– Ох, я горемычная, что же я наделала! – запричитала Чаромора.

Сгибаясь под порывами шквального ветра в три погибели, она развела на прибрежных камнях большой костер. Вернуть осень Чаромора уже не решалась: кто знает, к чему это может привести.

А время шло. Чаромора совсем было отчаялась, и сердце ее замирало от страха, когда ей начинало казаться, что пришелец не заметит огня, промчится на коньках мимо острова и исчезнет в море, откуда уже никогда не сможет вернуться. Осторожно она стала заклинаниями раздувать пламя костра, но ее отчаяние было так велико, что заклинания не возымели силы. Хуже того, отчаяние даже пригасило пламя.

И вот тогда-то из снежного бурана показался смертельно усталый Трумм. Он почти превратился в сосульку, а одежду его густо запорошило снегом. Чаромора, словно птица, взметнулась ему навстречу.

– Добрый вечер! – произнес капитан Трумм застывшими на морозе губами. – Я случайно проходил мимо и решил на минутку заглянуть.

Он вытащил из-за пазухи завернутые в бумагу цветы. То были последние нежные соцветия валерианы. Трумм развернул бумагу и, склонившись в галантном поклоне, протянул цветы Чароморе.

– Ну-ну, – проговорила Чаромора, принимая цветы. – На этот раз ты ошибся. У валерианы собирают корни, а не цветы.

Выражение лица Трумма стало очень несчастным.

– Но разве они не красивые? – спросил он.

– Ах, вот оно что! – оживилась Чаромора. – Конечно, красивые.

Чаромора повела окоченевшего Трумма в дом. Она развела в очаге огонь и поставила чан с водой. Затем предложила Трумму снять коньки и мокрые ботинки и дала ему шерстяные носки, чтобы согрелись ноги. И с ног до головы укутала Трумма в большую теплую шаль.

– Как здесь славно! – вздохнул Трумм мечтательно, когда они уже сидели перед очагом, где жарко догорали сосновые шишки, и пили обжигающе горячий чай из шиповника. – Уютный теплый домик, и вокруг море. Говоря по правде, я приехал потому, что соскучился по нашим вечерним чаепитиям.

– Ты мог бы приезжать почаще, – поспешно отозвалась Чаромора. – В долгие зимние вечера здесь, что скрывать, довольно одиноко.

– Я приехал, чтобы позвать тебя обратно в город, – тихо вымолвил Трумм. – Не город тебя губит, причина в тебе самой.

– Знаю, – ответила Чаромора. – Но я должна здесь собраться с силами. По меньшей мере, эту зиму я проживу на острове. И еще я хочу составить книгу о целебных растениях, которую ты посоветовал мне написать. Вот когда с этим справлюсь, тогда, может, и вернусь в город.

– Я уже старый человек, – проговорил Трумм после долгого молчания, – а дорога к тебе была такой длинной и трудной. Позволь мне остаться здесь и помогать тебе. Ведь я могу нарисовать твои растения. Потому что, уж если говорить начистоту, я пришел просить твоей руки и сердца.

Чаромора заалела, как маков цвет.

– Я не знаю, как тебе ответить, – сказала она. – Я еще никогда не попадала в такое положение.

– Я хочу услышать только одно слово, моя дорогая Эммелина! Да или нет?

На это Чаромора торопливо прошептала:

– Да.

И вьюга и стужа за окном перешли в мягкий и теплый осенний вечер. Вокруг дома Чароморы расцвели пышные темно-красные георгины. С моря прилетела чайка и тихонько постучала клювом по оконному стеклу, но Чаромора не услышала ее. Она сидела перед очагом и смотрела в глаза своему любимому Трумму. А угли от сосновых шишек тлели огненно и жарко, распространяя по комнате приятное тепло и смолистый запах.

Темные и вьюжные зимние вечера Чаромора и капитан Трумм проводили у пылающего очага, попивая чай из шиповника и играя в «Кругосветное путешествие». Но Трумм не уставал напоминать Чароморе, что пора бы ей сесть за научную книгу о травах.

– Ты прав! – всякий раз отвечала ему Чаромора. – Вот завтра с утра и начнем. Это будет удивительная книга!

Но каждое утро выяснялось, что, прежде чем сесть за сочинение книги, необходимо переделать уйму неотложных дел. За хлопотами незаметно наступал вечер, ведь зимний день такой короткий.

Вечером, когда Трумм опять напоминал о книге, Чаромора, как обычно, отвечала ему: «Ты прав», а сама ставила на стол чайные чашки и раскладывала их любимую игру.

Во время игры Чаромора всегда приходила в необычайный азарт. Ей ужасно хотелось выиграть. Поэтому нередко случалось, что когда Трумм бросал кубик, ему выпадали сплошные двойки, а Чароморе – шестерка за шестеркой.

Как-то вечером они опять пили чай и играли. За окнами трещал мороз. Землю освещала яркая луна.

Игра шла уже вовсю, а кубик еще ни разу не побывал в руках капитана, и на карте, указывающей маршрут путешествия, не было ни одной его фишки. Зато почти все фишки Чароморы завершили свой путь вокруг света. И вот, когда Чаромора стала последний раз бросать кубик, за окном что-то зашуршало. Чаромора стала всматриваться в заоконную темь и отвлеклась от игры. На этот раз у нее выпала тройка. Это раздосадовало Чаромору, но что сделано, то сделано. Теперь она могла пройти только три шага. Сделав свой ход, она нетерпеливо встала и подошла к окну. На подоконнике, нахохлившись, сидела продрогшая чайка.

– Иди же погрейся, золотко! – позвала Чаромора чайку, открыла окно и впустила ее в комнату. – Ты спутала мне игру.

Наконец-то кубик оказался в руках Трумма. Капитан поболтал его в сложенных лодочкой ладонях и бросил на стол. Кубик томительно долго катился но столу, и Трумм с тревогой следил за его движением. Наконец тот остановился.

– Шестерка! – радостно закричал счастливый Трумм. Чаромора сразу же отвернулась от чайки и, недовольная, подошла к столу. Она посмотрела на Трумма, посмотрела на кубик и нахмурила брови. И кубик вдруг снова покатился по столу, перевернулся и лег двойкой кверху.

– Ну, как видно, в игре тебе не везет, – усмехнулась Чаромора. – Кому не везет в игре, тому везет в любви.

Она ловко схватила кубик, быстро накатала столько очков, сколько ей было необходимо для победы, и – выиграла.

– Я победила! – воскликнула Чаромора и рассмеялась. Но теперь Трумм рассердился не на шутку.

– Милая Эммелина, – сказал он, – ты же плутуешь!

Он встал, схватил с вешалки шапку и тужурку, оделся, нахлобучил шапку на голову и рывком открыл дверь.

– Я ухожу, – бросил он в справедливом гневе. – Ни минуты не хочу оставаться под одной крышей с такой плутовкой и обманщицей.

И капитан энергично зашагал к берегу. Он решил вернуться в город. Ведь, в конце-то концов, там его ждал большой и уютный дом. Но, пройдя совсем немного, Трумм почувствовал, как сердце заныло от тоски. Ему стало жаль расставаться с ненаглядной Чароморой.

«Старому человеку нельзя так горячиться, – подумал он. – Неужели мне трудно уступить Эммелине маленький выигрыш, если он доставляет ей такую большую радость?»

Трумм повернул назад и зашагал по протоптанной тропке обратно. Луна освещала сквозь сосновые ветки землю, снег под деревьями был разрисован темными пятнами теней и яркими бликами лунного света. Капитан все шел и шел, пока вдруг не заметил, что идет он слишком уж долго. Давно бы пора ему дойти до избушки Чароморы, но ее все не было, и, кроме холодного лунного сияния, не светил ни один огонек.

Трумм ускорил шаг, чтобы вернуться домой до того, как Чаромора ляжет спать. Ему было очень холодно, да и ноги порядком устали. Только теперь Трумм догадался, что заблудился. Но бывалого капитана дальнего плавания это не очень встревожило. Кто умеет вести по звездам корабль, тот легко найдет дорогу под ясным небом и на земле. Трумм высмотрел сосну, ветви которой начинались почти от земли, залез на ее верхушку, огляделся, нашел Полярную звезду и снова нетерпеливо спустился на землю. Уже на ходу он определил, где находится, и высчитал в уме направление к дому Чароморы. В ту сторону он и направился.

Проваливаясь в глубокий снег, капитан брел через лес, через занесенные снегом полянки, снова через лес и кустарник. Он так спешил, будто за ним кто-то гнался. И в то же время не забывал поглядывать на мерцающие сквозь ветви деревьев звезды. Но избушки и след простыл. В сердце капитана закралась тревога. И тем сильнее затосковал он по Чароморе, по жаркому очагу в ее избушке.

Трумм продрог до мозга костей, от холода у него одеревенели руки и ноги. Глаза уже ничего не видели, уши не слышали, страх сжимал сердце.

Наконец он понял, что с ним происходит что-то неладное. Неведомая сила гнала его вперед, и он, шатаясь от усталости, все шел и шел.

А Чаромора сидела в избушке и плакала.

– Ох ты моя горемычная, вот он тебя и покинул! – всхлипывала она. – Это даже к лучшему! Не нужен он тебе, этот жестокий и бессердечный Трумм! Ну и пусть уходит, раз ему так хочется! Пусть идет, идет и идет!

Разъяренная Чаромора кричала и барабанила кулаком по игре «Кругосветное путешествие» до тех пор, пока все фишки не покатились на пол. Тут сердце Чароморы снова разжалобилось, и слезы опять закапали по щекам. Она полезла под стол собирать фишки.