Еле-еле ее папа в себя привел.

— Если бы мы с ума сошли, то не оба сразу. С ума по отдельности сходят. Это только гриппом все вместе болеют. И никакая лохматость у нас не повышалась, а наоборот. Потому что мы вчера в парикмахерской были.

Но на всякий случай они себе температуру смерили. И температура была нормальной — 36,6. Тогда пана взял конверт и внимательно осмотрел. На конверте стоял штамп, и на нем было название деревни, откуда это письмо было отправлено. Там было написано: «Деревня Простоквашино».

Мама с папой достали карту и стали смотреть, где такая деревня находится. Насчитали таких деревень двадцать две. Они взяли и написали в каждую деревню письмо. Каждому деревенскому почтальону.

«Уважаемый почтальон!

Нет ли в вашей деревне городского мальчика, которого зовут дядя Федор? Он ушел из дома, и мы очень за него беспокоимся.

Если он живет у вас, напишите, и мы за ним приедем. А вам привезем подарки. Только мальчику ничего не говорите, чтобы он ничего не знал. А то он может переехать в другую деревню, и мы его уже не найдем. А нам без него плохо.

Они написали двадцать два таких письма и разослали их во все деревни с названием Простоквашино.

Дядя Федор говорит коту:

— Надо что-то с Шариком делать. Пропадет он у нас. Совсем от тоски высох.

Кот предлагает:

— Может, нам из него ездовую собаку сделать? Необязательно ему охотничьей быть. Купим тележку, будем на нем всякие вещи возить. Например, молоко на базар.

— Нет, — возражает дядя Федор. — Ездовые собаки только на Севере бывают. И потом, у нас тр-тр Митя есть. Надо что-то другое выдумать.

А потом говорит:

— Придумал! Мы из него цирковую собаку сделаем — пуделя. Научим его танцевать, через кольцо прыгать, воздушным шариком жонглировать. Пусть детишек веселит маленьких.

Кот согласился с дядей Федором:

— Ну что же. Пусть будет пуделем. Комнатные собаки тоже нужны, хоть они и бесполезные. Будет он в доме жить, на диване лежать и тапочки подавать хозяину.

Позвали они Шарика и спрашивают:

— Ну что, хочешь, чтобы из тебя пуделя сделали?

— Делайте хоть чучело! — говорит Шарик. — Все равно мне жизнь не мила. Нет мне счастья на этой земле. Похороню я свое призвание.

И стали они за реку собираться: в новый дом пятиэтажный, в парикмахерскую. Дядя Федор пошел тр-тр Митю заводить, а Матроскин Мурке сена подбрасывать. Он ей открыл дверь из коровника и сказал:

— Мы дом на тебя оставляем. Если какой жулик появится, ты с ним не чикайся. Рогами его. А вечером я тебя чем-нибудь угощу.

Дядя Федор тр-тр Митю выкатил, супа в него налил и сел на шоферское кресло. Шарик рядом устроился, а Матроскин — наверху. И поехали они стричься.

Митя тарахтел радостно и вовсю работал колесами. Увидит лужу — и по ней! Так что вода во все стороны веером. Молодой еще трактор! Новенький. А если он кур встречал на пути, он тихонечко подкрадывался и гудел во все горло: «Уу-уу-уу!» Бедные куры по всей дороге разлетались.

Замечательная была поездка. Дядя Федор песню запел, а трактор ему подпевал. Очень хорошо у них выходило:

Наконец они к парикмахерской подъехали. Кот в тракторе остался — сторожить, а дядя Федор с Шариком стричься пошли. В парикмахерской чисто, уютно и светло, и женщины сидят под колпаками, сохнут. Парикмахер спрашивает у дяди Федора:

— Что вам угодно, молодой человек?

— Мне надо Шарика постричь.

Парикмахер говорит:

— Дожили! Шарики, кубики! И как же его постричь? Под польку или под полубокс? Или, может быть, под мальчика? А может, его и побрить заодно?

Дядя Федор отвечает:

— Не надо его брить. И под мальчика не надо. Его надо под пуделя постричь.

— Это как — под пуделя?

— Очень просто. Его надо сверху завить. Внизу все наголо. И на хвосте кисточка.

— Понятно, — говорит парикмахер. — На хвосте кисточка, в руках тросточка, в зубах косточка. Это уже не Шарик, это жених получается!

И все женщины под колпаками засмеялись.

— Ничего не выйдет, молодой человек. У нас есть женский зал и мужской зал, а собачьего пока что нет.

Так ни с чем они к Матроскину пришли. Кот говорит:

— Эх вы! Вы бы сказали, что это не просто собака, а какого-нибудь артиста или директора стадиона. Вас бы вмиг и постригли, и завили, и одеколоном побрызгали. Ну-ка, идите назад!

Когда они снова пришли, парикмахер очень удивился:

— Вы что-то забыли, молодой человек? Что именно?

Дядя Федор говорит:

— Мы забыли вам сказать, что эта собака не просто собака, а ученая. Мы ее к выступлению готовим.

Парикмахер как засмеется:

— Ой, ученая-кипяченая! А что же она у вас умеет делать? Может, она у вас писать-сочинять умеет? Может, она у вас на дудочке дудит?

Дядя Федор говорит:

— Про дудочку я не знаю, а считает она запросто.

— Да? Ну, а сколько будет пятью пять?

— Пятью пять будет двадцать пять, — говорит Шарик. — А шестью шесть — тридцать шесть.

Парикмахер как услышал, так и в кресло сел парикмахерское! И вправду собака ученая: не только считать, но и говорить умеет. Достал он салфетку чистую и говорит:

— Если клиенты не возражают, я пожалуйста. И постригу, и завью вашего Шарика. И еще детям расскажу, чтобы учились. Уж если собаки грамотными стали, то детям спешить надо. Иначе все места в школе звери займут.

Женщины, которые под колпаками сохли, не стали возражать:

— Что вы! Что вы! Такую собаку надо обязательно в порядок привести. У такой собаки все должно быть прекрасно: и душа, и прическа, и кисточка!

И парикмахер за работу принялся. А пока он Шарика стриг, он с ним разговаривал. Он ему вопросы задавал из разных областей науки. А Шарик ему отвечал.

Парикмахер просто поражен был. Он такой учености никогда в жизни не видел. Он постриг Шарика, и завил, и голову ему помыл, и денег за работу не взял от удивления. И так его проодеколонил, что от Шарика «Полетом» за километр пахло. Пудель из Шарика получился — хоть сейчас на выставку! Он даже сам себя в зеркале не узнал.

— Что это за штука такая кудрявенькая? Не собака, а барышня. Так бы и укусил! — говорит Шарик.

Сверху-то он пуделем стал, а внутри так Шариком и остался.

А дядя Федор отвечает:

— Это ты сам. Комнатная собака — пудель. Привыкай теперь.

Только Шарик что-то не очень повеселел после парикмахерской. А еще больше загрустил. Его грусть дяде Федору передалась, а от него Матроскину. И даже Митя помалкивал — кур не пугал.

Одно их только под конец развеселило. Подъехали они к своему домику, смотрят, а у них почтальон Печкин на яблоне сидит. Дядя Федор говорит:

— Смотрите, какой фрукт у нас на яблоне созрел в конце августа месяца! Чего вы там делаете?

— Ничего не делаю, — отвечает Печкин. — От вашей коровы спасаюсь. Я пришел к вам в окошко посмотреть, все ли у вас электроплитки выключены. А она на меня как набросится! Вон у меня сколько дырок на штанах.

И верно, дырок у него на штанах с десяток. А внизу под деревом Мурка лежит, жвачку пережевывает.

Пришлось им Печкина снова чаем отпаивать. А пока они чай готовили, он тихонечко в коридор вышел и незаметно от курточки дяди Федора пуговичку отрезал. Зачем он это сделал, мы с вами потом узнаем. Только пуговичка эта очень нужна была Печкину.

Жить бы и жить дяде Федору счастливо, да что-то никак не получается. Только с Шариком кое-как разобрались, тут новая беда. Приходит дядя Федор однажды в дом и видит: стоит Матроскин перед зеркалом и усы красит. Дядя Федор спрашивает:

— Что это с тобой, кот? Влюбился ты, что ли?

Кот как засмеется:

— Вот еще! Стану я глупостями заниматься! Просто мой хозяин приехал — профессор Семин.

— А усы тут при чем?

— А при том, — говорит кот, — что я теперь внешность меняю. На нелегальное положение перехожу. Буду в подполе жить.

— Зачем? — спрашивает дядя Федор.

— А затем, чтобы меня хозяева не забрали.

— Да кто же тебя заберет? Какие хозяева?

— Профессор заберет. Ведь я же его кот. И Шарика могут забрать. Шарик ведь тоже его.

Дядя Федор даже пригорюнился: а ведь верно, могут забрать.

— Послушай, Матроскин, — говорит он, — но как же они тебя заберут, если они тебя из дома выставили?

— В том-то и дело, что не выставили, — говорит кот. — Они, когда уезжали, меня знакомым оставили. А те — другим знакомым. А от других знакомых я сам убежал. Они меня в ванную запирали, чтобы я не линял по всем комнатам. И Шарик, наверно, так же бездомным стал.