Только у барина и на него железа не хватило: все пережег.
— Ну, мужичок, — говорит барин, — не выйдет и кочедык!
Получился у барина один «пшик»: сунул он в воду оставшийся кусочек раскаленного железа, оно и зашипело — «пшик!».
КАК БАРИН ОВЦУ КУПИЛ
Жил-был мужик; имел у себя много овец. Зимним временем большущая овца объягнилась, и взял он ее со двора в избу с ягненочком. Приходит вечер. Едет барин, попросился к нему ночевать. Подошел под окошко и спрашивает:
— Мужик, пустишь ночевать?
— А не будете ночью озоровать?
— Помилуй! Нам бы только где темну ночку проспать.
— Заезжай, барин.
Въехал барин с кучером на двор. Кучер убирает лошадей, а барин в дом пошел. На барине был огромный волчий тулуп. Взошел в хату, богу помолился, хозяевам поклонился:
— Здорово живете, хозяин с хозяюшкой!
— Добро жаловать, господин!
Сел барин на лавочку. Овца волчий тулуп увидала и глядит на барина; сама глядит, а ногой-то топ — и раз, да и два, да и до трех. Барин говорит:
— А что, мужичок, овца ногой топает?
— Она думает, что ты волк, волчий дух чует. Она у меня волков ловит; вот нынешнюю зиму с десяток поймала.
— Ах, дорого бы за нее я дал! Не продажна ли она? Для дороги мне она хороша.
— Продажна, да дорога.
— Эх, мужичок, да не дороже денег, у барина хватит.
— Пожалуй, уважить можно.
— А сколько она стоит?
— Пятьсот рублей.
— Помилуй, много! Возьми три сотенки.
Ну, мужик согласился, продал. Барин ночь переночевал, на зорьке встал и в путь собрался; хозяину три сотенки отдал и овечку взял, посадил в санки и поехал. Едет. Идут навстречу три волка. Вот овца увидела волков, так и прыгает на санях. Барин говорит кучеру:
— Надо пускать: вишь, она как раззадорилась. Сейчас поймает.
А она боится. Кучер и говорит:
— Постой немножечко, сударь, она раззадорится.
Сверстались волки с ними ровно. Барин выпустил овцу;
овца испугалась волков, в лес полетела, коротким хвостом завертела. Как волки за ней залились, только снег раздувается, а кучер за ней собирается. Поколе лошадушек выпрягал, в погонь за овцой скакал, волки овцу поймали и шкуру с нее содрали, сами в лес убежали. Кучер подскакал — овца на боку лежит, а ее шкура содрана лежит. Подъезжает к барину. Барин его спрашивает:
— Не видал ли чего?
— Ах, сударь, хороша овца! Вся изорвалась, а волкам не поддалась.
Мужичок три сотенки получил, сидит теперь, барину сказочки рассказывает, а три сотенки в кармане лежат.
НОЧЬ НА ИВАНА КУПАЛУ
Был у одного барина холоп кабальный. Вот и вздумал этот холоп на Ивана Купалу, в самую ночь, сходить в лес, сорвать папоротник, чтобы клад достать.
Дождался он этой ночи, уложил барина спать и в одиннадцать часов пошел в лес.
Входит в лес. Раздался тут свист, шум, гам, хохот. Жутко стало, но он все ничего: хоть жутко, а идет. Глядит — черт на индейском петухе верхом едет. И это ничего: прошел холоп — слова не сказал.
И тут увидел: растет вдали цветок, сияет — точно на стебельке в огне уголек лежит.
Обрадовался холоп, бегом к цветку побежал, а черти ну его останавливать: кто за полу дернет, кто дорогу загородит, кто под ноги подкатится, чтобы он упал. Уж почти добежал холоп до цветка, но тут не вытерпел да как ругнет чертей:
— Отойдите, — говорит, — вы от меня, проклятые!
Не успел выговорить, его назад отбросило.
Делать нечего, поднялся, опять пошел, видит: на прежнем месте блестит цветок. Опять его стали останавливать, опять дергают. Он все терпит; идет и идет, не оглянется, словечка не скажет, не перекрестится, а сзади его такие-то строют чудеса, что страшно подумать!
Подошел холоп к цветку; нагнулся, ухватил его за стебелек, рванул, глядит — вместо цветка у черта рог оторвал, а цветок все растет по-прежнему и на прежнем месте. Застонал черт на весь лес.
Не вытерпел холоп да как плюнет:
— Тьфу ты!
Не успел проговорить, вдруг его опять назад отбросило. Убился больно, да делать нечего.
Он встал, опять пошел. Опять по-прежнему блестит цветок на прежнем месте. Опять его стали останавливать, дергают. Все стерпел холоп, тихонько подполз к цветку — и сорвал его!
Пустился он со цветком домой бежать и боль забыл. Уж на какие только хитрости ни поднимались черти — ничего; холоп бежит, ни на что не глядит — раз десять упал, пока домой прибежал.
Прибегает к дому, а из калитки барин выходит и давай ругать холопа на чем свет стоит:
— Алешка! Где ты, бездельник, был? Как ты смел без спросу уйти?
Злой был барин у холопа да и вышел с палкой. Повинился холоп.
— Виноват, — говорит, — за цветком ходил, клад достать.
Пуще прежнего барин озлился.
— Я тебе, — говорит, — дам за цветком ходить, я тебя ждал-ждал! Подай мне цветок! Клад найдем — разделим.
Холоп и тому рад, что барин хочет клад разделить с ним. Подал цветок — и вдруг провалился барин сквозь землю. Цветка не стало! Тут и петухи пропели.
Глянул холоп кругом — стоит он один; заплакал, бедняга, побрел в дом. Приходит, смотрит — а барин спит, как его уложил. Потужил, потужил холоп, да так и остался ни с чем — только лишь с синяками.
ЛИХО ОДНОГЛАЗОЕ
Жил кузнец припеваючи, никакого лиха не знал.
— Что это, — говорит кузнец, — никакого я лиха на веку своем в глаза не видал! Хоть посмотрел бы, какое там такое лихо на свете.
Вот и пошел кузнец лиха искать. Шел, шел, зашел в дремучий лес; ночь близко, а ночевать негде и есть хочется. Смотрит по сторонам и видит: неподалеку стоит большущая изба. Постучал — никто не отзывается; отворил дверь, вошел — пусто, нехорошо. Забрался кузнец на печь и лег спать не ужинавши.
Стал было уже засыпать кузнец, как дверь отворилась, и вошло в избу целое стадо баранов, а за ними Лихо — баба огромная, страшная, об одном глазе. Понюхало Лихо по сторонам и говорит:
— Э, да у меня, никак, гости; будет мне, Лиху, что позавтракать: давненько я человеческого мяса не едала.
Вздуло Лихо лучину и стащило кузнеца с печи, словно ребенка малого.
— Добро пожаловать, нежданный гость! Спасибо, что забрел; чай, ты проголодался и отощал, — и щупает Лихо кузнеца, жирен ли, а у того от страха все животики подвело.
— Ну, нечего делать, давай сперва поужинаем, — говорит Лихо.
Принесло большое беремя дров, затопило печь, зарезало барана, убрало и изжарило.
Сели ужинать. Лихо по четверти барана за раз в рот кладет, а кузнецу кусок в горло не идет, даром что целый день ничего не ел. Спрашивает Лихо у кузнеца:
— Кто ты таков, добрый человек?
— Кузнец.
— А что умеешь ковать?
— Да все умею.
— Скуй мне глаз!
— Изволь, — говорит кузнец, — да есть ли у тебя веревка? Надо тебя связать, а то ты не дашься; я бы тебе вковал глаз.
Лихо принесло две веревки: одну толстую, а другую потоньше. Кузнец взял веревку потоньше, связал Лихо да и говорит:
— А ну-ка, бабушка, повернись!
Повернулось Лихо и разорвало веревку.
Вот кузнец взял уже толстую веревку, скрутил бабушку хорошенько.
— А ну-ка, теперь повернись!
Повернулось Лихо и не разорвало веревок.
Тогда кузнец нашел в избе железный шкворень, разжег его в печи добела, поставил Лиху на самый глаз, на здоровый, да как ударит по шкворню молотом — так глаз только зашипел. Повернулось Лихо, разорвало все веревки, вскочило как бешеное, село на порог и крикнуло:
— Хорошо же, злодей! Теперь ты не уйдешь от меня!
Пуще прежнего испугался кузнец, сидит в углу ни жив ни мертв; так всю ночку и просидел, даром что спать хотелось. Поутру стало Лихо выпускать баранов на пашню, да все по одному: пощупает, точно ли баран, хватит за спину да и выкинет за двери. Кузнец вывернул свой тулуп шерстью вверх, надел в рукава и пошел на четвереньках. Лихо пощупало: чует — баран; схватило кузнеца за спину да и выкинуло из избы.
Вскочил кузнец, перекрестился и давай бог ноги. Прибежал домой, знакомые его спрашивают:
— Отчего это ты поседел?
— У Лиха переночевал, — говорит кузнец. — Знаю я теперь, что такое лихо: и есть хочется, да не ешь, и спать хочется, да не спишь.
КЛАД
В некоем царстве жил-был старик со старухою в великой бедности. Ни много, ни мало прошло времени — померла старуха. На дворе зима стояла лютая, морозная.
Пошел старик по соседям да по знакомым, просит, чтоб пособили ему вырыть для старухи могилу; только и соседи и знакомые, знаючи его великую бедность, все начисто отказали. Пошел старик к попу; а у них на селе был поп куда жадный, несовестливый.
— Потрудись, — говорит, — батюшка, старуху похоронить.
— А есть ли у тебя деньги, чем за похороны заплатить? Давай, свет, вперед!