Редьярд Киплинг
Как леопард получил свои пятна
В те времена, милые мои, когда все животные еще бегали на свободе, леопард жил в знойной пустыне, где были только камни да песок и где росла лишь чахлая травка под цвет песка. Кроме него там жили и другие звери: жираф, зебра, лось, антилопа и косуля. Все они были серовато-желтовато-коричневого цвета. Самым серовато-желтовато-коричневым между ними был леопард, имевший вид огромной кошки и почти не отличавшийся от почвы пустыни. Для жирафа, зебры и остальных животных это было очень плохо. Он притаивался где-нибудь за серовато-желтовато-коричневым камнем или утесом и подстерегал жертву, которая никак не могла миновать его когтей. Был у зверей еще один враг — эфиоп (в ту пору — серовато-желтовато-коричневыи человек), с луком и стрелами. Он также жил в пустыне и охотился вместе с леопардом. Эфиоп пускал в ход лук и стрелы, а леопард — исключительно зубы и когти. Довели они до того, милые мои, что жираф, лось, косуля и другие животные не знали, куда деться.
Прошло много времени — звери тогда были долговечны, — и несчастные жертвы научились избегать леопарда и эфиопа. Мало-помалу они все покинули пустыню. Пример подал жираф, который отличался особенно длинными ногами. Шли они, шли, пока не дошли до большого леса, где могли скрыться под тенью деревьев и кустарников. Опять протекло немало времени. От неравномерно ложившихся теней жираф, прятавшийся под деревьями, сделался пятнистым, зебра сделалась полосатой, а лось и косуля потемнели, и на спине у них образовалась волнистая серая линия, напоминавшая древесную кору. По обонянию или слуху можно было определить, что они недалеко, но разглядеть их в лесу не удавалось. Им жилось хорошо, а леопард с эфиопом рыскали по пустыне и недоумевали, куда исчезли их завтраки и обеды. Наконец голод довел их до того, что они стали есть крыс, жуков и кроликов, но у них от этого разболелись животы.
Однажды они повстречали мудрого павиана, самого мудрого из зверей Южной Африки. Леопард спросил его:
— Скажи, куда девалась вся дичь?
Павиан только кивнул головой, но он знал.
Тогда эфиоп в свою очередь спросил павиана:
— Не можешь ли ты сообщить мне, где нынешнее пребывание первобытной фауны[1] здешних мест?
Смысл был тот же, но эфиопы всегда выражались вычурно, особенно взрослые.
Это мудрый павиан, самый мудрый из зверей Южной Африки. Я нарисовал его со статуи, которую выдумал из своей головы, и написал его имя на поясе, на плече и на скамейке, где он сидит. Написал я это особенными значками, потому что он так необыкновенно мудр. Я хотел бы раскрасить этот рисунок, но мне не позволили. На голове у павиана нечто вроде зонтика: это его грива.
Павиан кивнул головой. Он-то знал! Наконец он ответил:
— Все они убежали в другие места. Мой совет, леопард, беги и ты отсюда как можно скорее.
Эфиоп заметил:
— Все это очень хорошо, но я желал бы знать, куда выселилась первобытная фауна?
Павиан ответил:
— Первобытная фауна отправилась искать первобытную флору,[2] так как пора было позаботиться о перемене. Мой совет тебе, эфиоп, также поскорее позаботиться о перемене.
Леопард с эфиопом были озадачены. Они тотчас же отправились на поиски первобытной флоры и через много дней добрели до высокого тенистого леса.
— Что это значит, — сказал леопард, — здесь темно, а между тем видны какие-то светлые полоски и пятна?
— Не знаю, — ответил эфиоп. — Это, вероятно, первобытная растительность. Послушай, я чую жирафа, я его слышу, но не вижу.
— Вот удивительно! — воскликнул леопард. — Должно быть, мы ничего не видим потому, что после яркого света сразу попали в тень. Я чую зебру, я ее слышу, но не вижу.
— Погоди немного, — сказал эфиоп. — Мы давно уже на них не охотились. Может быть, мы забыли, как они выглядят.
— Вздор! — возразил леопард. — Я отлично помню этих зверей, в особенности их мозговые косточки. Жираф ростом около семнадцати футов[3] и золотисто-рыжий с головы до пят. А зебра ростом около четырех с половиною футов[4] и серо-бурого цвета с головы до пят.
— Гм! — сказал эфиоп, рассматривая густую листву первобытной флоры. Они должны здесь выделяться, как спелые бананы.
Тем не менее, жираф и зебра не выделялись на темной зелени. Леопард с эфиопом рыскали весь день и хотя чуяли и слышали зверей, но не видели ни одного из них.
— Подождем, пока стемнеет, — предложил леопард, когда стало смеркаться. — Такая охота днем просто позор.
Они дождались наступления ночи. Вдруг леопард услышал поблизости какое-то сопение. При слабом мерцании звезд он ничего не мог различить, но все-таки вскочил и кинулся вперед. Невидимое существо имело запах зебры и на ощупь было похоже на зебру, а когда он повалил его, то брыкнулось, как зебра, но все-таки он не мог его различить. Поэтому он сказал:
— Лежи спокойно, странное создание! Я просижу на твоей шее до утра, так как мне хочется раскрыть загадку.
В это время он услышал какую-то свалку, ворчание и треск, и эфиоп крикнул ему:
— Я поймал зверя, но не знаю какого. У него запах жирафа, брыкается он, как жираф, но очертаний его не видно.
— Не выпускай его, — сказал леопард. — Сядь и сиди на нем до утра, как я. Их все равно не разглядишь.
Они сидели каждый на своей добыче, пока не рассвело. Тогда леопард спросил:
— Что, брат, у тебя поймалось?
Эфиоп почесал затылок и сказал:
— Если бы этот зверь был золотисто-рыжий с головы до пят, то я, не сомневаясь, назвал бы его жирафом. Но он весь покрыт коричневыми пятнами. А у тебя что?
Леопард тоже почесал затылок и ответил:
— Если бы мой зверь был нежного серо-бурого цвета, то я сказал бы, что это зебра; но он весь испещрен черными и красными полосами. Что ты с собою сделала, зебра? Знаешь ли ты, что в пустыне я тебя увидел бы за десять верст?
— Да, — ответила зебра, — но здесь ведь не пустыня. Ты теперь видишь меня?
— Вижу, но вчера целый день не мог разглядеть. Отчего это?
— Вот выпустите нас, и мы вам объясним, — сказала зебра.
Они отпустили зебру и жирафа. Зебра подбежала к мелкорослому терновнику, сквозь который солнечный свет пробивался полосами, а жираф спрятался под высоким деревом, где тень от листьев ложилась пятнами.
— Теперь смотрите, — одновременно крикнули зебра и жираф. — Вы хотите знать, как это бывает? Раз-два-три! Где же ваш завтрак?
Леопард смотрел, и эфиоп смотрел, но они видели только полосатые и пятнистые тени в лесу, но никаких признаков зебры или жирафа. Те успели убежать и скрыться в тенистом лесу.
— Ха-ха! — воскликнул эфиоп. — Да это штука, достойная подражания. Намотай себе на ус, леопард, а то ты здесь в темноте выделяешься, как кусок мыла в корзине угля.
— Хо-хо! — гаркнул леопард. — А я тебе скажу, что ты здесь, в темноте, выделяешься, как горчичник на спине угольщика.
— Ну, нечего ругаться, этим сыт не будешь, — заявил эфиоп. — Ясно, что мы не подходим к здешней обстановке. Я думаю последовать совету павиана. Он сказал мне, чтобы я позаботился о перемене. Так как у меня ничего нет, кроме кожи, то я ее и переменю.
Это изображение леопарда и эфиопа после того, как они последовали совету мудрого павиана и леопард приобрел пятна, а эфиоп переменил кожу. Эфиоп был настоящий негр, и его звали Самбо. Леопарда звали Спотс, и так зовут до сих пор. Оба приятеля охотятся в тенистом лесу и ищут господ Раз-два-три-где-ваш-завтрак. Если вы хорошенько присмотритесь, то невдалеке увидите этих самых господ. Эфиоп спрятался за толстым, деревом, потому что оно цветом подходит к его коже, а леопард лежит под кучей камней, так как они цветом подходят к его пятнам. Господа Раз-два-три-где-ваш-завтрак стоят и кушают на обед листья с высокого дерева. Это настоящая картинка-загадка, как те, о которых спрашивают: «Где же мельник?»
— Переменишь? — спросил леопард в сильнейшем недоумении.
— Ну да. Мне нужно, чтобы она была иссиня-черная. Тогда удобно будет прятаться в пещерах и за деревьями.
Сказано — сделано. Леопард недоумевал еще больше, так как ему в первый раз приходилось видеть, чтобы человек менял кожу.
— А я-то как же буду? — жалобно спросил он, когда эфиоп вдел последний палец в свою новенькую блестящую черную кожу.
— Последуй тоже совету павиана. Сделайся пятнистым наподобие жирафа.
— Зачем?
— Ты подумай только, до чего это выгодно. А может быть, ты предпочитаешь полосы, как у зебры? И зебра и жираф очень довольны своими новыми узорами.
— Гм! — сказал леопард. — Я вовсе не хочу быть похожим на зебру.
— Решайся скорее, — настаивал эфиоп. — Мне не хотелось бы идти на охоту без тебя, но волей-неволей придется, если ты будешь выглядеть, как подсолнечник у темного забора.