— Откуда ты и что ты за человек? Ты убьешь меня. Ты стал помехой на моем пути. Быстро говори, что ты там хочешь сказать? — так спросил он его.

— О Хан Тёгюсвек, я жду тебя с тех самых пор, как услыхал, что ты отправился в путь, — отвечал тот.

Это был лама по имени Баахын Будуяасын, тот самый лама на желтой-прежелтой лошади, который обычно воскурял двенадцать жертв Алтаю. И он тоже хотел отправиться вместе с нашим Хан Тёгюсвеком. Хан Тёгюсвек и с ним договорился о месте и времени, сказав:

— Вот пройдет столько-то дней и столько-то месяцев, и я вернусь, — побратался с ним и ускакал.

Да, скакал он, скакал и видит: какой-то человек поднимает гору и ставит ее на другую, поднимает гору и ставит ее вместо другой горы, и так все время — поднимает и переставляет горы. «И этот тоже станет помехой на моем пути!»— подумал он, подъехав поближе. Увидев нашего Хан Тёгюсвека, человек, переставлявший горы, помчался к нему со всех ног — иначе ведь и быть не могло! Подбежав к нему, бросился он перед нашим Хан Тёгюсвеком на землю и сказал:

— С тех пор как я услыхал, что Хан Тёгюсвек покинул свою страну, я жду вас здесь, на дороге.

Наш Хан Тёгюсвек поинтересовался именем этого человека:

— Как тебя зовут? Где твоя земля?

— Зовут меня Даг Саламнаар — Взвешиватель Гор, — отвечал тот. Пока он поднимал гору и нес ее к другой, он, наверное, проверял, какая из них легкая, а какая тяжелее. — Зовут меня Взвешиватель гор, — сказал он.

Ну а потом Хан Тёгюсвек снова ускакал, опять назначив ему срок.

Скакал он, скакал и приехал в такое место, где увидел человека, который выпивал озеро и снова выливал его, выпивал озеро и выливал озеро. Увидев нашего Хан Тёгюсвека, он тоже подошел, стал ждать его на дороге и сказал:

— С тех пор как я услыхал, что вы покинули свою страну, я жду вас здесь, на дороге, чтобы стать нам братьями, — так говорил этот молодой человек.

— Ну а как тебя зовут? — спросил Хан Тёгюсвек.

— Ах, меня зовут Хёл Пактаар Гёндервей — Глотатель озер Гёндервей.

Они тоже побратались, и, договорившись с ним о сроке, Хан Тёгюсвек уехал.

Скакал Хан Тёгюсвек, скакал и заметил вдали что-то, что он принял сначала за густые заросли караганы, а когда въехал на высокую гору и поглядел с нее, увидел неподалеку белый-пребелый холм. Когда же он поехал дальше — то, что виделось ему зарослями караганы, оказалось людьми, юртами и скотом, а то, что он принял за большую белую гору, было, оказывается, большой белой ханской юртой. Так как он уже приближался к ханской юрте, он постарался придать себе грозный вид, волосы его стали дыбом, проткнув шапку, словно иглы.

Въехал теперь Хан Тёгюсвек на стоянку того хана, огляделся и увидал у юрты хана около тридцати-сорока коней, привязанных у коновязи рядами. Оглядел он их хорошенько и понял, что все это кони богатырей, собравшихся в юрте. Доскакав точно до середины конских рядов, он спешился, подвязал, откинув назад, головы своих коней — Большого соколино-серого со звездой и Малого соколино-серого со звездой — и привязал их к старому сандаловому дереву так, чтобы их осеняла тень молодого сандала. Подойдя к двери ханской юрты, он оглянулся и убедился в том, что оба его коня — Большой соколино-серый со звездой и Малый соколино-серый со звездой — чуть ли не на целый метр длиннее и чуть ли не на полметра выше коней других богатырей. Тогда он открыл дверь юрты и вошел.

Вошел он и увидал, что в юрте полно богатырей. Хан Тёгюсвек стал пробираться, перешагивая через плечи тех, кто был мал ростом, через колени тех, кто был ростом велик, и до щиколотки погружаясь ногами в мягкую землю пола. И только он собрался сесть выше всех богатырей и пониже бега, как бег пододвинул ему стоявший рядом с ним трон о восьми ножках. Ну, раз уж пододвинул, Хан Тёгюсвек уселся на него.

И тогда наш Хан Тёгюсвек спросил хана о его здоровье, назвав его отцом:

— Как живете — в мире и благополучии? — И спросил о здоровье его жены, назвав ее своей матерью, и поздоровался с ними так, как это положено зятю.

Выслушав его приветствия, хан спросил:

— Откуда ты едешь? Где та цель, к которой ты стремишься? Каковы твои намерения? Где твоя земля? Как тебя зовут? Как зовут коня, на котором ты приехал?

— Я — Хан Тёгюсвек с двумя конями, которых зовут Большой соколино-серый со звездой и Малый соколино-серый со звездой, и с богатырем Тайваган Улааном, владеющий миллионами религий и десятками тысяч бурганов, — сказал он. — Если у хана есть что-нибудь особо твердое, я ему это переломлю, если у него есть необъезженные кони, я ему их объезжу — вот чего мне хочется.

И когда он это сказал, один из богатырей стал бранить его:

— Ты что думаешь, нет никого, кто объездил бы коней хана, кто переломил бы для него твердое?

Потом стал бранить его богатырь, сидевший пониже того, и оба они ругали его попеременно. Когда же Хан Тёгюсвек, рассердившись, тоже стал отвечать им руганью, изо рта его вылетало пламя, так что взлетел вверх нижний край войлочной крыши ханской юрты. Услыхав, что говорил наш Хан Тёгюсвек, и увидав, как он выглядит, многие богатыри бежали, охваченные страхом. Остались сидеть только пять-шесть человек, повторявших один за другим: «Хоть ты и богатырь, но ведь и я тоже богатырь!»

Когда все богатыри заспорили друг с другом, хан-хозяин сказал:

— Ах, юноши, одно хочу я вам сказать: если вы не победите ловкостью, то и силой не сумеете победить. Давайте-ка устроим состязания! Устроим скачки и состязания борцов.

— Вот и хорошо! — решили все и принялись скакать на лошадях и выставлять своих борцов.

Прежде чем отвязать своих коней, Хан Тёгюсвек спросил:

— Откуда начинают бега?

Кто-то сказал: «Начинают с середины пути». А другой сказал: «Мы начнем бега оттуда, где сходятся небо с землей». А место, где сходятся земля и небо, не близко. И поскакали они туда, чтобы начать состязания с того места, где сходятся небо и земля.

Тут Хан Тёгюсвек пошел готовить своих лошадей к бегам, а слуги хана к тому времени повскакали на коней и умчались. Оказалось, что остались только кони нашего Хан Тёгюсвека и не найти уже ни одного мальчика-наездника. Хан Тёгюсвек побежал туда, побежал сюда, и тут как раз из юрты дочери хана выскочил маленький мальчик и сказал:

— Я тот, кто поскачет на коне моего старшего зятя!

Ну, дал он этому мальчику два мешка песка, чтобы повесить их по бокам коня, повел его за собой и собрался уж было приготовить к скачкам Большого соколино-серого со звездой. Но тут его Малый соколино-серый со звездой сказал: «Поскачу я!» И стали спорить его кони между собой, и вышло так, что скакать выпало Малому. Навьючил он тогда на бока Малого два мешка с песком. Потом заткнул за пояс за спиной у своего мальчика-ездока множество сухих и мокрых прутьев и отпустил его со словами: «Слушай, когда ты поскачешь от того места, где сходятся небо и земля, и придет время, когда на ушах твоего коня выступит пот, перережь завязки обоих мешков с песком и сбрось их, так вот!»

Научил он этому мальчика и дал ему ножичек с желтой рукоятью.

Мальчик ехал, ехал. Конь его вовсе не бежал, шел медленно. Он стегал его мокрым прутом, пока не осталась от него одна сердцевина, и стегал его сухим прутом, пока от него не отпала кора, — только тогда конь поскакал.

Наконец он увидал вдали слуг на лошадях и постепенно догнал их. А когда догнал, увидал, что они, эти слуги, на ходу глотают хойтпак из дажыыров. А у мальчика нашего хорошего не было с собой никакой еды.

Тогда один из слуг налил хойтпак в пиалу и крикнул:

— Эй, мальчик, хочешь пить?

— Хочу!

— Коли так, выпей этот хойтпак! — сказала одна служанка и протянула ему пиалу с хойтпаком. Но только мальчик поднес ее ко рту, как лошадь встряхнулась изо всех сил — и пиала вылетела из его рук, описав большую дугу. Мальчик посмотрел на то место, куда упала пиала, и увидал, что хойтпак проел в земле большую дыру. Этот хойтпак был ядом! И тогда служанки стали колотить лошадь мальчика по голове, приговаривая: «Пусть вороны и сороки выклюют твои глаза!»— и умчались галопом, да так, что их длинные груди, закинутые за спину, хлопали. А он опять скакал и скакал. И опять этот мальчик догнал слуг. Слуги остановились и ждали его. И слуги эти его спросили: