В этих увлекательных беседах быстро пролетел день. Они и не заметили, как село солнце и пора было идти спать, а они все еще сидели за завтраком. Фиболд, видно, решил за один день выведать все, чем мог похвастать Гонимый Ветром. И сам старался не отстать от него и кой-чем прихвастнуть.

Младший из племянников, Хьялмар Хьялмарсон, предложил гостю свою постель, а сам пошел спать на сеновал.

— Не стесняйтесь, устраивайтесь поудобнее, — сказал Фиболд и задул свечу.

Не успела свеча погаснуть, он уж и сам нырнул в постель и натянул до ушей одеяло. Не спал лишь дедушка Илдеда Джонсона и тихо разговаривал сам с собой.

Дня через два после того как Смит Гонимый Ветром отчалил от амбаров Фиболда Фиболдсона, держа курс на Альбукерке, у Фиболда вышла небольшая стычка с соседями.

Надо вам сказать, все чертовски устали от сильного ветра. Ничего подобного никогда не случалось до того, как Фиболд поставил свои ветряные мельницы, и соседи решили, что именно они вызвали этот ветер. Они потребовали, чтобы Фиболд остановил мельницы, и преследовали его по пятам, в самом прямом смысле слова. Но Фиболд каждый раз ускользал от них.

Однажды, добежав до Унылой Речки, Фиболд решил перепрыгнуть ее одним махом. Он не сомневался, что соседям понадобятся для этого по крайней мере три-четыре прыжка, а значит, он опять оставит их позади. Однако на этот раз Фиболд просчитался. Ветер дул против него. И он чуточку не допрыгнул до другого берега. Плюх! — плюхнулся он на песчаное дно высохшей речки.

И тут же увяз в песке. Соседи так и оставили его там бултыхаться одного. Пусть пропадает. Да только не знали они, что годом раньше в этом самом месте пытался перейти вброд Унылую Речку крытый фургон. Провалившись в зыбучие пески, Фиболд упал точнехонько на него. А у всякого фургона, сами знаете, сзади верх откидной. Поэтому Фиболду ничего не стоило откинуть парусиновый верх и влезть внутрь.

Фиболду просто повезло: этот фургон оказался прекрасным тайником, которым он и потом пользовался не один раз, спасаясь от дедушки Илдеда Джонсона, который вечно жаловался, что ему надоело готовить или что ему не дает покою Арабелла.

Так звали любимицу Фиболда, гремучую змею.

Ну и большущая она была, эта Арабелла! И такая нежная и преданная. Бывало, подползет к Фиболду и тычется в ногу, подставляя голову, чтобы он ее погладил. Каждое утро в один и тот же час она будила его, заползая к нему в кровать и хлопая своими погремушками. Фиболд находил, что она и в других отношениях очень полезна: у нее была привычка, когда к Фиболду приезжали гости из восточных штатов, выползать им навстречу. Сами понимаете, после этого гости долго у него не засиживались.

За все время, что Арабелла жила у Фиболда, она никого ни разу не покусала. Но это не значило, что она была вовсе безобидная. У нее была привычка точить зубы о точильный камень. Как-то Фиболд наточил свой нож тут же следом за ней. А в тот день к обеду у них были бобы. Фиболд, как обычно, ел с ножа, и ему попала в рот капелька змеиного яда. Он неважно себя почувствовал и пошел прогуляться по берегу Унылой Речки. В тех местах было видимо-невидимо москитов. Они облепили Фиболда со всех сторон и, как он ни отбивался, попили из него кровь.

Зато, вернувшись домой, Фиболд уже чувствовал себя немножко лучше. А что тут удивляться? Москиты высосали у него весь змеиный яд. Бергстром Стромберг сам рассказывал, как на другое утро весь берег реки был усеян мертвыми москитами. Москиты плохо переносят змеиный яд.

Из домашних животных у Фиболда был еще один любимец — морской конь. Он завел его в год Великого Наводнения. Весь сезон в Южной Америке лили такие дожди, что Мексиканский залив вышел из берегов и погнал вспять полноводную Миссисипи, а та, в свою очередь, — Миссури и реку Платт. Вместе с водами Мексиканского залива туда занесло много океанской рыбы, а также тюленей.

Фиболд поймал одного и оседлал, а потом гонял на нем верхом по реке и набрасывал лассо на акул, тоже попавших в Платт из Мексиканского залива. Дедушка Илдеда Джонсона ничего не имел против, когда Фиболд приносил ему на обед морских акул, но он видеть не мог его мокрого коня, пусть даже то был морской конь — тюлень. Акул дедушка готовил под соусом карри. Это была любимая подливка Фиболда из куркумового корня, чеснока и разных пряностей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Но больше всех из своих питомцев Фиболд любил кошку с деревянной лапой. В самом начале, когда Фиболд только подобрал эту кошку, он очень боялся, что она не сумеет ловить мышей. Сами посудите, ее деревяшка так стучала по полу, что любая мышь, если только она не была глухая от рождения, могла с легкостью удрать от нее. Но оказалось, кошка по сообразительности ни в чем не уступала своему хозяину. Она придумала, как ей ловить мышей.

Обычно кошки гонятся за мышью, и — цап ее! Но кошка Фиболда так не могла. Значит, надо было придумать что-то другое. Она приметила, что мыши проникают в дом через дыру в стене возле больших дедушкиных часов. Оставалось только притаиться у этой дыры и держать деревянную лапу наготове. Стоило мышке просунуть в дыру голову, и — клац! — все готово. Так что со своей деревянной лапой любимая кошка Фиболда Фиболдсона ловила мышей не хуже, чем иная на всех четырех.

Фиболд очень гордился своей кошкой. И дедушкиными часами тоже. Но из-за этих часов вышла очень большая неприятность. За все годы, что Фиболд прожил в Небраске, он ни разу не передвигал с места эти часы. Как он их поставил, так они и стояли, а маятник так и качался — тики-таки, тики-так. И тень от маятника, само собой, качалась вслед за ним — тики-таки, тики-так. И в конце концов тень от маятника протерла в стене дыру. Стена упала, а за ней упал и сам дом.

Тут Фиболд и решил: хватит с него Небраски. И переехал в Калифорнию, куда с самого начала собирался. Судя по слухам, так он оттуда и не уезжал.

Мешок правдивых небылиц

Пересказ Н. Шерешевской

Сколько б мы ни рассказывали вам про чудо-героев и чудеса, какие они творили, всего мы никогда не перескажем. Что ж, неудивительно. Страна Америка ведь такая большая, и всегда где-нибудь что-нибудь да происходит небывалое.

Мы, к примеру, не успели рассказать про знаменитых неповторимых женщин. Взять хотя бы внучатую племянницу Поля Баньяна, которая живет теперь в Техасе. Чтобы не потерять спортивную форму, она каждое утро начинает с пробежки по колючей проволоке. Босиком. С дикой кошкой под мышкой.

Или вот Энни Кристмас. Долгие годы Энни хозяйничала и распоряжалась всем в низовьях Миссисипи. Было это еще в те времена, когда ходили под парусами на плоскодонках, а пароходов не было и в помине. Рассказывают, Энни никому спуску не давала и, чуть что, лезла в драку.

Не знаем, правда или нет, но будто она самого Майка Финка выжила из Луизианы. Хотя трудно этому поверить, Майк Финк никогда бы не стал связываться с женщиной, а уж драться и подавно не стал бы, даже с такой великаншей, как Энни Кристмас.

Энни ростом была семи футов, а весила почти что триста фунтов. Бог знает откуда приходили любопытные, чтобы посмотреть на нее. Энни очень этим гордилась. Она подхватывала один мешок с мукой под одну руку, другой — под другую, а третий несла на голове. Вот какая силачка была Энни Кристмас!

Однажды Энни очень спешила. Она возвращалась из Нового Орлеана на своем плоскодонном паруснике — кильботе — вверх по течению. Команда старалась вовсю. Это были молодцы ребята — полукрокодилы, полукони, как и все, кто служил на реке в то время. Но Энни угодить было трудно.

Ей хотелось быстрей и еще быстрей.

Она схватила длинный канат, привязала один конец к мачте, а за другой потащила кильбот вверх по реке вдоль по берегу. Она тянула кильбот с такой силой, что он не плыл, а прямо-таки летел.

И все-таки, хотя Энни сама прекрасно справлялась со всеми делами, ей стало много легче, когда она вышла замуж и родила себе помощников. Сначала у нее родились подряд две пятерняшки, а потом еще и близнецы. И все ее двенадцать мальчиков за год вырастали на фут, так что к семи годам каждый из них был с нее ростом.