Глава 7. Встреча с Могучим Сирокко

Ветерки летели почти всю ночь. Орехоколка мирно посапывала на спине облачного пса, и ей снилось, будто она колет орехи из синего и зеленого стекла. А стекло — тонкое, как ледяная корка на снегу. Оно хрустит и рассыпается на блестящие крупинки.

Ночь сияла ветеркам тысячами звёзд. Эль-Экрос говорил, что по Полярной звезде можно легко определить направление. Достаточно знать, что там, где она светит, находится север.

Утром на востоке вновь зажглась заря. И на этот раз Солнце проснулось в Аравийской пустыне. Огромное, иссушающее и безжалостное. Орехоколка решила, что уж теперь-то Солнце непременно её испарит. С каждой минутой оно разгоралось всё ярче и ярче. Ветерки пригляделись: где-то там, в недрах пустыни, должен был зарождаться Могучий Сирокко.

— Как настроение? — поинтересовался Сальто у Солнца, когда оно выбралось на небосклон. — Не скучаете?

— Некогда скучать, — ответило довольное Солнце. — Сегодня я буду греть, жарить и калить песок. Мой приятель Юпитер сказал, что, если долго нагревать песок, песчинки могут превратиться в драгоценные камни.

«Что Юпитер может знать о песке! — усмехнулся про себя Сальто. — Он же целиком состоит из газа. Хотя пусть морочит Солнцу голову. Нам это только на руку».

По рыжей пустыне неспешно двигались барханы. Братьев, Орехоколку и облачного пса обдавало горячим дыханием негостеприимных и очень деятельных ветров. Эти ветры без отдыха носились туда-сюда, деловито толкали ленивые барханы и ворчали на чужаков. Сальто и Виэллису из-за их ворчания стало неловко.

— Туристы, понимаешь, — бубнил хмурый северо-западный ветер Бора. — Им бы только глазеть.

— Пр-рочь! Постор-рони-и-ись! Не видите, я бушую! — раздраженно верещала Пыльная Буря.

Ветерки не знали, куда деваться. Их пихали и попрекали все, кому не лень.

— Если мы просто оставим письмо в пустыне, оно растает. На такой-то жаре, — с сожалением заметил Сальто.

— Чему быть, того не миновать, — равнодушно сказал Виэллис. — Не больно-то и важны письма Эль-Экроса.

Но не успел он договорить, как над головами у ветерков загудело и загрохотало:

— Кто-о-о-о тут произнес имя ночного короля-а-а-а?! — грозно осведомился гудящий голос.

Орехоколка подскочила от ужаса и поднырнула под облачного пса. Обалдевший от зноя облачный пёс парил в воздухе, по привычке высунув белый язык, и мало что соображал. Ветерки попятились и с опаской глянули наверх. Наверху, в красно-белом пыльном плаще, вихрился Могучий Сирокко. От его обжигающего и устрашающего великолепия у братьев занялся дух.

— Заче-е-ем пожаловали? — сердито спросил Сирокко. — С любопытными у меня разговор короткий. А про шпионов я вообще молчу.

— Мы не шпионы, — поспешно разуверил его Сальто. — Мы почтальоны. Вам письмо.

Белое перистое послание испуганно выпрыгнуло из поредевшей стопки писем и, изгибаясь, поплыло навстречу Сирокко.

— А-а-а, поня-а-а-тно, — уже менее сердито протянул тот. — Эль-Экрос, как всегда, учудил. Можете ему передать, что придумывать цветные сны — удел неудачников. Настоящие короли должны угнетать. Вот как я. Я вызываю сухие туманы и пыльную мглу. Я создаю длинные бесшумные волны, которые неистово ударяют в берег. Когда я дую, люди перестают радоваться жизни. Моя сухость и жара сводит людей с ума. Они говорят: «Пришел удушающий Сирокко». Они говорят: «Конец нашей хорошей погоде». Иногда я переношу красную пыль из Сахары в северные районы, после чего там выпадают кровавые дожди.

— Как жестоко! — в сердцах воскликнул Виэллис и тут же приготовился об этом пожалеть. Но Сирокко в ответ лишь расхохотался.

— Да, я жесток! — прогудел он. — Я лют и свиреп! Совсем скоро наступит весна. В марте моё могущество станет поистине безграничным, и я заставлю людей страдать. Присоединяйтесь, повеселимся на славу!

Орехоколка и облачный пёс съежились, а Сальто и Виэллис похолодели. Наблюдать, как кто-то страдает, было для них невыносимо.

— Мы бы с радостью, — промямлил Сальто. — Но у нас еще столько писем! Вот если бы вы помогли нам скрыться от погони…

— Кто гонится? — тут же поинтересовался Могучий Сирокко.

— Король-Ветер, — заискивающе ответил Виэллис. — Он отправил нас в ссылку, а теперь зачем-то преследует.

— О-о-о! — прогудел Сирокко. — Так вы преступнички!

— П-почему это преступнички? — заикаясь, проговорил Сальто.

— Потому что на матёрых преступников вы никак не тянете, — пояснил Сирокко и оглушительно расхохотался. — Что ж, я попробую остановить вашего короля. Нескольких горстей песка и пыли будет вполне достаточно. А теперь будьте ветрены и прощайте!

С такими словами Могучий Сирокко зашуршал, завыл и, подбирая полы своего объемистого сыпучего плаща, усвистел к Средиземному морю.

Миновав раскаленную пустыню, где Солнце сосредоточенно, но безуспешно пыталось превратить песок в рубины и алмазы, ветерки вздохнули с облегчением.

— Ну вот, — сказал Виэллис. — Я думал, Могучий Сирокко, и правда, могуч. А он всего-навсего любит пустить пыль в глаза. Не возьму в толк, зачем досаждать людям, если у них и без того жизнь не сахар?

— Если бы мне пришлось участвовать в выборах нового короля, я бы без раздумий отдал голос за Беззаботного Сквозняка, — высказался Сальто. — Из всех ветров, что я знаю, он самый миролюбивый.

Следующим, к кому решили наведаться ветерки, был Беспощадный Смерч. Он должен был свирепствовать где-то над Средиземным морем. Как раз там, куда направился Сирокко. Братья от всей души надеялись, что эти злодеи не учинят никакой всемирной катастрофы и обойдутся парой разрушенных домов да одним моросящим кровавым дождиком.

На шелестящей пальме острова Майорка Орехоколке не сиделось. Сейчас ей было бы куда комфортнее под пальмой, в песке (причем в песок следовало бы зарыться поглубже), потому что со Средиземного моря на остров надвигался нешуточный Смерч. Братья-Ветерки пристроились тут же, на широких листьях пальмы. Облачный пёс летал у них над головами и тревожно лаял.

А Смерч вихрился над водой, закручивался сизыми кольцами и горланил злодейскую песенку примерно следующего содержания:

— Пффф! — фыркнул Виэллис. — Да он же обычный обжора! С каждым днем я всё больше разочаровываюсь в ветрах-негодяях.

— Не стоит недооценивать Смерчей, — подала голос Орехоколка. — Корабль, на котором я плавала вместе с людьми, потонул именно из-за такого вот негодяя. Водяные Смерчи впитывают в себя воду и нередко образуют водовороты.

Тут она вспомнила, как однажды попала в водоворот, и сделалась белее высокогорного снега. Между тем Смерч всё приближался и приближался. Скоро он подступил к берегу так близко, что стали видны его безумные бездонные глазищи. Он, как и сказала Орехоколка, втягивал в себя волны, причем втягивал с чудовищным грохотом, гулом и воем.

Облачный пёс этой какофонии не выдержал и со скулежом бросился наутёк. А Орехоколка предпочла встретиться со своим врагом лицом к лицу. У Беспощадного Смерча лицо было самое что ни на есть бандитское — вихрящееся, серое и, как показалось ветеркам, сплошь в синяках. Кривая злоехидная улыбочка обнажала острые светло-серые клыки. Сальто рассудил, что именно этими клыками Смерч кромсает дома и ограды.

— Вы откуда такие взялись?! — завидев ветерков, прогрохотал Смерч.

— А сам ты откуда взялся? — расхрабрившись, крикнул Виэллис.

— Я-то? Я верчусь здесь из-за тёплого воздуха. Когда потоки тёплого воздуха соприкасаются с холодным морем или землей, появляюсь я. Я всегда разный и у каждого «меня» собственная судьба. Иногда я живу несколько минут, а иногда — несколько часов.

Пока Смерч говорил, его сизая воронка причудливо изгибалась, касаясь поверхности моря, и ненасытно всасывала воду, водоросли, а с ними заодно и мелких рыбёшек.

— Незавидная судьба, — проронил Сальто. — Но почему ты всё время ешь?

— Запасаюсь впрок! — бешено крутясь, сообщил Смерч. — Скоро я опять исчезну, и, пока злой рок вновь не призовет меня на землю, мне надо будет чем-то питаться.

— Нет, его определенно нельзя считать негодяем, — сказал Виэллис. — Он просто жертва обстоятельств. Давай быстрее отдадим ему письмо, пока злой рок не заставил его исчезнуть.

Сальто боязненно взглянул на брата.

— Не стану я этого делать. Вдруг Смерч меня проглотит?

— Ну, а я тем более, — заявил Виэллис. — Хочу дожить до того дня, когда мне вручат ветреный плащ.

Орехоколка посмотрела сперва на Сальто, потом на Виэллиса и завела глаза к небу.