— Хорошо, — сказал, обрадовавшись, волк, — так и сделаем, тем более, что это совпадает и с моим желанием.

Волк подошел к пню, уселся возле него, открыл пошире пасть, закрыл глаза и стал ждать, когда баран впрыгнет ему прямо в рот. Баран отошел на несколько шагов назад, пригнул голову и, разбежавшись, проткнул волка острыми рогами. У волка искры посыпались из глаз, он повалился и завыл от боли, корчась на земле. Тут подскочил осел и несколько раз лягнул хищника копытом. Волк испустил дух, а приятели содрали с него шкуру, набили ее листьями, взвалили на осла и пошли своей дорогой.

Вскоре стало смеркаться. Куда идти дальше, они не знали.

— Петух, взберись-ка ты на этот высокий дуб и посмотри, что в округе делается, — сказал осел.

Петух взлетел на ветку дуба и осмотрелся.

— Там вдали я вижу огонек, — прокукарекал он.

— Пошли туда, — решил осел.

Четверо приятелей прибавили шагу и вскоре приблизились к небольшому домику. Заглянули в окно и видят: там устроили свое логовище волки. Тогда осел сбросил возле порога шкуру убитого волка, постучал копытом в дверь и прокричал:

— А ну, выходите все из дома на свою погибель!

После этого приятели начали горланить кто как мог: осел затрубил, баран заблеял, кошка замяукала, петух запел. Волки всполошились, не понимая, кто кричит таким голосом, а их вожак выскочил на крыльцо и впотьмах натолкнулся на шкуру убитого волка.

— Бежим, а то они нас съедят! — крикнул он своим сородичам и пустился прочь со всех ног. А за ним кинулась и вся волчья стая. Не прошло и минуты, как они скрылись в темноте. Когда волки убежали, приятели вошли в дом. Они увидели приготовленный ужин, хорошо поели, задули очаг, и каждый выбрал себе удобное место для сна: петух высоко под потолком на балке, кошка у теплого очага, баран возле двери, а осел снаружи, во дворе.

А волки бежали, бежали, совсем выдохлись и наконец остановились. Собравшись все вместе и дрожа от страха, они стали обсуждать случившееся.

— Кто же это все-таки мог быть? — спросил вожак стаи. — Надо бы выяснить.

— Может, мне сходить посмотреть? — предложил самый молодой волк.

— Сходи, — сказал ему вожак, — но будь осторожен, а то как бы они и тебя не съели.

Молодой волк со всех ног помчался к домику, но, прибежав, не рискнул войти в дверь, так как у самого порога лежала шкура убитого волка. Тогда он по лестнице взобрался на крышу и проник на чердак, а оттуда решил спрыгнуть в комнату. Только он приготовился прыгать, как проснулся задремавший было петух и, рассердившись, что его разбудили не вовремя, клюнул волка раза два-три что было силы прямо в голову. Волк, ошеломленный внезапным нападением, не удержался на потолочной балке, свалился в комнату и отшиб себе все бока. Придя в чувство и осмотревшись, он увидел в кромешной тьме у очага две светящиеся искры и пополз в ту сторону. Но это оказались не искры, а глаза кошки. Изловчившись, она прыгнула прямо на волка, изодрала ему в кровь морду и чуть не выцарапала глаза. В ужасе волк бросился к двери, но там баран, вскочив на ноги, пригвоздил его к стене рогами. Волк с трудом отбился от него и выскочил во двор, где осел дал ему два таких пинка копытом, что тот кубарем покатился по земле.

Завывая от боли, молодой волк с трудом дотащился до того места, где его ждала вся стая.

— Ну, что ты видел? — спросил вожак.

— Наш дом захватили разбойники, — убежденно ответил молодой волк, едва переводя дух и зализывая царапины и раны. — Когда я забрался на чердак, чтобы спрыгнуть в комнату, один из них несколько раз ударил меня молотком по голове. Я свалился вниз и подполз к очагу, но там кто-то кинулся на меня с ножом, чуть глаза не выколол. Тогда я бросился бежать, но у двери стоял третий разбойник, он стукнул меня булавой с острыми шипами. А во дворе ждал еще один разбойник и два раза ударил по спине поленом. А как страшно они кричали! Какой шум подняли! «Хватай его, хватай!» — вопили они на все голоса. Не пойдем туда больше, братья волки, там ждет нас гибель!

Поджав хвосты от страха, волки скрылись в горах и больше никогда не подходили близко к тому домику, где поселились осел, баран, кошка и петух.

Собрался однажды кот совершить паломничество в Мекку[29].

Накануне путешествия он навел в доме порядок, убрал и украсил цветами комнату и пригласил в гости мышей, чтобы попрощаться с ними и пожелать им доброго здоровья и благополучия на время своего отсутствия.

Мыши очень обрадовались, когда узнали, что кот отправляется в Мекку и теперь надолго оставит их в покое. Они тоже стали наряжаться и прихорашиваться, чтобы не ударить лицом в грязь и предстать перед ним в наилучшем виде.

Когда мыши собрались уходить, одна старая хромая мышь сказала своим соплеменникам:

— Лучше не ходите в гости к коту, он вас обманет!

Но остальные мыши ей возразили:

— Что ты говоришь, старая! Не может кот нас обмануть. Он собрался на богомолье в Мекку и поклялся, что больше никогда не будет нас обижать.

Старая мышь пыталась было с ними спорить, но бесполезно.

— Ладно, идите, если хотите, хотя я вам и не советую, — сказала она, наконец. — Что до меня, то я и не подумаю идти.

Мыши не захотели ее слушать и, веселые, расфранченные, с песнями и радостным писком, отправились в гости к коту.

Когда они подошли к его дому, кот вышел им навстречу, кланяясь и громко приветствуя дорогих гостей. Затем он провел их в богато убранную комнату, запер дверь на ключ, уселся в кресло, а мышам предложил удобно расположиться вокруг него на ковре. В это время старая хромая мышь незаметно пролезла к коту в подпол и оттуда через маленькую щелку стала наблюдать, что делается в его доме.

Когда мыши расселись на ковре и их радостное возбуждение слегка утихло, кот начал читать им проповедь о добродетелях и примерном поведении. Закончив проповедь, он обратился к молоденькой мышке и сказал:

— А вот ты, мне кажется, и не помышляешь о благости. Ведь это ты на днях съела моего сына, моего любимого котенка!

Бедная мышка страшно испугалась, замахала лапками, залепетала:

— Что ты, кот! Что ты! Этого быть не может! Как я могла съесть твоего котенка! Разве я могу съесть котенка?!

Но кот был непреклонен. Он убежденно сказал:

— Нет, это ты съела моего котенка. Я это прекрасно знаю.

— Что ты, что ты, не ела я твоего котенка, — пищала в страхе маленькая мышка.

Остальные мыши тоже заволновались и стали просить кота:

— Уважаемый кот! Смилуйся над этой глупой мышкой! Прости ее! Она не виновата! Если она и съела твоего котенка, то по ошибке! Ты должен простить ее, потому что отправляешься в святые места!

Но кот не собирался изменять своим повадкам и твердо ответил:

— Недаром говорят: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Раз вы защищаете такую жестокую разбойницу, как эта мышка, которая съела моего любимого котенка, стало быть, вы сами такие же коварные, жестокие разбойники. Поэтому вы все достойны наказания.

С этими словами кот вскочил на ноги и бросился на своих гостей. А старая хромая мышь, увидев через щелку, как он расправляется с ее друзьями и подругами, грустно пропищала:

— Вот вам и кот-проповедник! Не послушались меня, а ведь я вас предупреждала! Еще не родился такой кот, который хоть раз в жизни сходил бы на богомолье в Мекку или стал добродетельным и милосердным!

Жил в деревне пастух, и было у него большое стадо овец. Летом, когда началась жара, погнал он стадо в горы. Там на плоскогорье лежало хорошее пастбище, куда он каждый год приводил своих овец.

Однажды — это случилось через несколько дней после того, как пастух поднялся в горы, — услышал он страшный рев, доносившийся из леса. Когда пастух понял, кто это рычит, сердце у него застучало от страха, как у зайца. Он бросился к ружью, схватил его и приготовился защищаться. Вскоре из леса, хромая и тяжело дыша, вышла огромная медведица. Она грозно рычала, протяжно выла, и пар валил у нее изо рта. Не дожидаясь, пока медведица нападет на него, пастух выстрелил, но рука у него дрогнула, и он промахнулся. А медведица еще больше разъярилась, встала на задние лапы и пошла на него, громадная, как стог сена. Пастуха трясло от страха, в глазах у него потемнело. Он перезарядил ружье, осенил себя крестным знамением и снова приготовился стрелять в зверя, наступавшего прямо на него.

Неожиданно пастух услышал голос, низкий и грубый, что-то ему говоривший. Этот голос чуть не оглушил его, и бедняга подумал, что, наверно, сама смерть произносит ему свой приговор. На мгновение он задержался, прислушиваясь к жуткому голосу, и вдруг разобрал слова:

— Опусти ружье, человечий сын, потому что я хочу тебе что-то сказать.