Веселые приключения пластилинового человечка «Пластуся» порадуют ребят дошкольного возраста.

Я- человек из пластилина, и поэтому меня называют Пластусем. Я живу в красивом домике. У меня отдельная деревянная комнатка. В соседней — живёт толстая белая резинка. Резинку называют «мышкой», потому что на ней нарисована мышь. Рядом с резинкой-мышкой живут четыре острых, блестящих стальных пера, а в длинном коридоре- ручка, карандаш и перочинный ножик. Вначале я не знал, как наш дом называется. Теперь знаю: это пенал.

Нашу хозяйку зовут Тося.

Однажды на уроке рисования ребята занимались лепкой. Учительница раздала им красный и зелёный пластилин и предложила слепить что кому хочется. Бронек слепил птичье гнездо, Вицусь — грибы, мальчики, которые сидят у окна, — самолёты, а Тося — меня, маленького человечка.

Все в классе нашли, что я очень хорош.

У меня красный нос, оттопыренные уши и зелёные штанишки.

Тося карандашом нарисовала мне глаза, и я сразу стал глядеть по сторонам. А когда Тося прилепила мне уши, я услышал всё, что говорят в классе.

Ручка и перо не любят уроков рисования, потому что им тогда приходится сидеть в пенале. Тося, карандаш, перочинный ножик и я, Пластусь, любим рисование больше всего. На рисовании очень весело. Карандаш и резинка летают по бумаге: что карандаш нарисует, то резинка сотрёт. Карандаш то и дело ломает свой нос. И перочинный ножик — чить… чить… чить… — должен ему нос починить. А я сижу возле чернильницы и за всем наблюдаю.

Вчера был урок ручного труда. Это ещё интереснее.

Выскочили из портфеля блестящие ножницы и разноцветная бумага. Тося резала бумагу на кусочки и складывала. Получалось очень красиво.

После этого осталось много обрезков. Я подобрал их, сложил и попросил перочинный ножик, чтобы он подровнял их.

Перо попросил — оно мне их продырявило.

Ниточку попросил — она их связала.

Теперь у меня есть тетрадка, точно такая, как у Тоси.

В тетрадке — белые листки, а обложка красная. Моя тетрадь с Тосин ноготок и лежит на самом дне моей комнатки.

Потом я собрал все сломанные карандашные носики и теперь записываю ими в тетрадке свои впечатления.

Буду записывать всё, что у нас делается в школе.

Сегодня утром Тося открыла пенал. Карандаш подскочил — думал, Тося его вынет. Резинка-мышка тоже подскочила — думала, Тося её достанет. Но Тося не взяла ни карандаша, ни резинки-мышки, а только ручку.

Взяла Тося ручку, а перья сразу насторожились — ждут: кого Тося выберет? Каждое хочет быть первым.

Тося выбрала позолоченное перо. Вставила его в ручку и говорит:

— Ты золотое перышко. Ты должно хорошо писать!

Перо скрипит-скрипит, трещит-трещит, по бумаге чиркает. Как ручка повернётся, так перо в бумагу воткнётся.

А как Тося пальцем нажмёт, так перо чернила льёт.

У Тоси на лбу пот. Ох, лучше бы писать карандашом! А карандаш высунул из пенала свою головку в шляпке-наконечнике и ворчит:

— Хоть ты, перо, и золотое, а скребёшь, как куриная лапа!

Но перо на это внимания не обратило, знай себе скрипит-скрипит, трещит-трещит и с каждой буквой пишет всё лучше.

Уже почти полстраницы исписало, вдруг посередине страницы — бац! — противная жирная, чёрная клякса!

Вот беда!

Прилетела на помощь розовая промокашка: чернила пила, пила, сама вся почернела, а ничем не помогла.

Прискакала на помощь резинка-мышка: тёрла, тёрла, свой хвостик стёрла, а ничем не помогла.

Клякса как сидела, так и сидит, чёрным глазом на всех глядит, чёрный язык всем показывает и говорит:

— Я — чёрная клякса, ничего вам со мной не сделать!

Карандаш из пенала выглядывает, радуется: ведь он лучше пера, никогда клякс не делает.

А бедная Тося плачет — ей клякса страницу испортила. Что теперь делать?..

Тося плачет и плачет… Что теперь делать? Никто не решился пойти к чернильнице. А я пошёл.

Встал перед чернильницей, учтиво ей поклонился, шаркнул левой ножкой, шаркнул правой и вежливо сказал:

— Пани чернильница, береги свои чернила, чтоб у нас в тетрадке чисто было!

А тут чернила — буль… буль… буль… — как закипели в чернильнице!

Я очень испугался — впору бежать. Но нет, повторил ещё раз, и на этот раз ещё вежливей:

— Пани чернильница, своих клякс не выпускай, нашу бедную Тосю не огорчай!..

А чернильница — бур!.. бур!.. — разозлилась и крикнула:

— Пан Пластусь, твой толстый нос пока ещё чист! Не суй его в чернила!

А мне хоть бы что! Говорю ей снова очень вежливо:

— Тося-то ведь из-за кляксы плачет. Лучше помогли бы ей своим советом.

А чернильница твердит:

— Тося — плакса, вот поэтому у неё клякса! Пусть научится хорошо писать, тогда будет у неё чистая тетрадь!

Я поблагодарил чернильницу за совет, снова учтиво поклонился, шаркнул левой ножкой, шаркнул правой и возвратился в пенал.

А там меня встретили смехом: ха-ха-ха, ха-ха-ха!..

— Ой, что с Пластусем случилось — окунул он нос в чернила!

Погляделся я в блестящее перо и увидел: нос у меня чёрный-пречёрный…

А тут возвратилась в пенал ручка… Чернила с пера так и капают.

Измазался карандаш, измазалась резинка-мышка, измазались перья — все жители пенала стали грязные.

Взяла Тося карандаш и испачкала себе пальцы.

Поглядела в пенал и за голову схватилась. Что же теперь с чернилами делать?.. Но Тося подумала и придумала.

Позвала на помощь иголку, нитку и блестящий напёрсток. Взяла красивые цветные лоскутки.

Шила, шила, обрезала… Сшила перочистку.

А эта перочистка — как книжечка. Два листочка голубые, два листочка красные, а края обрезаны зубчиками.

Все в пенале закричали: каждый хотел, чтобы перочистка жила подле него. Я тоже кричал: «Хочу, чтобы она жила рядом!» Но Тося сказала: «Перочистка будет жить в уголке, под пером». И теперь, когда перо возвращается в пенал, перочистка чистит его до тех пор, пока оно не заблестит, как золото.

Сейчас уже никто не пачкает себе чернилами ни нос, ни бока.

Какая умница наша Тося!

Теперь я должен немножко рассказать о Тосе. У Тоси голубые глаза, такие же, как у меня. Носик у Тоси не такой большой и красный, как у меня, обыкновенный носик, но всё-таки он мне тоже нравится.

У Тоси два ушка. Не такие красивые и оттопыренные, как у меня, но тоже неплохие.

А за этими ушками у Тоси две тёмные косички.

Таких косичек нет ни у меня, ни у моих друзей.

Её косички — самые красивые. Они торчат в разные стороны, и на концах у них ленточки.

Эти ленточки по праздникам бывают красные или зелёные, а в будни они всегда синие.

Из-за Тосиных косичек я поссорился сегодня утром с глупой резинкой-мышкой. Резинка-мышка сказала, что Тосина косичка точь-в-точь как её хвостик.

— Как это так? — спросил я.

— А так. Разве ты не слышал, как на перемене Бронек с последней парты крикнул: «У Тоси не косички, а мышиные хвостики!»

Я ужасно рассердился, сжал кулаки и закричал:

— Разве на кончике твоего хвоста бывают красные, зелёные или синие ленточки?

Резинка-мышка смутилась.

— Никогда не бывают, — отвечает.

— Ну вот видишь! — говорю. — Что же ты хвалишься? Тосина косичка ничуть на твой хвост не похожа. Она на целый палец толще, на целый палец длиннее, и на конце у неё ленточка: красная, зелёная или синяя!

Выглянул я из пенала, вижу — сидит Тося и плачет. Я уже выставил было ногу из пенала, чтобы подбежать к ней и успокоить, но тут подошла учительница и спрашивает:

— Из-за чего ты плачешь?

А Тося в ответ:

— Из-за мышиных хвостиков…

Учительница рассмеялась и сказала:

— Знаешь, Тося, остриги волосы, они отрастут, станут лучше, и тогда никто не будет смеяться над твоими косичками.

На другой день, как только я выглянул из пенала, сразу увидел — Тося уже без косичек, на лбу у неё чёлочка, волосы аккуратно подстрижены, они чистые и пушистые, и Тося теперь кажется ещё красивее, чем раньше. Я показал глупой резинке-мышке нос и сказал:

— Вот видишь, у Тоси уже нет мышиных хвостиков!

Сегодня рядом с Тосей села новая ученица.