– Кабы твоя кобыла принесла, жеребенок бы подле был!
Поспорили они и пошли до начальства: именитый дарит судей деньгами, а бедный словами оправдывается.
Дошло дело до самого царя. Велел он призвать обоих братьев и загадал им четыре загадки:
– Что всего в свете сильней и быстрее, что всего в свете жирнее, что всего мягче и что всего милее? – И положил им сроку три дня: – На четвертый приходите, ответ дайте!
Богатый подумал-подумал, вспомнил про свою куму и пошел к ней совета просить. Она посадила его за стол, стала угощать; а сама спрашивает:
– Что так печален, куманек?
– Да загадал мне государь четыре загадки, а сроку всего три дня положил.
– Что такое? Скажи мне.
– А вот что, кума: первая загадка – что всего в свете сильней и быстрее?
– Экая загадка! У моего мужа каряя кобыла есть; нет ее быстрее! Коли кнутом приударишь – зайца догонит.
– Вторая загадка: что всего в свете жирнее?
– У нас другой год рябой боров кормится; такой жирный стал, что и на ноги не подымается!
– Третья загадка: что всего в свете мягче?
– Известное дело – пуховик, уж мягче не выдумаешь!
– Четвертая загадка: что всего в свете милее?
– Милее всего внучек Иванушка!
– Спасибо тебе, кума! Научила уму-разуму, по век не забуду.
А бедный брат залился горькими слезами и пошел домой; встречает его дочь-семилетка (только и семьи было, что дочь одна).
– О чем ты, батюшка, вздыхаешь да слезы ронишь?
– Как же мне не вздыхать, как слез не ронить? Задал мне царь четыре загадки, которых мне и в жизнь не разгадать.
– Скажи мне, какие загадки?
– А вот какие, дочка: что всего в свете сильней и быстрее, что всего жирнее, что всего мягче и что всего милее?
– Ступай, батюшка, и скажи царю: сильней и быстрей всего ветер; жирнее всего земля: что ни растет, что ни живет – земля питает! Мягче всего рука: на что человек ни ляжет, а все руку под голову кладет, а милее сна нет ничего на свете!
Пришли к царю оба брата: и богатый и бедный. Выслушал их царь и спрашивает бедного.
– Сам ли ты дошел, или кто тебя научил?
Отвечает бедный:
– Ваше царское величество! Есть у меня дочь-семилетка, она меня научила.
– Когда дочь твоя мудра, вот ей ниточка шелковая; пусть к утру соткет мне полотенце узорчатое.
Мужик взял шелковую ниточку, приходит домой кручинный, печальный.
– Беда наша! – говорит дочери. – Царь приказал из этой ниточки соткать полотенце.
– Не кручинься, батюшка! – отвечала семилетка.
Отломила прутик от веника, подает отцу и наказывает:
– Пойди к царю, скажи, чтоб нашел такого мастера, который бы сделал из этого прутика кросны: было бы на чем полотенце ткать!
Мужик доложил про то царю. Царь дает ему полтораста яиц:
– Отдай, – говорит, – своей дочери; пусть к завтрему выведет мне полтораста цыплят.
Воротился мужик домой еще кручиннее, еще печальнее:
– Ах, дочка! От одной беды увернешься, другая навяжется!
– Не кручинься, батюшка! – отвечала семилетка.
Попекла яйца и припрятала к обеду да к ужину, а отца посылает к царю:
– Скажи ему, что цыплятам на корм нужно одноденное пшено: в один бы день было поле вспахано, просо засеяно, сжато и обмолочено; другого пшена наши цыплята и клевать не станут!
Царь выслушал и говорит:
– Когда дочь твоя мудра, пусть наутро сама ко мне явится – ни пешком, ни на лошади, ни голая, ни одетая, ни с гостинцем, ни без подарочка.
«Ну, – думает мужик, – такой хитрой задачи и дочь не разрешит; пришло совсем пропадать!»
– Не кручинься, батюшка! – сказала ему дочь-семилетка. – Ступай-ка к охотникам да купи мне живого зайца да живую перепелку.
Отец пошел и купил ей зайца и перепелку.
На другой день поутру сбросила семилетка всю одежу, надела на себя сетку, в руки взяла перепелку, села верхом на зайца и поехала во дворец.
Царь ее у ворот встречает. Поклонилась она царю:
– Вот тебе, государь, подарочек! – И подает ему перепелку.
Царь протянул было руку: перепелка порх – и улетела!
– Хорошо, – говорит царь, – как приказал, так и сделала. Скажи мне теперь: ведь отец твой беден, так чем вы кормитесь?
– Отец мой на сухом берегу рыбу ловит, лошки в воду не становит, а я приполом рыбу ношу да уху варю.
– Что ты, глупая! Когда рыба на сухом берегу живет? Рыба в воде плавает!
– А ты умен? Когда видано, чтоб телега жеребенка принесла? Не телега, кобыла родит!
Царь присудил отдать жеребенка бедному мужику, а дочь его взял к себе; когда семилетка выросла, он женился на ней, и стала она царицею.
Сосватанные дети
Жили-были два богатых купца: один в Москве, другой в Киеве; часто они съезжались по торговым делам, вместе дружбу водили и хлеб-соль делили.
В некое время приехал киевский купец в Москву, свиделся с своим приятелем и говорит ему:
– А мне бог радость дал – жена сына родила!
– А у меня дочь родилась! – отвечает московский купец.
– Ну-ка, давай по рукам ударим! У меня – сын, у тебя – дочь, чего лучше – жених и невеста! Как вырастут, обвенчаем их и породнимся.
– Ладно, только это дело нельзя просто делать. Пожалуй, еще твой сын отступится от невесты; давай мне двадцать тысяч залогу!
– А если твоя дочь да помрет?
– Ну, тогда и деньги назад.
Киевский купец вынул двадцать тысяч и отдал московскому; тот взял, приезжает домой и говорит жене:
– Знаешь ли, что скажу? Ведь я свою дочь просватал!
Купчиха изумилась:
– Что ты! Али с ума сошел? Она еще в люльке лежит!
– Ну что ж, что в люльке? Я все-таки ее просватал: вот двадцать тысяч залогу взял.
Вот хорошо. Живут купцы всякий в своем городе, а друг друга не навещают – далеко, да и дела так пошли, что надо дома оставаться. А дети их растут да растут: сын хорош, а дочь еще лучше.
Прошло осьмнадцать лет; московский купец видит, что от старого его знакомца нет ни вести, ни слуху, и просватал дочь свою за полковника.
В то самое время призывает киевский купец своего сына и говорит ему:
– Поезжай-ка ты в Москву; там есть озеро, на том озере я поставил пленку; если в эту пленку попалась утка – то утку вези, а ежели нет утки – то пленку назад.
Купеческий сын собрался и поехал в Москву; ехал, ехал, вот уж близко, всего один перегон остался. Надо ему через реку переправляться, а на реке мост: половина замощена, а другая нет.
Тою же самою дорогою случилось ехать и полковнику; подъехал к мосту и не знает, как ему перебраться на ту сторону? Увидал он купеческого сына и спрашивает:
– Ты куда едешь?
– В Москву.
– Зачем?
– Там есть озеро, в том озере – лет осьмнадцать прошло, как поставил мой отец пленку, а теперь послал меня с таким приказом: если попалась в пленку утка – то утку возьми, а если утки нет – то пленку назад!
«Вот задача! – думает полковник. – Разве может простоять пленка осьмнадцать лет? Ну, пожалуй, пленка еще простоит; а как же утка-то проживет столько времени?»
Думал-думал, гадал-гадал, ничего не разгадал.
– Как же, – говорит, – нам через реку переехать?
– Я поеду задом наперед! – сказал купеческий сын. Погнал лошадей, доехал до половины моста и давай задние доски наперед перемащивать; намостил и перебрался на другую сторону, а вместе с ним и полковник переехал.
Вот приехали они в город.
– Ты где остановишься? – спрашивает купеческого сына полковник.
– А в том доме, где весна с зимой на воротах.
Распрощались и повернули всякий в свою сторону.
Купеческий сын пристал у одной бедной старухи; а полковник погнал к невесте. Там его стали поить, угощать, о дороге спрашивать. Он и рассказывает:
– Повстречался я с каким-то купеческим сыном; спросил его: зачем в Москву едет? А он в ответ: есть-де в Москве озеро, на том озере – лет осьмнадцать прошло, как мой отец пленку поставил, а теперь послал меня с таким приказом: если попалась в пленку утка – то утку возьми, а ежели утки нет – то пленку назад! Тут пришлось нам через реку переправляться; на той реке мост, половина замощена, а другая нет. Раздумался я, как на другую сторону переехать? А купеческий сын сейчас смекнул, задом наперед переехал и меня перевез.
– Где же он на квартире стал? – спрашивает невеста.
– А в том доме, где весна с зимой на воротах.
Вот купеческая дочь побежала в свою комнату, позвала служанку и приказывает:
– Возьми кринку молока, ковригу хлеба да лукошко яиц; из кринки отпей, ковригу почни, из лукошка яйцо скушай. Потом ступай в тот дом, где на воротах трава с сеном привязаны; разыщи там купеческого сына, отдай ему хлеб, молоко и яйца да спроси: в своих ли берегах море или упало? Полон ли месяц или в ущербе? Все ли звезды в небе или скатились?
Пришла служанка к купеческому сыну, отдала гостинцы и спрашивает:
– Что море – в своих ли берегах или упало?
– Упало.
– Что месяц – полон или в ущербе?
– В ущербе.
– Что звезды – все ли на небе?
– Нет, одна скатилась.
Вот служанка воротилась домой и рассказала эти ответы купеческой дочери.