Давным-давно жила в Журавлином Озере (это у нас в Муромской Чаще такое озеро есть) русалка по имени Капелька. Была она добрая-добрая и жалостливая – на удивление. Забредет какой-нибудь прохожий ненароком (редко, но такое бывало) на озеро, а Капелька его и не думает вглубь заманивать. Поговорит о том-о сем, о детках его порасспрашивает, а потом отпускает живым-невредимым, да еще и дорогу из Чащи показывает.

А однажды сдружилась Капелька с лешачонком Федотиком. Был у нас такой: двоюродный прадедушка дядиного шурина. Росточком Федотик не удался, самому большому грибу под шляпку мог встать, не сгибаясь, силушки у него тоже не много было, а гику да зыку, почитай, совсем не было. А что это за леший без гика и зыка? Чем заблудшую душу пугать прикажете? Очень из-за этого Федотик переживал. И хотя никто над ним не смеялся, старался он подальше от глаз лешачьих запрятаться. То в пень трухлявый заберется и там невидимым станет, то сквозь землю на три аршина уйдет и там камешком до поздней ночи пролежит, то яблочком червивым (чтоб никто не сорвал) прикинется и на дикой яблоне часами висит. Ну скажите, разве это жизнь? Мука это, а не жизнь! Вот и пришел однажды Федотик на берег Журавлиного Озера. Не то топиться решил, не то галечкой на берегу песчаном полежать – он этого и сам толком не знал. Пришел к озеру и видит: со дна из муравы подводной красавица на него какая-то смотрит. Да так ласково и добро, как никто, кроме родимой матушки, и не смотрел боле!

– Кто ты? – спрашивает красавицу Федотик. – Почему в траве-мураве подводной прячешься?

Выплыла к нему дева озерная, ответила:

– Русалка я, Капелька. Судьба моя – в воде жить, с рыбками безмолвными дружбу водить. Видал, какой у меня хвост? А ног – нету.

Посмотрел Федотик на рыбий хвост у красавицы и стало ему ее жальче, чем самого себя.

– Бедная ты бедная! – говорит. – И погулять ты по долинам и долам не можешь, по лесным полянкам цветы собирать – тоже! Вся-то радость твоя – за жучками-плавунцами гоняться да карасикам жирные бока щекотать!

Так и подружились они, Федотик и Капелька, друг дружку жалея. А когда подружились, стала Капелька Федотику внушать:

– Что ты, Федотик, такой6 все от других прячешься да в себя не веришь? Подумаешь – ростом мал! А ты вырасти!

– Это как? – удивился Федотик.

– А очень просто! Прикажи себе: хочу вырасти! хочу вырасти!.. Глядишь, и вырастешь еще. А я помогать буду.

– Да разве в таком деле можно помочь? – не верит Федотик.

А Капелька знай свое твердит:

– Можно! Если захотеть – в любой беде другу помочь можно. Я, например, приговаривать буду. Каждый день. Вот ты и вырастешь.

– Приговаривать? – снова удивился Федотик. – А как?

– А вот так:

Услышал это Федотик, улыбнулся:

– Твоими устами, Капелька, да мед бы пить! Легко сказать: «Прикажи»! А вот как вырасти?

Надоело Капельке лешачонка уговаривать, по воде сердито хвостом шлепнула:

– Хватит, Федот, ныть! Мужчина ты или нет? Завтра с утра приходи – расти начнем. А сейчас проваливай, не наводи грусть-тоску!

Сказала так Капелька и вглубь нырнула, оставила Федотика наедине с его мыслями. Побрел Федотик в чащу лесную, пришел к пню любимому, ударился оземь, превратился в гнилушку, забился в труху древесную. Лежит в пне и думает: «А что я теряю? Ничего не теряю! Ну, похожу, поприказываю себе… Глядишь и вытянусь на вершок, уже неплохо… А гнилушкой в пне лежать – всегда успею. От меня такая судьба недалеко ускачет.» Подумал так, принял решение, а с утра побежал к подружке Капельке. А она уже у бережка плещется: верит, что Федотик заявится. Так и стали они с тех пор каждое утро встречаться, Федотику расти помогать. Федотик на берегу стоит, сам себе командует:

– А ну расти, Федот! А ну расти шибче!..

А Капелька на волнах колышется, тоже приговаривает:

И что бы вы думали?.. Вырос Федотик все-таки! До облаков, правда, не удалось вытянуться, но аршина на полтора вымахал к зиме. Стал он ростом ничуть не меньше своих братьев, голос тоже окреп, появились и гик, и зык, и рык. Одежонку пришлось Федотику новую шить, да не одну, а несколько! Только обновку натянет, а она уже мала, так и лезет по швам! Перестал Федотик под землю уходить, перестал гнилушкой по пням валяться, стал в свободное от роста время руки-ноги укреплять. То на дерево Федотик залезет, то через поваленную осину взад-вперед прыгать начнет, то за ветром вдогонку припустится и бежит за ним, пока ветер из сил не выбьется.

А Капелька видит все это и приятеля похваливает:

– Молодец, Федотик, скоро настоящим лешим станешь!

Как она сказала, так и вышло: миновало незаметно лето, погуляла по Муромской Чаще осень, а когда выпал первый снежок, стал Федотик заправским лешим. Все реже и реже приходил он на озеро к Капельке, все больше рыскал по буреломам и буеракам, да диким чащобам в поисках заблудших прохожих, а если и приходил к подружке русалочке, то ненадолго: на миг или два.

– Холодно тут у тебя, – ворчит он басом, – от воды ознобом бьет… Пойду-ка я лучше по деревьям поскачу, погреюсь маленько.

– Ступай, Федотушка, – отпускает его Капелька, – разомнись. А потом опять ко мне приходи, скучно мне тут одной.

– А сазаны, а карпы? – спрашивает с недоверием Федотик. – А лини с ершами? Они тебе уже не компания?

– Молчат они, Федотик… Ерши еще колючей стали, лини в ил по самую маковку забились, а сазаны с карпами тоже за ними вслед зарыться норовят – не до меня им.

– У меня тоже забот полно, – ворчит Федотик. – Раньше-то я забьюсь в какую-нибудь норку, мхом прикроюсь – мне и тепло. А теперь я вон какой вымахал – теперь мне жилье строить нужно.

– Ну, ступай, Федотик, строй жилье… Да меня все-таки не забывай…

– Ладно, не забуду!

Уйдет Федотик, а Капелька льдинки на воде отодвинет, высунется из озера, вслед ему посмотрит и подумает: «Вроде бы правильно приговаривала… Вон какой дылда вырос… А вот милым быть – перестал… Да и добрым – тоже… Неужто и правда: „Сытый голодного не разумеет“? Да нет, не верю я…»