнал, что существует на свете редчайшее существо Ледомаха, холодное в такой же степени, в какой Огнемет горячий,

«Эх, — подумал принц, — вот бы мне удалось стравить этих двух! Вдруг Ледомаха убьет Огнемета или хотя бы остудит его, и тогда я смогу к нему подобраться».

Схватив подзорную трубу, он опять приставил ее к глазу и стал искать Ледомаху. И вот он увидел кончик ее носа — белый как снег и гладкий как лед, он высовывался из трещины в ледяной горе, неподалеку от раскаленной горы, где плавал Огнемет.

— Ура! — тихонько закричал принц. Как безумный, он впрыгнул в сапоги-скороходы, нахлобучил шапку-невидимку, опоясался мечом-острорубом и сунул толстый ломоть хлеба с куском холодной говядины в дорожный мешок, который и закинул себе за спину. Никогда, если только есть такая возможность, не деритесь на голодный желудок. Берите с собой побольше еды для поддержания сил и бодрости духа.

Затем принц пустился в путь и вскоре достиг заветного вулкана.

Жара над вулканом была невыносимая, даже на той высоте, где, невидимый, висел принц. Из кратера вверх взлетали раскаленные камни, и принца несколько раз чуть не задело. Дым, пламя, пар, которые Огнемет, как пену, выбрасывал из ноздрей, вполне могли устрашить и самого отчаянного смельчака. Склоны были устланы обугленными останками его жертв — тех, кто хотел его убить и которых он зажарил. Садовый насос бедного Альфонсо валялся внизу в долине, сломанный и бесполезный. Но сам Огнемет, раскаленный докрасна, весело нырял и кувыркался в жидкой лаве, беспечно резвясь, словно дикий селезень посреди горного озера в Шотландии.