Чарльз подкрался к окну, но поднять штору не посмел.

— А то еще увидят! — объяснил он.

— Знаю! Надо выключить лампу! — предложила Кери.

Чарльз выключил лампу и с силой потянул за шнур. Штора с грохотом взлетела вверх. Слабый розоватый свет осветил стены.

— Уже светает, — изумленно проговорил Чарльз. — И туман исчез. Нас не было целую ночь!

Он пристально посмотрел вниз.

— Послушай, Кери!

— Что?

— Это… они привезли кровать!

Кери подпрыгнула в кресле, а Поль отбросил в сторону одеяло. Через мгновение они были у окна. В тусклом свете утра двое полицейских снимали с грузовика их кровать. Поставив кровать у стены, полицейские, посмеиваясь, уставились на нее.

— Вот бы сейчас улечься и поспать часок-другой! — сказал один из них, заходя внутрь здания.

После этого наступила тишина.

— Эх, если бы только добраться до нее! — вздохнул Чарльз.

Бледный свет утра мягко ложился на их лица, а они все смотрели и смотрели на кровать сквозь железные прутья решетки…

Около девяти часов утра сержант и инспектор стояли друг против друга по разные стороны инспекторского стола. Сержант держал фуражку в руке, лицо его было красным.

— Это все, что мне известно, — пробормотал он.

— А как они выбрались? — резко спросил инспектор.

— Простите, я не понял…

— Как они смогли выбраться во двор?

— Миссис Воткинс вывела их, сэр, посмотреть на мой сад.

— Посмотреть на ваш сад? — удивленно переспросил инспектор.

— Видите ли, сэр, там, в конце двора, георгины в горшках. Миссис Воткинс называет их моим садом. Еще у меня там душистый горошек, сэр.

— А я и не знал, что вы садовод, сержант, — довольно холодно отреагировал инспектор. — Ну, и что случилось потом?

— Миссис Воткинс очень понравились эти дети, сэр. Она думала, что они будут рады увидеть птицу.

— Птицу?!

— Да, сэр. У меня во дворе канарейка, я выношу ее рано утром на солнце.

— И много у вас там еще всего — во дворе?

Сержант переминался с ноги на ногу.

— Нет, сэр, разве что только шелкопряды.

Инспектор выглянул из окна и плотнее сжал губы, чтобы скрыть невольную улыбку.

— И вы оставили детей одних во дворе? — спросил он строго.

— Но, сэр, ворота были заперты, снаружи дежурил Роберт. Я только на минутку зашел в коридор, чтобы выпить чашку чая. Миссис Воткинс любезно приготовила…

— Ну-ну, продолжайте. И как долго вы пили этот чай?

— Совсем недолго, сэр. Я только взял чашку у миссис Воткинс, размешал кусочек сахара и пошел обратно.

— И что произошло дальше?

— Детей не было. Сначала я подумал, что они за углом, — сержант вытер лицо носовым платком, — но их и там не было.

— Что, исчезли?

— Да, сэр, они исчезли.

— И кровать тоже?

— Да, сэр, и кровать. Мы обыскали весь полицейский участок. Ворота были заперты, и Роберт сказал, что ничего не видел.

Инспектор внимательно изучал свои ногти.

— Н-да, очень странно. А миссис Воткинс подтверждает ваш рассказ?

— Да, сэр.

— Вы сказали, что миссис Воткинс они понравились?

— Да, сэр. Это очень воспитанные дети. Я немного разозлился на них прошлой ночью, потому что ушиб об их кровать ногу. Но, в общем, они были неплохие.

Инспектор откинулся на стуле.

— А вам они понравились, сержант?

— Признаться, прошлой ночью — нет, но утром — да, сэр. Они были так рады увидеть мою птичку!

— Может, вы вообще жалеете, что привели их сюда? — медленно выговорил инспектор, задерживая взгляд на сержанте.

Сержант уставился на инспектора. Его глаза округлились, рот открылся от изумления.

— Вы думаете, это я их выпустил, сэр?

Затем он сглотнул, и его лицо стало строгим и величественным.

— Я никогда бы не сделал ничего подобного! Я знаю свой долг, сэр!

Он смотрел мимо инспектора и выглядел очень оскорбленно.

Инспектор улыбнулся:

— Извините, сержант, если я сказал что-нибудь обидное, но, знаете ли, слишком невероятную историю вы мне рассказали. Если ворота действительно были заперты, то со двора никак нельзя было выйти.

— Я знаю, сэр.

— Да еще с кроватью.

— Так точно, сэр, — кивнул сержант.

— К тому же, эти дети никакие не преступники, они просто проказничали — ведь правда?

— Правда, сэр.

Сержант застенчиво взглянул на инспектора и покрутил в руках фуражку. Казалось, он никак не может подыскать слов для того, о чем хотел сказать.

— Сэр, мне только что пришло в голову. — Сержант покраснел.

— Ну?

— Девочка, когда я спросил ее, как они принесли кровать из Бедфордшира…

— Ну?

Сержант понизил голос:

— Так вот, она сказала, что они принесли ее сюда при помощи волшебства.

Несколько секунд инспектор молчал.

— Ну и ну, сержант! — протянул он наконец.

Сержант покраснел еще сильнее.

— Я знаю, сэр, — пробормотал он покорно.

— Знаете, сержант, — продолжал между тем инспектор, вставая и начиная собирать бумаги для суда. — Вы взрослый человек, а верите — ей-богу — в какие-то нелепые вещи!

С чувством огромного облегчения дети снова очутились дома. У Кери и Чарльза едва хватило времени, чтобы умыться и одеть Поля, пока Элизабет не позвонила в гонг, приглашая всех завтракать.

Поль чуть не заснул над своей овсянкой, а Кери и Чарльз едва не умерли со стыда, когда Элизабет поблагодарила их за то, что они застелили свои постели, в которых, к слову сказать, они не спали.

Дети поминутно клевали носом. У них было такое ощущение, что они отсутствовали не одну ночь, а гораздо больше.

— Давайте навестим мисс Прайс, — предложила Кери. — А потом отправимся на сеновал и до чая поспим.

Мисс Прайс, склонившись над клумбой, сажала цветы. На ней была большая соломенная шляпа и поверх платья холщовый фартук с карманами.

День был чудесный, и сад благоухал в лучах ослепительно яркого солнца.

— Ну? — спросила мисс Прайс, подозрительно поглядывая на их раскрасневшиеся лица. — Сработало?

— Да, — выдохнула Кери. — Волшебство сработало, то есть я имею в виду заклинание. То есть… В общем, сработало, мисс Прайс.

Кери плюхнулась на траву.

— Ну и что? Было весело? — обеспокоенно поинтересовалась мисс Прайс. — Поль, как я успела заметить, просто засыпает на ходу.

Кери выдернула пучок сладко пахнущей травы.

— Если честно, то не очень весело, — сказал она и попыталась воткнуть траву обратно.

— Ну же! — потребовала мисс Прайс.

Она начинала волноваться все больше.

Постепенно дети рассказали ей всю историю. Они часто перебивали друг друга, а иногда даже говорили хором, но в конце концов все детали рассказа прояснились.

Мисс Прайс делалась все мрачнее и мрачнее, когда дети описывали сложности, возникшие у них с Законом. А когда мисс Прайс услышала, что их забрали в полицейский участок, у нее невольно вырвался испуганный возглас.

Она погрустнела, когда Чарльз поведал о том, как грузовик привез кровать во двор полицейского участка, но заметно повеселела, когда дети принялись описывать сад сержанта.

Кери удачно скопировала голос миссис Воткинс, говорившей:

— Ну, бегите, посмотрите на птицу. Только не трогайте георгины.

Дальше рассказывать не пришлось.

Мисс Прайс прекрасно понимала, что произошло, едва все трое добрались до кровати.

— Кто-нибудь видел, как вы улетали? — спросила она.

— Нет, — ответила Кери. — Сержант как раз пошел за своей чашкой чая.

— Кровать тронулась сразу?

— Да, полетела, как молния. Поль даже адрес не договорил до конца. Мы едва успели на нее забраться.

— Ну, — задумчиво проговорила мисс Прайс, — будем надеяться, что полицейские не позвонят вашей маме.

— Мама скажет, что это были не мы, — возразил Чарльз. — Она-то знает, что мы не могли быть в Лондоне.

— Точно! — согласилась Кери. — И тетя Беатрис скажет, что мы были здесь. Мы просто не могли быть в Лондоне!

Поль, казалось, был сбит с толку.

— Но тогда где же мы были? — спросил он.

— Не задавай глупых вопросов, Поль! — нетерпеливо оборвала его Кери и повернулась к мисс Прайс, которая снова принялась копаться на клумбе. — А что вы сажаете, мисс Прайс?

— Эдельвейсы, похоже, приживаются… — рассеянно пробормотала мисс Прайс, затем вздохнула: — Хорошо то, что хорошо кончается. Считайте, что вам повезло. Все могло оказаться намного хуже.

Кери наблюдала, как мисс Прайс опускает в ямку серебристый росток, а Чарльз, лежа в траве, сонно смотрел, как по небу плывут облака.