— Я ведь говорил, что ни одна собака не осмелится укусить мою руку. Вот вода — тебе и твоей юной дочери.

Ранги-те-рунги и Рау-махора стали пить воду, а Такаранги с восхищением смотрел на девушку. И она тоже не могла отвести глаз от молодого вождя. Долго они стояли и смотрели друг на друга. И все воины нгати-ава глядели на них.

Вдруг Такаранги взобрался на вал и сел рядом с красавицей. А его воины стали говорить:

— Смотри-ка, нашему вождю нравится быть воином, но Рау-махора, кажется, нравится еще больше!

И тут внезапная мысль пришла в голову старому вождю, и он спросил свою дочь:

— Дитя мое, а ты бы хотела, чтобы этот юный вождь стал твоим мужем?

— Он мне нравится, — опустила глаза Рау-махора.

Ранги-те-рунги немедленно объявил, что отдает свою дочь в жены Такаранги. Война сразу же окончилась, и воины нгати-ава разошлись по домам.

С тех пор племена таранаки и нгати-ава никогда больше не воевали друг с другом.

 днажды птицы собрались в путешествие и позвали с собой крысу и рака-отшельника, который в те времена жил на суше. Уселись они в лодке, подняли парус и отплыли от берега.

Все шло хорошо, но вдруг зимородок нечаянно проткнул дно лодки своим длинным клювом. Лодка стала тонуть, и все птицы разлетелись.

Рак-отшельник еле-еле добрался до ближайшего рифа да так и остался жить в море.

И пришлось крысе одной плыть к берегу.

Увидел ее осьминог, удивился и спрашивает:

— Откуда ты, крыса?

— Плыли мы под парусом, — отвечает крыса, — да зимородок продырявил клювом лодку, она и потонула.

— Садись на меня, — предложил осьминог, — довезу тебя до берега.

Забралась крыса на голову осьминогу, и он поплыл.

Вскоре они приплыли к острову, и крыса соскочила на землю.

— Эй, осьминог! — закричала она на прощание. — Посмотри-ка, что у тебя на голове.

Осьминог пощупал голову и понял, что крыса нагадила на него. Рассердился осьминог, погнался за крысой, но та спряталась в норке.

Вы, конечно, знаете, что у всякого осьминога на голове бугорки. Они остались с тех самых пор. Теперь осьминог — злейший враг всякой крысы.

Вот почему, если вы надумали ловить осьминога, нужно делать приманку, похожую на крысу. Осьминог сразу бросается на такую приманку.

 а острове Савайи[88], в селении Салега, жила когда-то слепая старуха по имени Фонуэа, и была у нее единственная дочь, которую звали Салофа.

Однажды во всей округе наступил страшный голод. В Салеге тоже нечего было есть. В один из этих дней родичи Фонуэы стали печь клубни ямса.

Сидит слепая Фонуэа, ждет, когда будет готова вкусная еда. Вот дым исчез, — значит, камни уже раскалились и ямс, накрыв получше, поставили париться.

Прошло еще немного времени, старуха и спрашивает дочь:

— Посмотри, не несут ли нам нашу долю?

— Нет, — отвечает Салофа.

Много раз спрашивала Фонуэа, не зовут ли ее с дочерью к обеду, и всякий раз Салофа отвечала «нет».

Наконец старуха поняла, что родичи не хотят поделиться с ними едой.

Отчаялась слепая Фонуэа и велит дочери отвести ее к морю. Стала на край скалы, ухватила дочь за руку и воскликнула:

— Прыгай со мной!

Бросились они в морские волны и сразу же превратились одна в акулу, а другая в черепаху. И поплыли на восток, подальше от жадных и злых родичей.

Долго плыли и наконец достигли селения Ваитоги на острове Тутуила[89]. Вышли на берег мать с дочерью и снова приняли человеческий облик.

Верховный вождь Летули очень радушно встретил гостей. В его доме Фонуэу и Салофу хорошо накормили, одели. Мать и дочь как следует отдохнули и набрались сил. Они были очень благодарны Летули за его гостеприимство, и Фонуэа сказала ему:

— Мы с дочерью вернемся в море и останемся жить под скалой у вашего селения. Когда ты захочешь, мы выплывем на поверхность и станем развлекать тебя танцами. А ты запомни песню, которой нас можно вызвать из моря.

И Фонуэа спела вождю эту песню. А Летули велел объявить всем жителям селения, что его гости станут теперь акулой и черепахой и что будут они жить отныне в море под скалой. И если кто-нибудь посмеет обидеть их или проявит к ним неуважение, вождь сочтет это за тягчайшее преступление. Фонуэа и Салофа снова приняли облик акулы и черепахи и поселились в море под скалой Ваитоги. Они прожили там много-много лет и всегда выплывали на поверхность, когда слышали обращенную к ним песню:

Стоило акуле с черепахой показаться на поверхности моря и начать танцевать, люди не могли сдержать восторженных криков:

— Лалелей! Лалелей! Прекрасно! Прекрасно! В Ваитоги бывает много людей со всего света. Лучшие певцы и музыканты не раз играли и пели у скалы, все пытались вызвать акулу и черепаху, но до сих пор акула с черепахой выплывают только на звуки одной призывной песни, той, что когда-то в знак благодарности была сложена слепой Фонуэой для верховного вождя Летули.

 игилау и его жена Сина жили в деревне Саваувау. Однажды, когда Тигилау пошел на свой огород копать ямс, в открытую дверь его дома всунул голову демон Тимоа-Майвалу.

— Ага! Вот ты где! — воскликнул он, увидев Сину, которая подметала пол.

И прежде чем она успела позвать мужа, демон схватил ее своими когтями, засунул за одно из восьми своих огромных ушей и понес к себе домой на другой остров.

Вернувшись домой под вечер, Тигилау, к своему удивлению, нашел дом пустым. Сина не отозвалась на его зов.

В ту ночь он не мог уснуть. Много раз он вставал с циновки и подходил к двери, вглядываясь в тени и надеясь увидеть жену.

— Не может быть, чтобы она покинула меня, — сказал он сам себе, когда первые лучи солнца осветили опустевший дом, — кто-то увел ее силой, но я ее найду.

Тигилау перебрался через лагуну и дошел до рифа. Он прыгнул в море и поплыл к острову, лежавшему на горизонте подобно тонкой нити. Путь был долгим. Когда наконец он выбрался из воды и побрел по берегу, то с разочарованием обнаружил, что остров совсем маленький, а единственные живые существа на нем — крабы, которые разбегались, когда он шел по песку, и одинокое дерево пуа.

— Тигилау! Тигилау!

Кто-то звал его. Кто мог звать его на необитаемом острове? Однако он снова услышал:

— Тигилау! Тигилау!

Он спрятал лицо в ладонях, боясь, что его тело вот-вот стиснут холодные, мокрые руки какого-то неведомого существа. Но голос был мягким, нежным, успокаивающим. Тигилау выглянул в щелку между пальцами.

Все, что он видел — это маленькое одинокое дерево пуа, разбегающиеся крабы и беспокойные волны, накатывающие на берег и откатывающиеся назад.

— Ты голоден, Тигилау?

Наконец Тигилау понял, откуда идет голос. С ним говорило дерево пуа.

— Да, я голоден, — сказал он, — но здесь нет еды.

— Нет, есть, — ответило дерево пуа, — вырой яму в песке и выложи ее камнями.

— Мне нечем разжечь огонь, — возразил Тигилау.

— Делай, что тебе говорят, — сказало дерево пуа.

Тигилау выскреб в песке ямку и накидал туда круглой гальки.

— Отойди, — приказало дерево пуа.

Тигилау едва успел выпрямиться, как произошла вспышка. Камни на дне ямы раскалились добела. Сквозь горячий воздух Тигилау показалось, что дерево пуа танцует на песке.

— Замечательно, — сказал он, — но печь бесполезна, если в ней нечего готовить.

— Уймешься ты или нет? — сказало в ответ дерево пуа. — Я делаю для тебя все возможное. Отломи у меня четыре ветки и положи их на горячие камни.

Тигилау повиновался, не вступая больше в пререкания. Он положил четыре ветки на камни и нагреб на них песок, пока они полностью не закрылись.

Дерево пуа заговорило снова:

— Зачем ты пришел на мой остров, Тигилау?

— Я ищу свою жену. Ее кто-то похитил.

Дерево пуа засмеялось так громко, что град цветов посыпался с его ветвей.

— Бедняга, — сказало оно, — вчера здесь пролетал восьмиухий демон. Мне показалось, он что-то несет, — его ноги волочились по земле. Да, конечно, это был Тимоа-Маивалу. Ты хочешь вернуть свою жену?

— Ты же знаешь, что да, о дерево пуа!

— Тогда тебе лучше отплыть сейчас же. Держись вон в том направлении, — дерево пуа махнуло веткой на запад. — К восходу луны ты увидишь на горизонте еще один остров. Там живет Тимоа-Маивалу. Ты попадешь туда только завтра утром. Когда окажешься на острове, иди по краю дороги и вскоре придешь к дому Тимоа-Маивалу.