К концу фразы голос стал более четким:

— Итак, давайте знакомиться, прекрасная Маргарита, я — представитель древнего рода львиных императорских собачек Георг Златогривый. Мои предки были завезены в Англию в 1860 году из Китая, в дар королеве Виктории…

Маргарита, потихоньку приходя в себя, смотрела на пекинеса, кроме прочего страшно польщенная тем, что она «прекрасная».

— История моего рода уходит корнями… — продолжал Георгий.

Но тут вмешался Че:

— Нет-нет-нет, — запротестовал он, посмеиваясь, — истории рода и народа вечером будем друг другу рассказывать. Мне, между прочим, тоже есть чем поделиться, — он многозначительно взглянул на Маргариту, — но дело зовет! Пора всерьез заняться поисками твоей бабушки и разобраться, наконец, что готовится в этом городке.

— Боюсь, не готовится, а уже происходит, — уточнил пекинес, соскакивая на пол. — Собирайтесь!

Он старательно обнюхал шарф Корицы и на улице уверенно повел Че с Маргаритой за собой. Хотя, конечно, им обоим приходилось сильно сдерживать шаг, чтобы не обогнать семенящего впереди Георгия.

— На самом деле не стоит думать, что он не спешит, — улыбнулся, придерживая Маргариту под локоток, Че. — Георгий у нас — жертва породы. Считалось, что собачке императоров не пристало иметь мускулистые ноги. Их носили на руках особы царской крови, и гуляли пекинесы исключительно по ухоженным тропинкам дворцовых парков. Для них важнее было целиком помещаться в рукаве августейшего одеяния.

«Интересно, — рассеянно подумала Маргарита, — что такое „августейшее одеяние“»,{13} а вслух сказала:

— Получается, мы идем к театру.

— Чего и следовало ожидать, — отозвался Че.

— А чем вы меня сегодня поили?

— Корнем одуванчика, дорогая моя, который издавна использовали как кофе. На его основе я разработал рецепт напитка, обостряющего способности к усвоению чужих языков.

— Здорово, — восхитилась Маргарита, подумав, что теперь у нее должно быть гораздо меньше проблем на уроках английского.

— Вовсе нет, — отозвался на ее мысль Че, — на человеческие языки мое изобретение не запрограммировано.

Пораженная Маргарита надолго замолчала, пыталась сообразить, как же правильней поступать в ситуации, когда все вокруг читают твои мысли. Ладно лишнего не сболтнуть, а как вот лишнего не подумать? Между тем их маленькая процессия поравнялась с торговкой семечками. Маргарите показалось, что пекинес чуть притормозил у ее лотка и даже приветственно дернул пушистым хвостом. «Наверное, ему леденцы или шарики понравились», — решила девочка и тоже кивнула недавней знакомой. Та в ответ махнула рукой, но ничего не сказала.

— Вы уже знакомы? — удивился Че.

— А почему «уже»? — не поняла Маргарита.

— Умная девочка, вся в бабушку! Ни почему, просто оговорился, — засмеялся ее собеседник, но осекся. Совсем близко от них по проезжей части медленно (гораздо медленнее, чем все остальные в потоке) проплыла черная машина, дверцы которой были украшены золотым логотипом «А-фелии Blum». За стеклом угадывался профиль Блондинки. Маргарита непроизвольно схватила Че за руку, а тот только присвистнул:

— Видал, Георгий, как величественно? И метелки эти — точь-в-точь гербы на дверцах кареты.

— Сразу, как кончится этот дом, — предупредила Маргарита, — будет театр и магазин.

— Вот туда-то мы и направимся, — беспечно отозвался Че.

Однако на стекле входной двери красовалось объявление: «„А-фелия Blum“ не работает. Срочно требуется продавец».

— Так-так, — озадаченно почесал в затылке Че. — Опять твои проделки, Георгий?

— Счастливое стечение обстоятельств, герр Чертополох, — лукаво ответил песик, — наверное, предыдущего продавца уволили за вчерашний погром. Идите и попытайте счастья, друг мой. Тем более что хозяйка только что подъехала. А мы с Маргаритой, чтобы не мешать, подождем тебя вон на той скамье.

где Че устраивается продавцом в «А-фелию Blum» и тоже видит летающие огоньки

В магазине было сумеречно из-за опущенных жалюзи. И Че не сразу заметил Блондинку, которая склонилась над прилавком, где стояло в ряд несколько горшочков с молодыми ростками. Зато по торчащим вверх метелкам, напоминающим ершики для мытья посуды, Че безошибочно определил — перед ним рассада того растения, которое гордо украшало вывеску «А-фелии Blum» и красовалось вчера на презентации в магазине. Мадам держала в руках садовый совок. Резиновые перчатки, перепачканные землей, никак не вязались со строгим костюмом бизнес-леди. Глаза скрывали темные очки.

— Что вам угодно? — спросила она чуть дребезжащим голосом.

— Ой-ой-ой, — заголосил вместо ответа Че, — как называются эти удивительные цветы?

— Афелиум. — Блондинка выпрямилась, и брови ее Удивленно поползли вверх. — А вы, собственно, чего хотите?

Вместо ответа Че кинулся к одному из растений с чуть надломленным стебельком:

— Совсем плох, крошка, — продолжал он причитать, не давая своей собеседнице опомниться, — не могу смотреть, когда цветы чахнут в этих тесных пластиковых штуках. Просто как сиротки в приюте! Я готов собственноручно каждое растеньице отнести туда, где оно получит полноценный керамический горшок, индивидуальный уход, а также семейное тепло! Позвольте! — И, ловко выдернув из рук опешившей Блондинки совок, он принялся пересаживать сломанный еще на открытии афелиум.

— Однако! — процедила дама, с треском сдирая с рук перчатки.

Несколько минут она с поджатыми губами наблюдала за манипуляциями Че. Потом отчеканила:

— Жалованье небольшое. Работа ежедневная, с одиннадцати до пяти. Я — Афелия Блюм. И если вы готовы признать меня своей хозяйкой — до завтра!

— Сочту за честь. — Че старомодно раскланялся и попятился к двери, не переставая улыбаться и прижимать руку к сердцу. На самом деле он старался получше рассмотреть Блондинку. Но свет-то она так и не зажгла! К тому же внимание отвлекли то ли золотистые маленькие осы, то ли огоньки, которые вдруг засветились за ее спиной в глубине магазина. Следя за их полетом, он едва не споткнулся о порог.

— Еще я не люблю пустой болтовни и лишних вопросов! — бросила на прощание Афелия, захлопнув дверь.

— И все-таки странно, — рассказывал, немного погодя, Че Маргарите с Георгием, — почему мадам не снимает очки даже в темноте? А эти светлячки, которые ты, Марго, видела в С-3, чем-то напоминают облачко пыльцы и запах… будто бы болотный, легким таким дуновением. Потом — откуда у подобной особы такая нежность к растениям?

— А след Корицы, — добавил пекинес, — обрывается недалеко от крыльца этого замечательного магазина. Просто растворяется. Не понимаю.

Они втроем потихоньку брели в сторону дома. Но не тем маршрутом, которым пришли. По настоянию Че Маргарита должна была провести друзей через рынок.

— Не исключено, — объяснил Камрад, — что мне потребуются некоторые пряности и приправы. И потом — никогда не знаешь, какие чудеса можно встретить на рынках, особенно блошиных. Смотрите, например, — и он махнул рукой в сторону импровизированного лотка старьевщика в синей фуфайке. Подошли ближе, и Маргарита удивленно ахнула.

Каких только ключей не было разложено на цветастой клеенке! Самых разных форм и размеров. Совсем крошечные — от кукольных сундучков и детских машинок. Ржавые «амбарные». Ключики от давно остановившихся часов, сломанных секретеров, никогда не запирающихся ящиков, бабушкиных сундуков и потерянных чемоданов. Связка за связкой — на голубой грязной ленточке, розовой грязной ленточке, потасканной бечевке, шерстяной нитке. Ими можно было открыть бесчисленное количество замков самого сложноустроенного мира.

Георгий, притворяясь обычной бессловесной собачкой, обнюхал весь товар, завилял хвостом. Че, оглядывая странную коллекцию, почесал в затылке, присвистнул и спросил у человека, сидящего рядом с ключами на раскладном стульчике:

— Почем продаешь, отец?

— Такому молодцу отдам по десять рублей за штуку, — прищурившись, ответил старьевщик. — Этот ключ от шкафа, а этот, не совру, от секретера.

— А как же ты, дорогой, ключи без замков пристраиваешь? На глазок?

— Так что ж сюда шкаф или ящик выдвижной тащить? Берите на глазок, уважаемый, уж как повезет.

Че еще раз оглядел торговца. Поковырялся в его товаре и вытащил на свет божий совсем ржавый ключ сантиметров десяти в длину, с ажурной бородкой и причудливыми рельефами на основании кольца. Таким вполне можно было отомкнуть ворота настоящего замка. Или дверь таинственного подземелья. Но что больше всего понравилось Маргарите — в дырочку ключа очень даже хорошо получалось свистеть. Что немедленно и проделал Че целых три раза.