– Чего орёте?

С чердака спрыгнул Малыш.

– Тихо, гномы! Это не земля упала. Вообще ещё никто не упал. Это мы над землёй взлетели.

На этих его словах взлетел ещё и тазик. И полетел. Недалеко. С плиты – на пол. Оказалось, что варенье, растёкшееся по полу, легко заменяет каток. Малыш тоже полетел, чем он хуже тазика. Туда же, на пол. Упал на спину и с криками: «Ой, горячо! Ой, горячо!» лихо подкатился к окну по наклонному полу.

– Куда это мы летим? – спросила Белочка, поставив ему ногу на грудь. – А?

– Мы это… Мы просто летим.

Малыш заёрзал в варенье.

Толстый и Профессор подняли его, ухватив за рубашку.

– Твоя работа? – спросил Профессор, кивнув за окно.

– Не, не моя, – замотал головой Малыш, глянув на лес за деревней. – А, ну да, моя, – признался он, поняв, что его спрашивают не о том, кто посадил лес.

– А давайте его выкинем, – задумчиво предложил Толстый. – Тех, кто дома в воздух запускает, надо в окно выбрасывать. У нас будет такая традиция. С сегодняшнего дня.

– Сначала пусть расскажет, как он это сделал, – не согласилась практичная Белочка. – А потом уже выкинем.

– Говори, – тряхнул Малыша Профессор.

– Эй, не надо меня выкидывать, вы чего, озверели? Я же для вас старался! Вы же летать не умеете! А это так здорово! Ну? Вы чувствуете? Чувствуете? Мы летим! Летим! – Малыш размахивал руками, и варенье с его рукавов покрывало гномов липкими каплями.

– Малыш, балда! – заорала Белочка, облизав губы. – Ты не мог нас летать как-то по отдельности, а не вместе с домом?

– А по отдельности у вас не получалось.

– Я его сейчас придушу, – протянула Белочка руки к горлу Малыша.

– Подожди, – придержал её Профессор, – пусть сначала расскажет, как он собирался нас обратно, на землю спускать.

– На землю? – переспросил Малыш с искренним изумлением.

– Ой, – Белочка закрыла липкое лицо ладонями, – мы живём с идиотом. Он даже не подумал, как мы приземлимся.

– Ну и зачем он нам такой нужен? – резонно спросил Толстый. – Я сразу сказал, в окно его, и дело с концом.

Так они и сделали. Малыша выкинули в окно через полчаса. Он с криком улетел к земле, такой далёкой, что деревья казались травой. Выкинули, предварительно нацепив крылья. Поднявшись и пролетая мимо окна, он улыбнулся и помахал рукой. Толстый бросил в него огрызком яблока и почти попал.

Как спуститься, гномы придумали быстро. Если дом поднимается, потому что через трубу выходит горячий дым из печки, попадает в пластиковый пакет, а пакет тянет дом, значит, если погасить печку, дом опустится. Это просто. Другой вопрос – куда он опустится.

– Ты понимаешь, гусь облезлый, что нас ветром отнесло? – кричал Толстый. – Ты понимаешь, что мы в лесу опустимся? Ты в лесу хочешь жить?

– Не хочу, Толстый, конечно не хочу.

Малыш, осознавший, что натворил, чуть не плакал.

– Раз не хочешь, будешь дом обратно в деревню переносить. Разберёшь и перенесёшь по брёвнышку. Понял?

– Понял, Толстый, понял!

– Да ничего он не перенесёт. Не сможет. И мы все вместе не сможем.

Профессор плюнул в окно. Попал в кого-то или нет, с такой высоты не рассмотреть.

– А верёвка у нас есть? Длинная?

– Ну, найдётся. А что?

Белочка посмотрела на Профессора.

– По земле не перенесёт, пусть по воздуху тянет. Сволочь пернатая. Запряжём его, как лошадь с крыльями, и будем «Но!» кричать. Дом, пока летит, ничего не весит, утянет как-нибудь.

– Вперёд, вперёд! – кричали гномы, забравшиеся на крышу. – Маши, маши, тягло крылатое. Но, поехали!

Малыш надрывался. Тянуть на верёвке целый дом, даже если он подвешен к воздушному шару, оказалось ну очень трудно.

– Давай, давай, радуйся полёту!

Если учесть высоту, с которой опускался дом, и расстояние, на которое его отнесло, Малыш практически попал. Дом опустился практически на своё старое место. Совсем рядом. Почти. На грядки.

– А что, даже удобно: открыл люк в погреб, а там морковка растёт! – Малыш сделал вид, что радуется такой удаче. – Ай!

Это Белочка дала ему подзатыльник.

– Ай!

Это Толстый попытался дать подзатыльник Малышу, но сам получил от Белочки. Раздавать подзатыльники здесь имела право только она.

– Малыш, ты понял, что у тебя есть занятие на ближайшую неделю? – спросила Белочка, держа руку над его затылком.

– Понял, – сник Малыш, потирая голову.

– И повеселее, пожалуйста. Любишь летать, люби и грядки копать.

Неделю он копал новые грядки, потом прошла ещё неделя, а потом прошёл месяц, за который с Малыша практически спала опухоль от пчелиных укусов.

Пчелы покусали его за то, что он пытался использовать их в качестве подъёмной силы для модернизированного воздушного шара. Пчелы против дыма, называется. Что не понравилось глупым насекомым – осталось загадкой. Но, судя по тому, как Малыш подпрыгивал, убегая к речке, подняться в воздух ему почти удалось. Причём без шара, только с пчёлами. А потом он сам был как воздушный шар – такой же круглый.

– Нет, они безнадёжны, – вздыхая, объяснял почти не опухший Малыш дворовому псу Шарику. – Одно слово: гномы. Землеройки. Не понимают они нас, свободно парящих в небе подобно птицам.

Шарик наклонил голову и высунул язык. Вместо того, чтобы убежать, поскуливая.

– Но ты-то меня понимаешь?

Шарик часто задышал.

– Ты же хочешь летать?

Шарик забил хвостом.

– Так давай я тебя научу! – вскочил Малыш.

Шарик запрыгал вокруг него, радостно полаивая. Наивный пёс решил, что Малыш собрался с ним поиграть.

– Ах ты, мой лётчик! – умилился Малыш.

Он приходил домой только есть и спать. Пропадал в лесу, что там делает, никому не говорил. Щёки у него впали, руки трясись, глаза горели и смотрели слегка в разные стороны.

– Малыш, ну-ка посмотри в этот угол, – сказал как-то вечером Толстый. – Пуговица укатилась, темно, не могу найти. Посвети своими зенками.

– Ой! – испугалась Белочка.

Из глаз Малыша действительно вырывались два неярких, но вполне различимых луча света.

– Вот это я понимаю, глаза светятся, – позавидовал Профессор, – а я до сих пор думал это так, оборот речи.

– Ты что затеял? Гадость какую-то снова? – сразу догадалась Белочка, что, в общем, было не трудно. – Ну-ка, посмотри мне в глаза! Ой, нет! – зажмурилась она от света. – Лучше не смотри.

– Кстати, а что это Шарик из будки не вылезает и спит всё время? – не дал ему ответить Профессор.

– Он устал. Он кошек гонял, – объяснил Малыш, честно светя глазами в стену.

– А! – успокоился Профессор.

Знал бы он, как Шарик гонял этих несчастных кошек!

– Ну, всё, лети, – сказал Малыш и поцеловал Шарика в мокрый нос.

Если уж феи летают, привязав себе на спину крылья, если у гнома получается летать, то собака с такими умными глазами должна носиться по небу как ястреб-собачатник, решил Малыш. А что до сих пор не носилась, так это потому, что ей крылья не давали. Шарик вывалил из пасти язык, часто дышал, но взлетать не собирался.

– Эй, лети, давай!

Малыш замахал руками, показывая Шарику механику полёта. Глупый пёс весело тявкнул. Малыш попытался подбросить собаку в воздух. Родители у Шарика были волкодавы, и это он мог подбросить в воздух Малыша, но никак не наоборот.

– Эк мы тебя перекормили, – сделал вывод Малыш, вытирая пол со лба. – Ладно, будем взлетать с разбега. Побежали! – крикнул он.

Шарик бежал за Малышом, радостно лая. Пробежав несколько километров, Малыш встал на четвереньки и тяжело задышал. Как старая собака. Шарик весело прыгал рядом. Как молодая собака.

– Ах, ты, собака! – ругнулся на него Малыш.

– Гав, – не стал спорить Шарик.

Утром Малыш догадался. Чтобы Шарик взлетел, ему нужен стимул. Малыш попытался наврать наивному животному про какие-то два вагона жирных кур, которые уже на подходе и все предназначены псу, который научится летать первым из собак, но Шарик в ответ только лизал ему лицо. И вот тут Малыша, вытиравшего со щёк собачью слюну, осенило: нет лучшего стимула для собаки, чем кошка.

Кошки в гномьей деревне жили. Именно в деревне, а не в домах. Они, можно сказать, паразитировали на мышах, которые, в свою очередь, паразитировали на гномьих припасах. То есть, совместное проживание гномов и кошек в одном населённом пункте было обусловлено сложившимися обстоятельствами, а не тем, что кошки кому-то принадлежали. У них даже кличек не было. Совершенно дикие твари. И чего Малыш так обрадовался своей идее наловить мешок кошек, мог объяснить только сам Малыш. Он устроился за домом, разложил мешок, так, чтобы его можно мгновенно завязать, в центр положил сосиску и затянул:

– Кс-кс-кс!

О том, что кошек подзывают этими звуками, Малыш знал исключительно из мультфильмов, виденных в Москве, у Янки. Гномы кошек никогда не подзывали, никак. За каким лешим гному кошка? Шубы из кошачьих шкур выходили плохие и быстро облазили, в этом они давно убедились. А есть их – так не голод же.