— Да, сэр, — подтвердил фермер, затем глубоко вздохнул для храбрости и предложил: — Могу вам показать гусят, если вы не торопитесь.

— Конечно.

— Только вот какое дело, сэр. Не хочу я, чтобы кто-то прознал про этих гусят. Обещаете, что никому о них не расскажете?

«Сейчас он ещё скажет, что дочка говорила почтальону сущую правду! — мысленно рассмеялся сэр Оттербери. — Золотой гусь! Как же! Наверняка коричневатое оперение, только и всего. Но посмотреть надо».

— Какой разговор, мистер Шляпп, — кивнул он. — Обещаю, ни одна живая душа о ваших гусятах не узнает.

Фермер Шляпп на минутку зашёл в дом, а потом вышел, и за ним по пятам бежала Удача.

Сэру Дэвиду Оттербери суждено было на всю оставшуюся жизнь запомнить волну ошеломления и восторга, окатившую его в тот миг, когда он увидел эту птицу. По пятам за фермером Шляппом шёл самый что ни на есть настоящий золотой гусёнок — вернее, взрослая гусыня, потому что Удача за это время изрядно подросла. И гусыня эта была золотой от кончика клюва до кончика хвоста. У неё даже перепонки на лапках были золотые! И глаза! И какой ровный и красивый золотой цвет!

— Вам когда-нибудь раньше попадались такие птицы? — спросил хозяин гусыни.

Гусей в своей жизни сэр Оттербери повидал немало: помимо обычных домашних гусей, он видывал гусей диких — канадских, белогрудых, розоволапых и множество других видов. Но золотой гусь ему не встречался ни разу.

— Правильно ли я понял, мистер Шляпп, что эта гусыня вывелась у вас?

— Да, сэр, вот от этой самой пары, от Кошмара с Бедой. У Беды вылупилось четыре обычных гусёнка и вот этот. Погладьте её, сэр Дэвид. Она ручная, не щиплется. И любит, когда её гладят.

Зоолог наклонился и провёл рукой по золотым перьям Удачи — и невольно заулыбался, сам не зная почему.

— Странное дело, мистер Шляпп, — поделился он с фермером, — я глажу вашу удивительную питомицу и чувствую себя как на седьмом небе! Почему бы это? На вас она тоже так действует?

— Да, сэр, она на всех так действует.

— А как её зовут?

— Удача.

— Очень удачно, что у вас завелась Удача, — сказал сэр Дэвид.

Прошло несколько недель. На Горестной ферме всё обстояло благополучно: коровы давали много молока, свиньи довольно хрюкали, окружённые своим чрезвычайно многочисленным потомством, утки неслись как заведённые.

А вот в «Галапагосе» всё обстояло далеко не так безоблачно. Нет, нельзя сказать, чтобы сэр Дэвид Оттербери печалился, — да и как он мог печалиться, если погладил золотую гусыню? — однако на сердце у него было неспокойно. Ведь небывалая, уникальная птица находилась всего в каких-нибудь нескольких милях, а поведать о её существовании было нельзя ни одной живой душе. Слово есть слово: сэр Оттербери обещал фермеру Шляппу хранить молчание.

Но теперь, когда зоолог убедился в реальности существования золотой гусыни и самолично погладил Удачу по сверкающим перьям, убеждение в том, что он уже когда-то и где-то читал о золотом гусе, крепло и росло. Да-да, какая-то легенда, это точно. Сэр Оттербери перерыл всю свою обширную библиотеку, проштудировал всю орнитологическую литературу — то есть книги, посвященные птицам, — но упоминания о золотом гусе так и на нашёл.

А потом однажды ночью зоологу приснился странный сон, но, проснувшись, сэр Оттербери вспомнил из него лишь два слова: Anser Aureus.

Сэр Оттербери понял, что это латынь, а затем мысленно перевёл таинственные слова на английский, и получилось вот что:

«Древний Рим! — Зоолог обрадованно вскочил с кровати. — Вспомнил, где я это читал! Да-да, между Древним Римом и золотым гусём есть какая-то связь!»

Сэр Оттербери проглотил завтрак, прыгнул в машину и помчался в ближайшую библиотеку. Там он обложился книгами по истории Древнего Рима и после тщательных поисков нашёл нужную легенду.

 «Кто-то, может, и забыл, но только не я! — сказал себе сэр Дэвид Оттербери. — Древние римляне были абсолютно правы: у Удачи есть магические свойства, готов поклясться. Но что, если и насчёт постепенной утраты цвета — тоже правда? Надо как-то уговорить фермера Шляппа, чтобы он снял с меня обещание молчать и позволил показать удивительную птицу по телевизору, пока Удача не превратилась в обычную домашнюю гусыню, вроде своих родителей. Ох, а если она уже начала менять цвет?!»

Сэр Оттербери сдал книги, снова сел за руль и помчался на Горестную ферму. Хозяина он обнаружил в хлеву, где фермер Шляпп собирал навоз.

— Доброе утро, мистер Шляпп, — поприветствовал его зоолог.

— Сэр Дэвид, зовите меня просто Джон, — предложил фермер.

— Хорошо, — согласился сэр Оттербери, — Джон так Джон, а вы, пожалуйста, называйте меня просто Дэвид. А теперь, Джон, скажите, как поживает Удача?

— Прекрасно, сэр.

Зоолог поднял палец.

— Мы же договорились! — напомнил он.

— Ах да, простите, э-э, Дэвид. Удача поживает отлично.

— Она всё такая же золотая с ног до головы?

— Ну да, только… появилась одна странность. Я заметил её только нынче утром.

— В чём именно выражается эта странность?

— Дело вот какое, — сказал фермер Шляпп, — она у нас приучена к туалету, как кошка, я вам, наверно, говорил? Дома у неё стоит лоток, туда она все свои дела и справляет. Кажется, я забыл сказать вам, что помёт у неё всегда был золотого цвета — как она сама. До сегодняшнего утра. Сегодня помёт оказался самым обычным гусиным помётом, такого грязно-белого цвета.

«О беда и кошмар! — ужаснулся сэр Дэвид Оттербери. — Вот оно и началось!»

Услышав об обычном гусином помёте, сэр Оттербери сказал себе: «Теперь или никогда!» А к фермеру Шляппу он обратился так:

— Джон, друг мой, не сделаете ли мне одолжение?

— Конечно, сэр, то есть Дэвид. Какое?

— Прошу вас, освободите меня от обещания молчать про Удачу. Позвольте мне рассказать о ней всего двум людям — моим давним коллегам. Уверяю вас, они не проболтаются о золотом гусе.

— Что за коллеги? — подозрительно спросил фермер Шляпп.

— Оператор и звукооператор, — ответил зоолог. — С вашего разрешения, я привезу их сюда, на ферму, и мы заснимем Удачу как можно скорее.

— Её покажут по телевизору?

— Да.

— Но именно этого я хочу меньше всего на свете! — воскликнул фермер. — Если вы покажете Удачу по телевизору, сюда повалят толпы! Наша семья потеряет всякий покой! Что гораздо хуже, найдётся множество желающих не только посмотреть на Удачу, но и погладить её, а то и хуже — украсть! Нет, Дэвид, вы не можете так жестоко поступить со мной! Вы же обещали!

— Минуточку, Джон. Успокойтесь! — попросил его сэр Оттербери. — Кое-чего вы об Удаче не знаете. Послушайте, что я скажу. Обещаю вам, что фильм про Удачу не покажут до тех пор, пока она будет оставаться золотой.

— К чему вы клоните? Она всегда такой и будет.

— Возможно, не всегда.

И сэр Оттербери рассказал фермеру Шляппу древнеримскую легенду о золотом гусе.

— Видите, она может полинять. Вы сами сказали, что сегодня утром её помёт утратил золотой цвет. Процесс пошёл. Завтра, а может, через неделю или через месяц у неё полиняет клюв или лапы или глаза перестанут быть золотыми, а потом и оперение, и она превратится в обычную домашнюю гусыню. Но, Джон, если вы позволите мне заснять её сейчас, так сказать во всем блеске, у нас останется видеозапись. Повторяю, я клянусь не показывать её по телевизору, пока Удача не полиняет.

— А если она так и останется золотой?

— Значит, я вообще не буду показывать этот фильм. Никто, кроме вас, вашей семьи и меня, его не увидит.

«Вдруг древние римляне были правы? — испугался фермер Шляпп. — Вдруг Удача и впрямь со временем утратит золотой цвет? Вот жалость будет, если у нас даже фотографии на память не останется! А тут целая киноплёнка».

— Хорошо, Дэвид, — поколебавшись, согласился он. — Вызывайте своих коллег. Я вам доверяю.

— Благодарю вас, Джон, — с глубокой признательностью сказал сэр Дэвид Оттербери. — Кстати, имейте в виду, что, если фильм об Удаче покажут по телевидению, это принесёт кругленькую сумму, и уж я позабочусь, чтобы большую её часть выплатили вам.

Сэр Оттербери действовал быстро. Через два дня он уже стоял посреди сада фермера Шляппа вместе с оператором и звукооператором (очень милой дамой), рассказывая об удивительной птице, а в это время в кадре золотая Удача плавала по глади пруда в сопровождении своих гордых родителей, сверкая в ярких лучах солнца.

— Золотой гусь — необычная птица, которая никогда раньше не встречалась, — рассказывал сэр Оттербери, стоя за кадром. — Обратите внимание, у этой гусыни золотой окрас с ног до головы, у неё не только оперение золотое, но и клюв, и лапки, и глаза. Итак, перед нами птица, доселе неизвестная науке. Признаюсь, это самое потрясающее открытие за всю мою богатую практику. Единственное упоминание о золотом гусе встречается у древних римлян, в записях двухтысячелетней давности. Древние римляне верили, что Ансер Ауреус — что в переводе с латыни означает «золотой гусь» — обладает магическими свойствами. Согласно поверью, прикосновение к перьям этой птицы дарует небывалое счастье и блаженство.