Потом кузнец уснёт и спит. Спит до самого утра. Вот что такое кузнец.

РАССКАЗЫВАЯ ПРО КУЗНЕЦА, Анечка-Невеличка шла всё время за Соломенным Губертом по длинному коридору под высоким чёрным сводом. Когда длинный коридор кончился и не стало свода, они очутились у дома, который оказался таким большим, что просто конца ему не было.

Был он весь из стекла, и в нём было всё. Прямо сразу, за бесконечным стеклянным окном, стояли дамы, с виду словно бы куклы; стояли они толпой, глядели и не моргали. Было удивительно, что они стояли, глядели и не моргали, однако это было так. Каждая странно поднимала вверх руки, причём все они не шевелились, а только стояли, глядели и не моргали.

Соломенный Губерт несколько раз махнул рукой, словно хотел поймать муху, и Анечке интересно было, моргнут дамы или не моргнут. Но дамы не моргали, а всё время глядели и стояли со странно поднятыми вверх руками.

Одна из них, тоже со странно поднятыми вверх руками, поднимала их как-то по-особенному. Она словно бы манила пальцем, приглашая куда-то, за бесконечное стеклянное окно, мимо остальных дам, которые стояли, глядели и не моргали. У дамы этой, которая словно бы манила пальцем, приглашая куда-то, рот был приоткрыт, и она, казалось, говорила вот что:

Или, может быть, говорила она вот что:

Могла она говорить ещё и вот что:

Анечка-Невеличка с радостью пошла бы за дамой, странно поднимавшей вверх руки и словно бы манившей пальцем, приглашая куда-то, и Соломенный Губерт тоже с радостью бы пошёл, но в бесконечном стеклянном окне нигде не было стеклянных дверей, которые бы отворились. Как же могла Анечка-Невеличка пойти куда-то и куда мог пойти Соломенный Губерт, если в бесконечном стеклянном окне нигде не было стеклянных дверей, которые бы отворились?

А как там было красиво, в бесконечном стеклянном окне! Там было всё. Были там кровати, великолепные и прекрасные, были там стулья, были там столы, было там всё на свете. Ещё там был конь, и барабан, и поезд. И было там ещё много всего: были там кавалеры, дамы, дети и деревья, было всё. Да! Там было всё!

Пока Анечка-Невеличка удивлялась, что там есть всё на свете, и пока огорчалась, что в бесконечном стеклянном окне нигде нету стеклянных дверей, которые бы отворились, она вдруг заметила, что где-то вдали, позади дам со странно поднятыми вверх руками, дальше кроватей, великолепных и прекрасных, даже намного дальше стульев — чуть ли не в самом конце мира, где было всё, ну просто всё! — стоит она сама, а с ней Соломенный Губерт, что там стоят они оба и глядят оттуда на самих себя, стоящих перед бесконечным стеклянным окном.

Да-да! Были они там, чуть ли не в самом конце мира, где есть всё, и в то же время здесь, перед бесконечным стеклянным окном, где не было стеклянных дверей, которые бы отворились.

Были они тут, и были они где-то там. Одновременно Тут и Гдетотам. Было это странно, но тем не менее было это именно так.

— ОТ МЫ И ТУТ И ГДЕ-ТО ТАМ, — сказала Анечка-Невеличка.

— Очень рад! — заметил Соломенный Губерт.

— Чему? — удивилась Анечка. — Я вот не знаю, рада я или не рада. Даже страшно немножко. А вы правда рады?

— А то нет!

— Почему?

— Потому что я потерял шляпу в Тут, а в Гдетотам не терял.

— Но в Гдетотам на вас тоже нету шляпы. Разве не видите?

— А если в Гдетотам я её просто дома забыл?

— А так бывает?

— Конечно! Я ведь её не терял в Гдетотам!

— Откуда вы знаете?

— В Гдетотам я ведь не гулял по набережной!

— Неужто вы помните, что было в Гдетотам?

— В Тут я, конечно, не могу этого помнить.

— А разве можно помнить где-нибудь ещё, если не в Тут?

— А вот можно!

— А как?

— А вот очень просто!

— Ну где?

— Где? А вот в Гдетотам!

— Значит, и я буду помнить в Гдетотам, что было со мной в Гдетотам.

— Ни в коем случае! Вы забывчивая!

— Вовсе я не забывчивая!

— Вы не забывчивая в Тут! А в Гдетотам?

— Раз я не забывчивая в Тут, с чего мне быть забывчивой в Гдетотам?

— Всякое случается!

— Откуда вы знаете?

— Оттуда!

— Оттуда? Вы разве бывали уже в Гдетотам?

— Ого-го! Сколько раз!

— Расскажете?

— Много будете знать, скоро состаритесь!

— Ну и пусть состарюсь! Хоть большая вырасту! Расскажите скорее про Гдетотам!

И Соломенный Губерт стал рассказывать, как он бывал в Гдетотам.

— Стоит мне уснуть, и я попадаю в Гдетотам. В большой такой сад. А на деревьях растут бутылки с малиновым сиропом. Сорвал и пей!

Ух, до чего холодный! Даже допить невозможно. Приходится выплеснуть остатки в красивый такой ручей; а в ручье плавают яркие фонарики!

Срываю ещё бутылку — и эта холодненькая! Что не выпил, выливаю. Только не в ручей, а в колодец.

А в колодце сидит дракон. Он как заорёт: «Я твоя жажда!» А я срываю бутылки, отпиваю немного и остатки — в колодец! Дракон только пасть разевает. А я сорвал последнюю бутылку, отпил и, что осталось, — опять в колодец. Тут дракон захлопывает пасть, и кончено!

Потом я попадаю в сад, где сплошь растут ученические перья. Сорвёшь одно, макнёшь: большой чёрный пруд и пишешь на стене:

или

Соломенный Губерт заслужил самописку

Тут я — хватъ какую-то метлу и давай трясти её! Потрясу-потрясу, а в метле — самописка!

Ещё бывает, бегаю от окошка к окошку и гляжу, как ребята пишут в школе контрольную по арифметике. А у меня с собой рогатка. Я — раз! — и цифрой прямо в собственную тетрадку, которая на парте моей лежит. А потом — ещё одной цифрой, а потом — пятью сразу. И контрольная готова!

Ещё бывает, льва поймаю. Сижу на большом ящике, а лев идёт по своим делам. А я кинул в ящик рогалик и жду. А лев приглядывается. Потом прыг в ящик! И готово! Поймали! А я на пятке повернусь, и ящик поехал. Едем по мосту. А люди выходят с флагами и кричат: «Ура! Он поймал льва!»

И мне вручают главный приз.

Я, когда сплю, всегда попадаю в Гдетотам.

Вот оказался я в физкультурном зале. И никого там больше нету, кроме сотни тапочек, которые гоняются за мной. Я — раз! — и на потолок. А тапочки бегут по стенам и тоже на потолок. А с потолка падают, как тараканы, и всмятку разбиваются. После этого где уж им ловить меня!

Потом я попадаю в погреб. А там два разбойника прячутся. У них с собой корзина, а в корзине узел с сокровищами. И никак они не могут развязать узел на узле. Развязывают, развязывают — никак не развяжут. И всё время друг друга по башке лупят. Как даст один другому, так из стенки кирпич вываливается! А когда в стенке дыра получилась, я убежал и позвал пожарников. Пожарники трубили и поливали погреб из шланга. Весь-весь залили. Тут узел и выплыл. Я его развязал, а в нём — осиное гнездо!

Однажды прихожу в чулан; а там целая куча яиц. Разбиваю одно, из него выскакивает солдат и — раз! — в окошко. Второе разбиваю — тоже солдат и тоже в окошко. И в третьем солдат. Я все яйца разбил, и в каждом было по солдату. А в последнем оказался конь.

Сел я на коня и приказал солдатам строиться. Солдаты построились и запели:

Потом я скомандовал: «Разойдись!» — и солдаты пошли по домам.