К. Яковлев
Пик и Хик
Мешок с дыркой
Это были совсем маленькие человечки. Такие маленькие, что легко выскочили из дедушкиного мешка в дырку с пятикопеечную монетку.
Как они попали в мешок? Да очень просто: дед купил их в сельском магазине. Очень уж понравились — словно живые и даже чуточку похожие на его внуков. Один весёлый, улыбчивый, другой грустный, того гляди заплачет.
Так вот, купил дед человечков, сунул в мешок и — к дому, к внукам своим. Идёт, валенками по снегу поскрипывает, посмеивается в бороду. «Вот уж, думает, подарок моим сорванцам!.. Весёлого Сашке отдам — он и сам весёлый. А грустного — Лёньке, тоже пара будет: Лёнька-то любит попищать. Чуть что и — «пик-пик». Так и скажу: — Вот тебе, Лёшенька, мальчик Пик, будете пищать на пару. А тебе, Саша, мальчик Хик — смейтесь, хихикайте вместе…»
Дедушка и не знал, что в мешке у него дырка, что человечки давным-давно в снег упали. Только перед домом решил он ещё раз поглядеть на покупки. Развязал мешок — а человечков нет. Хлопнул старик себя по лбу, вздохнул и поплёлся обратно, пропажу искать.
На лесной поляне
Пик и Хик упали на лесной поляне, возле самой дороги, и воткнулись головами в снег, только ноги торчали. Потом две ноги спрятались, а на их месте появилась голова. И сразу можно было узнать, что это — весёлый Хик, потому что он поморгал глазами, повертелся во все стороны и улыбнулся.
Вы хотите знать, отчего ему было весело?
О! Во-первых, у него, как у всех порядочных людей, голова была теперь вверху, а ноги внизу. Во-вторых, недалеко от себя он увидел ноги братца. Они торчали вверх, а головы не было видно.
Весёлый человек всегда найдет чему улыбнуться.
Но Хик не был пустосмешкой. Он поскорее добрался до Пика и вытащил его за ноги.
Всё лицо братца залепил снег, а из-под снега ручейками текли слёзы.
— Ой, ничего не вижу! — стонал Ник.
А когда Хик вытер ему лицо, он захныкал опять:
— Холодно…
— Вот новости! — засмеялся Хик. — А зачем ты из тёплого мешка выскочил?
— А в мешке темно было…
— Темно ему… Холодно… Ладно! Идем-ка лучше дедушку догонять!
Первая встреча
Не сделали братья и двух шагов, как навстречу им запрыгала белая гора. Полежит — и прыгнет, полежит — и прыгнет…
Даже Хик немножечко испугался, только виду не подал.
— Посмотри-ка, братец, как смешно прыгает это белое чучело, — сказал он.
Но Пик прижался к брату и завизжал так, словно ему за рубашку насыпали горячих углей.
— Ай-я-а!.. Мама!..
Оказывается, Пик был ещё и трусишка.
А пока он кричал, белая гора будто выросла — поднялась перед ними и сказала:
— Здравствуйте, молодые люди.
Да, она так сказала, потому что это — настоящий белый заяц стоял на задних лапах.
— Здравствуйте, дяденька Заяц, — ответил Хик.
— А почему один молодой человек плачет?
— Ему холодно, — сказал Хик.
— Холодно? — удивился Заяц. — Но разве от слёз бывает теплее? Мокрый заяц больше зябнет, чем сухой. А когда зайцу холодно, он бегает. Плакать — последнее дело. Неужели у людей всё бывает наоборот?
— Нет, дяденька Заяц, — опять сказал Хик. — У людей тоже мокрые больше зябнут. И они тоже бегают, когда им холодно. Или пляшут. А ещё работают. Но мой братец не умеет не плакать.
— Не умеет? — ещё больше удивился Заяц. — А как же он будет жить?
— Не знаю. Только он всегда плачет и когда темно, и когда холодно, и когда жарко.
Заяц ещё никогда не встречал таких чудаков, которые всегда плачут. И он не знал, что сказать, — сидел и молча шевелил губами.
Может быть, он что-нибудь и сказал бы — ведь зайцы очень умные. Но тут на поляне появилась Лисица.
— Тихо! — прошептал Заяц. — И главное — не пищать. Лиса не любит писка.
Он присел, потом лёг на дороге, сжался и замер.
— Что же нам делать? — спросил Хик.
— Ладно, скажу, что делать, — зашептал Заяц. — У дороги дырка в снегу. Видите? Там, под снегом, норы, по ним дойдёте до избушки… А мне некогда. Мне надо бегать, надо петли делать — хитрую Лису запутывать…
Заяц подбросил своё тело вверх и упал далеко от дороги за высокий куст. Только его братья и видели.
Подснежные дороги
Лисица будто играла на поляне. То подкрадывалась к кому-то, то подпрыгивала, то скалила зубы — острые, как у щуки, — и рыла снег лапами. Из-под них тучей летела снежная пыль.
— Страшно! — пропищал Пик. И Лисица сразу остановилась как вкопанная, задвигала ушами.
«Она не любит писка!» — Хик вспомнил слова Зайца и зажал братцу рот. А когда Лисица опять начала свою игру, он потащил его к норе.
Но едва Хик втолкнул братца в тёмную нору и на головы им посыпались холодные ледяшки, Пик запищал снова. И, конечно, примчалась Лисица, стала разрывать нору. Пик и Хик едва успевали убегать, позади всё рушился и рушился потолок снежного хода. Здоровенная рыжая лапа вот-вот зацепит острыми когтями.
Наконец Хик нащупал в темноте рот Пика и закрыл его ладошкой так крепко, что не слышно было ни одного, даже самого слабенького звука. Лисица уже не могла узнать, где беглецы, и скоро отстала.
Тогда Хик снял ладошку с лица Пика и улыбнулся.
— Вот видишь, как славно можно удирать от этой рыжей красавицы! Только уж в другой раз сам зажимай себе рот, если будет страшно.
А братец молчал, опустив голову.
Теперь они шагом пробирались по узенькому снежному ходу. Когда глаза немножко привыкли к темноте, стало видно, что тут не один, а много ходов — и слева, и справа, словно улицы подснежного города.
Долго брели братья по улицам и переулкам — ходам и переходам. И Пик всё больше надувал губы, похныкивал тихонько:
— Уста-а-ал я…
— Ты устаёшь потому, что губы дуешь да хнычешь, — отвечал брат. — Попробуй про себя песни петь — легче будет.
Хик и в самом деле запел негромко:
Шагай вперёд, комсомольское племя!
Шути и пой, чтоб улыбки цвели…
Он где-то слышал эту чудесную песенку.
В круглой избушке
С весёлой песней не заметили братья, как очутились перед избушкой. Она была круглая, как шар, сплетённый из сухой мягкой травы. И окошечко круглое.
Хик постучал. Из окошка высунулась остроносая мордочка.
— Здравствуйте, тетя Мышь! — сказал вежливый Хик. — Пустите нас, пожалуйста, отдохнуть и от рыжей Лисы спрятаться. Она…
— Тише, тише! — испугалась Мышь. — Входите скорее!
Она помогла братьям залезть в окошко, потому что двери в избушке не было. Затем усадила на мягкий пол и спросила:
— За вами бежала эта разбойница? Как же она заметила вас?
— Пик не умеет не пищать, — ответил Хик.
— Он не умеет не пищать? — опять испугалась Мышь. — Но как он будет жить?
— Точно так же спрашивал Заяц, — сказал Хик.
— Заяц знает, что говорит, — подтвердила Мышь. — Он сам за всю жизнь не пикнул ни разу. И зато не прячется от лис под снегом, обманывает их молча.
Она долго говорила, какой умный, какой замечательный этот Заяц, потом спросила Пика:
— Так отчего ты плакал?
— Страшно было, как Лиса прыгала, снег рыла, зубами щёлкала.
— Он плачет, когда холодно и когда жарко, когда страшно и когда устанет, — начал рассказывать Хик.
Но Мышь уже не слушала.
— Это на нашей поляне Лиса снег рыла? — переспросила она.
— На вашей поляне, — ответил Пик.
— Ох, батюшки! — вскрикнула Мышь. — Да ведь она моих деток ловит! Погулять они пошли, корешков под снегом поискать, а не пищать тоже ведь не умеют — маленькие, глупенькие…
Бедняга посмотрела в окошко, но ничего не увидела. Тогда она сказала:
— Я вас очень прошу: сходите к соседям моим, скажите, что Лиса на поляне появилась. А я побегу детушек собирать.
И она убежала.
— Ну что же, братец, — сказал Хик. — Посиди тут, отдохни, пока я хожу к соседям. Да смотри, без писка.
Хик тоже выпрыгнул из окошка. Остался Пик один в избушке.
Пик попадает в беду
Много ли, мало ли времени прошло, только опять Пику стало страшно: «А вдруг не вернётся брат? Вдруг Лиса отыщет избушку?»
Думал он, думал так — и стало ему казаться, что кто-то вверху крышу царапает.
Конечно, всякий другой понял бы, что это ему просто так показалось. Он пел бы песни, или пошёл брата встречать, или ещё что придумал. Но вы же знаете, что Пик лучше всего умел плакать. И он забыл наказ — во всю мочь запищал от страха.
Тогда и настигла его беда. Лисица ударила по снегу лапой и выбросила Пика наверх вместе с травяной избушкой.