— Ну, хан, выиграл я оба состязания? — спросил он.

— Ну да, конечно! А теперь будут сражаться друг с другом борцы.

Сказали:

— Будет бороться богатырь Тайваган Улаан!

Тайваган Улаан Баатыр, приготовившись, подумал: «Ведь еще никто и никогда не смог выдержать вони, идущей от борцов из ханского рода». Поэтому он откусил обе пуговицы со своего ворота и засунул их себе в ноздри, потом Тайваган Улаан Баатыр оделся и приготовился.

А тем временем от юрты-дворца хана — по четыре человека справа и слева — гнали вперед мечами и копьями черного вонючего борца хана. Помня, что это старый борец хана, герой сначала только из уважения, для виду боролся с ним два-три дня, а потом раздавил его на плоской скале, вырвал у него легкие и сердце и крикнул:

— Развари сердце своего старого быка, хан, и съешь его! — И с этими словами он швырнул его вверх, туда, где перекрещиваются девять раз перекладины дымового круга, — вот что сделал богатырь Тайваган Улаан.

А тем временем в качестве среднего борца хана появился вонючий черный мангыс, но и этого вонючего черного мангыса он вбил, уничтожив его, в землю.

— Развари сердце своего среднего быка, хан, и съешь его! — крикнул он и швырнул его на девятикратное скрещение перекладин дымового круга.

Теперь пришло время бороться с Тайваган Улаан Баатыром сыну Неба — богатырю по имени Бай Терек — Богатый тополь; это был один из трех упоминавшихся богатырей. Бай Терек приблизился, исполняя танец орла, и оба славных богатыря прыгали орлами друг около друга тридцать дней без перерыва, девяносто дней без конца и все-таки не могли по-настоящему распознать, кто же из них истинный борец. Потом схватили они по холму, поросшему лесом, и бились ими, касаясь друг друга кончиками пальцев, и бились друг с другом так, что образовалась котловина, через которую и коню было не перескочить. Когда оба добрых мужа стали бороться, птица, сидевшая на яйцах, не могла увидеть своих яиц, кобыла, ведшая за собой жеребенка, не могла увидеть жеребенка — вот сколько было поднято пыли! Внимательно наблюдал наш богатырь за сыном Неба Бай Тереком и понял, что причина его непобедимости в том, что это был человек, силы которого никогда не иссякали.

Сражаясь с ним, богатырь Тайваган Улаан все пытался уразуметь: что же это за человек, и оказалось, что это человек из стали. «А что, если ударить его о край скалы, — думал он, — оттеснить его туда, сломать и скинуть стальное его тело?»

И стал он теснить его к скале то туда, то сюда и, оттеснив его к огромной каменной глыбе, высоко поднял и швырнул его о скалу. Вот тогда этот борец Бай Терек рухнул и разбился.

«Да, и этот был из славных мужей!»— подумал Тайваган Улаан, прочел по нем молитву и проделал ему отверстие в сальнике — над внутренностями. Потом окутал тканью его лицо, и так, охранив его тело приличествующим образом, борец Тайваган Улаан удалился.

Но теперь явился средний сын Неба, человек по имени Темир Терек — Железный тополь. Ведь было два небесных героя. И теперь он боролся с Темир Тереком и думал: «Наверное, этот тоже создан из стали?» Он стал теснить его, загнал на скалу и тоже переломил.

«И он добрый герой!»— подумал наш герой, сжег его кости, смолол их и сказал:

— Пусть увидят это грядущие поколения!

Потом построил храм и удалился.

Но оставался еще один борец. Против этого последнего борца выпустил Тайваган Улаан сражаться своего младшего брата Эр Дунгсая. У Эр Дунгсая, бедного, не было даже подходящей одежды, на нем была только обветшалая шуба. И все-таки он прибежал, подняв и заткнув за пояс заднюю полу своей обветшалой шубы, подняв и заткнув за пояс ее переднюю полу.

Явился и богатырь, сын Албын Джоданга, имевший обыкновение стрелять из-за шестидесяти горных хребтов, вышел, исполняя танец орла, на ту площадь в одежде с несметным множеством пуговиц, такой, в какую обычно одевают покойников.

Когда он выступил вперед, Эр Дунгсай крикнул:

— Ах ты избалованный, заласканный, ну-ка, быстро сюда! — И помчался на него без удержу. Но что это? Только схватил тот Эр Дунгсая, как уже и уложил его! Увидал это Тайваган Улаан Баатыр и разъярился:

— Ах ты дерьмо! Тебя, оказывается, так просто победить! Какой позор! Боже мой! — Так закричал его старший брат Тайваган Улаан Баатыр.

А Эр Дунгсай тем временем с улыбкой, со смехом вскочил снова на ноги, подбежал и стал бороться. Трижды умирал он и становился с каждым днем все лучше, становился со дня на день сильнее, и всё боролись и боролись они друг с другом. И тут из десяти пальцев рук Эр Дунгсая выскочило десять ножей с желтыми рукоятками, из двадцати пальцев его рук и ног выскочило двадцать ножей с желтыми рукоятками, так что стоило ему схватить врага, как ножи отделяли мясо врага от костей, а стоило ему наступить на него, как десять ножей на пальцах его ног отрубали мясо врага от костей.

Так он свалил борца на этом месте и, отделяя его мясо от костей, убил его.

— Ну как, хан, выиграли мы три состязания? — спросил он.

— Да, да, так оно и есть! — отвечал тот.

Тогда направились оба брата друг за другом к юрте принцессы Джее Хаана Джесбекей и вошли в нее. Она разожгла для них огонь без дыма, сварила еду без пара, тут они выспались и отдохнули, оба брата. Они бросали свои золотые карты и играли в свои серебряные шахматы.

И вот однажды хан велел сказать, чтобы явился его зять Тайваган Улаан Баатыр. Позвал он его и сказал:

— Теперь ты мой зять. Разве не говорят:

Для выполнения поручений годится зять,

Для угощения гостей годится горная мушмула

Мои коровы давно уже остаются яловыми. Разве не говорят, что на севере живет Синий бык. Нельзя ли доставить мне его сюда?

— О, конечно, можно! — сказал Тайваган Улаан Баатыр, вышел и поскакал на коне к этому быку.

Скакал он, скакал, и, когда добрался до того места, где бык мог его почуять, превратился он в огненного змея. А когда добрался до места, где бык мог увидеть его, превратился в золотого клеща и, добравшись до быка, спрятался в шерсти на его крупе. А там уж взнуздал он его девятирядным недоуздком длиной в девяносто саженей, сплетенным из четок, и повел быка за собой. А когда он его повел, бык ревел, ему не хватало дыхания, он был уже еле жив.

— Если ты тот, кто убьет меня, то убей! Если ты тот, кто сотворит мне благо, сотвори мне благо! Мне уже нечем дышать! — молил его бык.

— Бог мой, я пришел вовсе не убить вас, и я пришел не сотворить вам благо. Я — тот, кто пришел взглянуть на вас, — сказал он быку. И тут он открыл быку свое намерение, и тогда они поклялись друг другу золотой клятвой, призвали оба на свое темя Бурган Очира и поклялись друг другу стать друзьями.

— Коли так, приведи меня на середину загона для ханского скота и крепко привяжи там, — сказал бык.

Тайваган Улаан Баатыр возвратился, ведя быка, привязал его посередине загона для ханского скота, а сам пошел в юрту своего младшего брата.

А бык ревел с такой силой, что хан и ханша лишились рассудка, так как им не найти было места, куда бы спрятаться от рева.

Через трое суток хан велел позвать к себе богатыря Тайваган Улаана, послал за ним бегом своих слуг. Пришел туда Тайваган Улаан Баатыр, а они, оказывается, отправляли в юрте все свои надобности, оба этих старика, и вонь в ней стояла невообразимая.

— А теперь, дорогой зять, дай своему быку все, что хочешь ему дать, но потом отошли его! Пусть уйдет от нас.

— А что, коровы ваши уже стали стельными, произошло ли это? — спросил он.

— Ах, мой сын, не можешь ли ты сам разузнать, удалось это или нет? — сказал хан.

Тогда он вышел, снял со своего быка недоуздок и отпустил его. И взревел тот, взревел, проглотив треть людей, а потом повернул на север и помчался туда огромными прыжками.

Однажды Эр Дунгсай сказал:

— Ну, дитя мое, пойди в юрту своих родителей, а потом возвращайся. Наш народ воинственный, наша страна далеко. Разве не говорят:

Гость, прибыв однажды, снова домой вернется,