— У меня кружится голова, — сказал человечек из ничего.
— Потому что твоя голова из ничего. Даже если ты станешь биться головой о стену, тебе не будет больно.
Человечек из ничего, решив попробовать, нашел стену, чтобы удариться о нее головой, но это была стена из ничего, и так как он слишком сильно разбежался, то упал по другую сторону стены. А там тоже совсем ничего не было.
Человечек из ничего так устал от всего этого ничего, что заснул. И во сне он увидел, что он был человечком из ничего и шел по несуществующей дороге, встретил мышку из ничего и даже ел дырки от сыра, и мышка из ничего была права: они действительно ничем не пахли.
Всеобщая история
Поначалу в жизни нашей было все не так, как надо.
Много сил вложили люди, чтобы сделать Землю садом.
Не было нигде тропинок, чтоб подняться в горы.
Без мостов речушки были недоступны, словно море.
Не было нигде скамеек, чтоб присесть усталым.
Не найти нигде кроватей ни большим, ни малым.
Ноги вечно исцарапаны острыми камнями,
потому что ни ботинок не было, ни няни.
И совсем не просто было тем, кто видел плохо:
не найти очков, и все, — сколько хочешь охай.
Хочешь в мячик поиграть — нет мячей в помине.
Хочешь есть — нет ни огня, ни горшков из глины.
Если, скажем, хочешь пить — кофе нет, нет кваса.
Нет ни пищи, ни питья. Вовсе нет — и баста!
Были только у людей руки — только руки.
И трудился предок наш, и не знал он скуки.
Много сделал для людей человек, бесспорно;
еще больше надо сделать — знай трудись упорно!
Джип в телевизоре
Вот так раз!
В Милане, на улице Сеттембрини, 175, в квартире номер 14, жил мальчик Джампьеро Бинда. Было ему восемь лет, и родители звали его просто Джип. И вот 17 января по нашему стилю в 18 часов 30 минут Джип включил телевизор. Как всегда, он сбросил ботинки и удобно устроился в большом кресле, обитом зеленой искусственной кожей, чтобы посмотреть телефильм из серии «Приключения Белого Пера».
Справа от Джипа в другом кресле сидел его младший брат, пятилетний Филиппо Бинда, или попросту Флип. Он тоже сбросил ботинки, чтобы устроиться поудобнее, и они так и остались валяться посреди комнаты.
Братьев отличала не только разница в возрасте, но я футбольные симпатии: Джип болел за национальную сборную, а Флип — за миланскую команду, но это не имеет к нашему рассказу никакого отношения. А рассказ начался ровно в 18 часов 30 минут, когда Джип вдруг почувствовал, что какая-то неведомая сила выхватила его из мягких объятий кресла. Мгновение он повисел в воздухе, словно стартующая в космос ракета, затем пронесся через всю комнату и пулей влетел прямо в телевизор.
И тотчас же ему пришлось спрятаться за скалу, чтобы спастись от индейских стрел, которые со свистом неслись со всех сторон. Заняв эту необычную позицию, Джип с удивлением посмотрел в комнату, на пустое кресло, на свои ботинки и на Флипа, сидевшего перед телевизором.
— Вот так раз! — удивился Флип. — Как это тебе удалось? Даже стекло не разбил!
— Сам не знаю!
— Но ты ведь сидишь прямо в телевизоре! Внутри! Так же, как Белое Перо! Как ты туда попал?
— Не знаю, Флип…
— Прямо чудеса… Но ты все же подвинься немного, а то мне не видно.
— Не могу! Тут столько стрел…
— Да ты просто трус! Мне же из-за тебя ничего не видно!
«Хорошие» индейцы между тем не обращали никакого внимания на Джипа и отбивали нападение «плохих». Племя под предводительством Белого Пера одерживало победу над своими врагами точно так же, как это происходило каждую пятницу. События чередовались с молниеносной быстротой, и вскоре наш Джип оказался под копытами какой-то лошади.
— Ой! — испугался Флип.
Но никакой опасности не было, потому что лошади были дрессированные.
— Раз уж ты там, — успокоившись, сказал Флип, — спроси у Белого Пера, почему уже две недели не видно Гремящего Облака.
— Но он не поймет меня, он же не говорит по-итальянски!
— А ты скажи ему сначала «у-у!».
— У-у! — сказал Джип. Но Белому Перу было не до него. Как раз в этот момент он отвязывал от столба девушку с длинными черными косами.
— У-у! У-у! — снова нерешительно протянул Джип.
— Да ты погромче! — подбадривал Флип. — Боишься, что ли? Ну, понятно, ты болеешь за национальную сборную…
— А ты, «миланист», помалкивай, пока не попало!
— Ах вот как! Тогда я возьму и выключу телевизор! И тебе конец!
Сказав это, Флип соскочил на пол и кинулся к телевизору, собираясь выключить его.
— Сто-о-ой! — заорал Джип.
— Нет, выключу!
— Мама! Мама, помоги!
— Что случилось? — откликнулась из кухни синьора Бинда; она гладила там белье.
— Флип хочет выключить телевизор!
— Флип, не будь злым мальчиком! — довольно спокойно сказала мама.
— А зачем он забрался в телевизор!
— Джип, перестань шалить! — сказала мама, продолжая гладить белье. — И не трогай телевизор, а то сломаешь еще.
— Какое там трогать! — ехидно уточнил Флип. — Он же просто влез в него! Весь целиком! Одни ботинки здесь остались…
— Сколько раз я вам говорила, что нельзя ходить босиком, — ответила синьора Бинда.
— А Флип тоже босиком! — тотчас же вставил Джип.
Тут синьора Бинда решила, что пришла пора вмешаться. Вздохнув, она оставила утюг и вошла в комнату.
— Джип!
— Мама!
— Что это тебе взбрело в голову, сын мой?
— Я тут ни при чем, честное слово! — захныкал Джип. — Я сидел себе тихонько в кресле… Смотри… — И он показал на кресло, как бы призывая его в свидетели.
— Что-то скажет папа?! — вздохнула синьора Бинда и медленно опустилась в кресло.
В этот момент в комнату вошла тетушка Эмма. Она была у соседей — играла там в лото.
— Что тут происходит? Что я вижу! — воскликнула она, укоризненно взглянув на синьору Бинду, которая приходилась ей младшей сестрой. — Как ты позволяешь детям такие опасные игры?!
Тетушке Эмме объяснили, что произошло, но она не поверила ни одному слову.
— Нет, нет! Можете сколько угодно толковать мне о всяких там «таинственных» силах, но я-то понимаю, что этот ребенок просто решил спрятаться в телевизоре, чтобы ему не досталось от отца. Разве не сегодня вечером он должен был показать ему табель с двойкой по арифметике? А теперь вот попробуйте его поймать и насыпать ему соли на хвост! Но это ему так не пройдет! Я сейчас же позвоню мастеру!..
Выслушав красноречивые призывы тетушки Эммы, мастер поклялся, что придет через десять минут.
В телевизоре между тем краснокожие любезно уступили экран миловидной синьорине, которая стала показывать, как приготовить салат без оливкового масла.
— Сто раз показывала! — рассердился Флип и решил заняться рисованием. Он разложил на столе лист бумаги, краски, поставил блюдечко с водой и взял кисточки — свои и Джипа.
— Мама, он взял мои кисточки! — немедленно пожаловался Джип, выглядывая из салатницы, где оказался в этот момент.
— Флип, оставь кисти Джипа!
Флип пропустил эти слова мимо ушей и преспокойно стал растирать великолепную голубую краску кисточкой Джипа.
Джип кричал с экрана, возмущался, негодовал, но не в силах был дотянуться до младшего брата, чтобы наградить его подзатыльником. Бессилие лишь удваивало его гнев.
Кричал Джип. Кричал Флип. Кричали тетушка Эмма и мама, пытаясь водворить мир и тишину.
В самый разгар этого концерта в комнату вошел бухгалтер Джордано Бинда, вернувшийся из банка, где он работал. Пришел отец, глава семьи, если можно так выразиться…
— Неплохая встреча! — заметил он.
— О, не волнуйся! — поспешила успокоить его синьора Бинда. — Сейчас придет мастер.
— Ну, если и он тоже станет кричать, тогда уже наверняка примчатся пожарные. А зачем он придет, если не секрет? Снова испортилась стиральная машина?
— Нет, он придет из-за Джипа.
— Из-за Джипа? Держу пари, что он снова испортил мою электрическую бритву, как на прошлой неделе! Кстати, а где он?
— Я здесь, папа, — вздохнул Джип тихо-тихо.
Бухгалтер Бинда обернулся к телевизору, откуда доносился голос сына, и замер от изумления, словно статуя, изображающая бухгалтера.
— Теперь уж ничего не поделаешь! — заговорила тетушка Эмма. — Теперь остается только простить его! В следующей четверти у нашего Джипа табель будет лучше и по арифметике будет лучшая отметка во всем Милане!
— Табель?… Арифметика?… — пробормотал бухгалтер Бинда, ничего не понимая.
— Сейчас я дам тебе табель, ты подпишешь его, а Джип, умница, выйдет из телевизора, и мы сядем обедать.