Отто распахнул окно и, рискуя вывалиться наружу, высунулся по пояс и принялся размахивать руками.

Маленький коврик быстро терял высоту. В последний момент, когда казалось, что столкновения с землей не избежать, девочка заметила Отто и направила свое летающее средство прямо в открытое окно.

Отто отскочил вбок, к кровати.

Ковер влетел в комнату.

Отто поспешно задернул шторы и выключил ночник. Комнату затопила темнота — хоть глаз выколи.

— Помоги! — раздался голос откуда-то с пола. — Здесь паук!

На лету девочка сбила мобиль с пауком и драконом и запуталась в нитках.

— Он не настоящий, — сказал Отто, опустился на колени возле девочки и стал снимать у нее с лица пауков и змей.

Глаза постепенно начали привыкать к темноте.

Девочка серьезно смотрела на Отто.

А за окном по улице ехала машина-чудовище; ночное безмолвие прорезал зловещий голос:

— …она могла спрятаться на любой из этих крыш. А может, разбилась. Видели, как мчалась? Видели мальчишку у окна, мистер Шесть? Что он там делал? Нигде свет не горит?

Дети притихли. Наконец, шум мотора стих вдали.

— Ты цела? — спросил Отто.

— Кажется, да, — ответила девочка. — Где мой ковер?

Отто поднял скомканный ковер-самолет, валявшийся посреди комнаты. Девочка выхватила коврик у него из рук, принялась разглаживать и рассматривать, поднеся к самому лицу.

Сначала Отто показалось, что на коврике нанесен простой крапчатый узор из синеватых и коричневых пятен. Потом он разглядел, что рисунок состоит из крохотных бабочек всевозможных форм и размеров.

— Ну как, цел? — спросил он, немного погодя.

Девочка не ответила. Только ощупывала да осматривала коврик, дюйм за дюймом.

Отто заметил, что у нее вокруг колена нанесена татуировка, тонкая и бледная, как паутинка. А одежда грязная.

— Ты кто такой? — спросила девочка, сложив коврик на коленях. Голос у нее был низкий, хрипловатый.

— Я Отто, — прошептал Отто.

— Отто, — повторила она.

— Да. — Он поднес палец к губам. Не стоит будить никого в доме. Девочка тоже перешла на шепот.

— Отто, почему ты мне помог? Ты сильно рисковал.

— Эта штука тебя вот-вот поймала бы.

— А тебе-то какое дело? Может, ты собираешься меня выдать?

— Кому?

Она не сводила с него глаз.

— Полиции Обыденности, кому же еще. Городовым.

— Ни за что! — с жаром воскликнул Отто.

Девочка продолжала пристально смотреть на него.

— Ты ведь еще маленький, — заметила она. — Правда?

Отто не нашелся что ответить. Ему всегда говорили, что он мелковат для своего возраста. Что ж, она и сама не великанша.

— Ты знаешь, что такое Полиция Обыденности?

— Я знаю, что они обвиняют волшебок в куче всяких пакостей. Мой папа считает, что это неправильно. Живи и не мешай жить другим — так он говорит.

Маму Отто предпочел не цитировать — она имела на этот счет совсем другое мнение.

А девочка, будто и не слыша его, принялась потихоньку оглядывать комнату. Другие мобили — птицы-упаковщики, драконы, летающие динозавры — остались неповрежденными. Отто с папой делали их вместе: когда-то давным-давно, казалось, в другой жизни…

— На самом деле я не боюсь пауков, — заявила девочка.

— Не сомневаюсь, — заверил ее Отто.

— Мэб, — сказала девочка. И протянула руку.

Отто пожал ей руку, недоумевая, этого ли она от него ждала. Раньше он никогда не пожимал рук другим детям. Ладошка у нее была маленькая, прохладная и твердая. А еще девочка носила кольца.

— Ты сильно рисковал, — снова сказала Мэб. — На тебе пижама в красную и белую полоску, глаза у тебя зеленые, кожа смуглая, на носу веснушки. А волосы вьющиеся. Белые. Белые как снег.

— Как ты это всё разглядела в темноте?

— А вот угадай, мистер Обычник.

— И вы все так умеете?

— Нет, конечно, все люди разные. А ты о нас не слишком много знаешь, правда? Как ты думаешь, какие мы, волшебки? Что ты вообще о нас знаешь?

Сейчас, когда Отто впервые в жизни встретил настоящую волшебку, разговаривал с ней, можно сказать, спас ее, оскорбительное слово «волшебка» показалось ему еще грубее.

— Ну, вы можете делать разные фокусы, заставляете предметы менять цвет, превращаете воду в лед…

Отто неуверенно смолк. Он частенько встречал волшебок на улицах — они попрошайничали, куда-то спешили, продавали разные забавные вещицы или просто бродили, одурманенные кровяничным соком. Но он понятия не имел, что именно делает их волшебками. Взрослые об этом не говорили.

— Да, мы хорошие фокусники, умеем делать разные штучки на потеху вам, дурачкам, — сказала Мэб. — Но это так, игрушки… Наша энергия — вот что делает нас не такими, как вы. Не знаю, как тебе объяснить… Например, если кто-нибудь из нас рассердится или очень огорчится, всё вокруг окрашивается в разные цвета. Это не полностью подвластно нам. Кое-кто умеет передвигать предметы или делать теплое холодным. А еще мы умеем вкладывать свою энергию в вещи. Например, в сам Город. Во всю ту магию, которую вы, Обычники, считаете само собой разумеющейся. Музыкальные деревья. Движущиеся статуи. Шляпосрыватель…

— А видеть в темноте вы тоже умеете?

— Я освещаю темноту своими глазами, как лампами, мистер Обычник. Смотри, сейчас я погляжу на потолок. Я, правда, не рассчитываю увидеть там ничего интересного…

Девочка задрала голову. Ее глаза засияли едва заметным, мягким серебристым светом. А на потолке заплясали два крохотных лучика.

Она перевела взгляд на Отто, и огоньки забегали по его лицу, как мотыльки. Мэб засмеялась.

— Видел бы ты сейчас свое лицо. Закрой рот, а то муха залетит.

— Что они сделали бы с тобой, если бы поймали? — быстро спросил Отто.

— Для нас введен комендантский час. Отобрали бы ковер и отправили обратно в трущобы у реки. После небольшой беседы… Их внезапно очень заинтересовали наши силы, а ведь раньше они столетиями приучали нас стыдиться самих себя. Они предлагают нам деньги, приглашают выступать в магических представлениях. Никто, конечно, не соглашается. Особенно их интересуют дети. Ищут тех, кто умеет летать. Без ковров-самолетов…

— Тех, кто умеет летать… — прошептал Отто.

— Разве ты об этом не слыхал? Это одна из наших главных легенд. Иногда появляются дети, которые умеют летать. Совсем маленькие детишки. Забавно на них смотреть…

Отто изо всех сил старался, чтобы следующий его вопрос прозвучал спокойно, но голос его предательски дрогнул:

— А зачем им нужны дети, которые умеют летать?

— Успокойся, чего разволновался… Говорят, раньше, давным-давно, такие дети появлялись довольно часто. Малыши умели летать просто потому, что они маленькие и им всё интересно. Но такого не случалось уже лет двести, летающие дети стали редкостью… Только представь, как это было бы здорово!

А Отто и представлять ничего не надо было — он и так знал, как это здорово.

Он потерял дар речи.

— Хватит паниковать, — холодно заявила Мэб, словно в душу к нему заглянула. — Уж тебя-то никто не арестует за то, что ты вышел ночью прогуляться. Они гоняются только за детьми вроде меня. За детьми из Краснолунья и Тигродома. За всеми Кармидийцами, любых племен.

— Как это, любых племен? — не понял Отто.

— Ну, Кармидийцы бывают разные. Так обобщенно называют всех, кто владеет магической энергией. Среди нас есть сумеречники, они сейчас очень редки;

и множественники, и рисовальщики, и ведьмицы — они умеют делать настоящее волшебство, только для этого им кошки нужны. Ведьмицы, кстати, почти все живут в самом Городе. Потом, некоторые Кармидийцы хорошо умеют обращаться с разными существами…

— С какими существами? С драконами? — выпалил Отто.

— Ну да, с драконами, единорогами, волками, троллями…

— А ведьмицы, или как ты их там назвала, единственные, кто живет в Городе? — Отто боялся услышать ответ.

— Нет, конечно, есть еще и сонники. Так мы называем тех Кармидийцев, кто живет в Городе, ходит на работу и притворяется Обычником. Они просто решают исчезнуть. Это нелегко, но кое-кто считает, что только так и можно не потерять достоинства. Знаешь, у нас есть даже Король, и сейчас он тоже где-то здесь — стал сонником.

— Король?!

— Наши короли и королевы не такие, как пишут в книжках по истории. Они не ведут войн, бриллиантов у них нет, они вообще не похожи на королей. Просто они отмечены родимым пятном. А когда вырастают, то должны что-то сделать для своего народа. Это вопрос чести.

— Например, что?

Впервые с момента своего неожиданного появления в комнате Мэб, казалось, смутилась, словно не хотела ничего объяснять.

— Честно говоря, в последние годы они вообще ничего не делают. В конце концов дурманятся кровяничным соком и делаются никчемными, как большинство из нас. Но ваши короли и королевы тоже бывали такими. Мы, по крайней мере, не тратим на наших деньги и не селим их во дворцах. У нас нет вождей, мэров и никого такого.