Вздохнул Войтек.
– Ясное дело, – говорит. – Такая она ладная, приглядная, а я-то…
Да ведь недаром человеку разум дан.
Пошёл Войтек в город, велел подстричь себя как полагается, купил синий суконный кафтан, башмаки с подковками, белую рубаху с красным пояском и шапку, какой даже у самого старосты не было.
Заплатил за всё, смотрит: не очень-то много монеток осталось у него в материнском платочке – ровно столько, чтобы купить сладкую булочку.
Купил он булочку, положил в карман и вернулся опять на то самое место, где вчера видел красавицу.
Спрятался во рву и ждёт.
Ровно в полдень, видит Войтек, возвращается красавица с поля. Идёт с граблями на плече и поёт.
Вышел он ей навстречу, загородил дорогу и говорит ласково:
– Ну что, теперь подхожу я для тебя?
Остановилась она, поглядела на него и отвечает:
– Не знаю, подходишь или нет. Тебе что надо? В работники наниматься пришёл, что ли?
– Нет, – говорит Войтек, – не в работники наниматься, а свататься.
Засмеялась девушка, да так громко, весело.
– Свататься?! Ступай-ка ты себе, откуда пришёл. Если уж я соберусь замуж выходить, так не за такого, как ты. Очень надо мне мужа, который только и знает в возке разъезжать, во рву спать да лошадей морить.
Сказала так и пошла. А Войтек один на дороге остался.
Постоял он, постоял, съел сладкую булочку, а что дальше делать, не знает. Улёгся под кустом и заснул.
Спал с полдня до вечера, а с вечера до утра.
Утром проснулся и пошёл дальше, потому что здесь ему больше делать было нечего. От голода у него урчало в животе, солнце пекло ему голову.
Сошёл Войтек с дороги и зашагал в лес, в тень. Добрался до первого пня, сел и сидит.
Мало ли, много ли времени прошло – и вдруг захрустели, зашелестели сухие ветки, и вышла из-за дерева женщина.
Женщина как женщина: ни старая, ни молодая, ни красивая, ни безобразная, ни бедная, ни богатая – обыкновенная.
Следом за ней шёл чёрный пёс и чёрный кот. А поверху, по веточкам, поскакивала сорока.
Женщина несла кошёлку ягод и охапку пахучих трав. Войтек так и уставился на ягоды.
– Дайте мне, – говорит, – хоть горсточку: очень уж я проголодался.
– Так почему же ты сам не наберёшь?
– Да я на это не годен.
– А на что же ты годен?
– Да на всё. Я работы не боюсь, меня работа боится. Только вот к ягодам у меня терпенья нет.
Женщина протянула ему кошёлку:
– Ну что ж, бери!
Взял Войтек ягоды и даже спасибо не сказал. Съел половину и говорит:
– А это мне на после будет.
– Ну вот ещё! Стоит ли беречь горсть лесных ягод! Я тебе на ужин каши с молоком дам.
– Вправду дадите?
– Конечно, дам. Только тебе придётся поработать немного. Я как раз ищу подходящего человека – по хозяйству мне помогать.
Помогать по хозяйству Войтеку не очень-то хотелось, но каши с молоком он был не прочь отведать.
Раскинул он умом так-сяк и спрашивает женщину:
– А что мне нужно будет делать?
– Да почти что ничего. Дров из лесу принести и наколоть помельче, землю в саду вскопать, воды натаскать. Ну и что там ещё понадобится… Ты парень сильный, здоровый – разве всё это для тебя работа!..
– Ну что ж, поглядим. А вы далеко живёте?
– Нет, недалеко.
Женщина повернулась и пошла по тропинке. За ней дружно побежали чёрный пёс и чёрный кот. Поверху, по веткам, поскакала сорока. А сзади всех поплёлся Войтек.
Идёт Войтек и удивляется: пёс, кот и сорока будто службу служат. Пёс ни на шаг от хозяйки не отстаёт, несёт за ней пустое лукошко, кот норки полевых мышей высматривает и даже двух мышей по дороге поймал. А сорока так и долбит клювом, подбирает всё, что по пути попадётся: жуков, червяков, гусениц…
Наконец пришли. Привела женщина Войтека к маленькой избушке на самой опушке и отворила дверь. Войтек зашёл в избу, пёс остался на дворе сторожить дом, кот улёгся в сенях на подстилке, а сорока вспорхнула в запечье – там было поставлено для неё старое сито, выложенное соломой.
За окном стемнело, надвигались сумерки.
– Ну, паренёк, – сказала женщина, – я буду крупу перебирать, а ты растопи печь.
Войтек только плечами пожал:
– Полноте, матушка! Вы бы ещё приказали мне на пяльцах вышивать! Разве это мужское дело – топить печку?
Женщина ничего не сказала, сама развела огонь, вскипятила воду и стала варить кашу. А Войтек тем временем похаживал по избе и всё оглядывал.
Пахло душистыми травами – они были связаны в пучки и висели под потолком. Над печкой сохли летучая мышь и две лягушки.
Войтеку стало не по себе. Но всё это ещё было полбеды. Совсем страшно сделалось ему, когда женщина уселась на скамеечку, подставила бадейку и принялась доить две верёвки, привязанные к стене. А из верёвок так и полилось настоящее молоко, оно даже пенилось в бадейке.
У Войтека задрожали руки и ноги. Он сорвался с места и пустился наутёк.
– Ты почему это уходишь? – спросила женщина.
– А почему вы мне не сказали, что вы колдунья?
– Не мели вздору. Вовсе я не колдунья, я ведунья.
– Ну, это дело другое! – Войтек успокоился и снова уселся на лавке.
«Если б она была колдунья, мне бы, конечно, следовало её бояться, – думал он, – потому что колдунья может наделать человеку всякого вреда. Ну, а раз она не колдунья, а ведунья, так бояться её нечего. Ведунья вредить не станет, а помочь может. Останусь-ка я, пожалуй, тут – поем, посплю, а там видно будет!.. »
И он остался. Поел на ужин каши с молоком и пошёл спать на чердак.
На чердаке сладко пахло сушёными травами. И, должно быть, от этого Войтеку сладко спалось, и в полусне он думал, что всё обойдётся и будет хорошо. Но утром он понял, что ждать хорошего ему не приходится. Женщина разбудила его спозаранку и велела идти в лес за дровами.
– А поесть-то вы мне дадите? – спросил Войтек.
– Как же, паренёк, конечно, дам. Только вот печку-то я должна затопить теми самыми дровами, что ты мне из лесу принесёшь.
Ворча себе под нос и бранясь на чём свет стоит, Войтек спустился с чердака, пошёл в лес и притащил оттуда большую сухую ветку.
– Вот и хорошо, – сказала ведунья. – Целая охапка дров выйдет, если наколоть помельче. Берись– ка за топор, наколи дровец, затопи печку, начисти картошки и поставь варить. А мне пора в лес за травами.
Испугался Войтек:
– Да неужто вы натощак пойдёте? А я как же?
Усмехнулась женщина:
– Да я уже поела. Много ли мне надо? Кусочек лепёшки отломила и сыта. А ты парень молодой, здоровый, работящий, разве для тебя это еда? Свари себе котелок картошки, нажарь сала. Сам поешь и нам оставь. Мы вернёмся к обеду.
И ведунья ушла в лес, а с нею вместе – чёрный пёс, чёрный кот и сорока-вертихвостка.
Ушла женщина и даже не взглянула на Войтека. Досадно ему стало.
Бросил он на землю топор, улёгся под берёзой и уснул.
Так и застала его ведунья, когда в полдень вернулась домой с охапкой душистых трав, а с нею вместе – чёрный пёс, чёрный кот и сорока-вертихвостка.
Наклонилась над ним женщина и говорит ласково:
– Видно, ты нынче славно поработал, Войтусь, – сладко спишь…
Но Войтек, не будь дурак, сразу вскочил на ноги и давай браниться:
– Как же! Поработал! Стану я печку топить да картошку варить! Дожидайтесь! Я ведь вам сразу сказал, матушка, что не такой я парень, чтобы бабьим делом заниматься. Сами готовьте себе обед. А я к вам не в стряпухи нанимался.
Ведунья кивнула головой.
– И то правда, – сказала она. – Ну что ж, полежи ещё немного, наберись сил. А уж после обеда я тебе другую работу дам – не бабью. Как раз по плечу тебе будет. Вот погоди, пообедаешь и пойдёшь.
И она ушла в избу стряпать. А Войтек остался лежать в тени под берёзкой.
Лежит он, смотрит, как подымается к небу синий дымок из трубы, и посмеивается.
«Хоть она и ведунья, – думает, – а я умнее. Захочу – вокруг пальца её оберну. Попляшет она ещё под мою дудку!..»
Приложил он руку ко рту и кричит:
– Эй, матушка, скоро вы там?
Выглянула из дверей ведунья:
– Что, Войтусь, на работу торопишься? Сейчас, сейчас…
И выносит две миски: в одной кислое молоко до краёв, в другой картошка – румяная, поджаристая, со шкварками.
Ничего не ответил Войтек, взялся за ложку и давай уплетать.
Наелся до отвала, распустил пояс и говорит ведунье:
– Вот и ладно! Теперь я, матушка, немного вздремну, а то уж больно жарко… Да и какая работа с полным брюхом. Работать надо налегке.
– Ну что ж, пожалуй, – согласилась ведунья и понесла в избу пустые миски.
А Войтек улёгся поудобнее и опять захрапел.
Хорошо спится после сытного обеда на вольном воздухе, под берёзкой. Крепко уснул Войтек, и приснился ему замечательный сон.