Автор: А.М. Джонсон

Книга: Одержимость

Серия: Тату салон «Дорога» #1 (про разных героев)

Переводчики: Дарья Ж., Шкаф

Редакторы: Анна Б., Ирина Д.

Вычитка и оформление: Екатерина Л., Анастасия Я.

Обложка: Ирина Д.

Для тех, кто не может заглушить голоса…

Рисуйте их, пишите о них — освободите их.

Для Сары С.

Спасибо тебе за то, что дала Деклану кисть, и всегда приветствовала наши мрачные дни, потому что без них, свет не был бы таким ярким.

Я бы выдувал пламя из твоей серебряной чаши,

Я бы высасывал гниль из твоего ногтя,

Я бы расчесал твои отросшие волосы умирающего света,

Я бы очистил ржавчину от слоновой кости,

Я помог бы смерти пролезть через маленькие рёбра твоего тела,

Я бы алхимизировал пепел твоей колыбели обратно в лес,

Я бы никуда от тебя не ушёл…

«Книга кошмаров»

Голуэй Киннелл

Пролог

Существуют реальные причины для страха. Я узнал это ещё в детстве. Понял, что абсолютно не важно, как сильно ты молишься, или как неистово умоляешь Бога спасти тебя — Дьявол всё равно пришлёт своих демонов. Они давно бродят по этой Земле, словно духи-призраки. Они нашли меня, шептали мне, и, в итоге, укоренились в сердце. Вы бы никогда не узнали об этом, не увидев одного из них. Они изменялись, сменяли друг друга, прожигали насквозь, пока вы не переставали быть тем человеком, которым себя считали. Они царапали и оставляли после себя дрожь. Я узнал о них «из первых рук» ещё в детстве, чувствовал их присутствие. Но только после Её появления эти впечатления обрели форму, став чем-то большим, чем просто голоса в моей голове.

Моим дьяволом… моим проклятьем… была блондинка с голубыми глазами, которая украла мою душу с первого взгляда. Поцелуй с ней, я думал, будет длиться вечность…

Я думал, что до встречи с ней действительно знал, что такое потери, опасения и бездонная тьма, что проглотила меня целиком. Но только когда Она завладела мной, запустила когти в мою плоть, показав, каким бесполезным можно себя чувствовать, я понял, что такое одиночество.

1

Солнце только что село, и жар медленно испарялся из стали уличных фонарей, паря над бетоном улиц. Лето в городе было чертовски изнурительным. Неоновый знак тату салона «Дорога» моргнул и окончательно погас. Мой старший брат Лиам всё ещё находился внутри, убирая помещение, подсчитывая заработанную за день наличку. Он все время был чем-то занят, всегда.

Люди уже заполняли улицы, выходя из бара, расположенного ниже по улице. Сейчас было только 23:30, но ночные пташки и пьяненькие штучки уже начали спотыкаться на улицах. Легкодоступные женщины с привкусом водки на улыбающихся губах. Это не было моим сценарием, но басы в клубе «Рев» всегда взывали ко мне. Сильный удар… удар… удар… заглушает голоса, хотя бы на этот вечер.

Высокая стройная девчонка, одетая в светло-голубое платье, хихикнула, когда проходила мимо меня. Её взгляд плавно скользнул по моим мускулам, срытыми под рубашкой. Для них я выглядел привлекательно. Светлые волосы и глаза, подтянутое тело, благодаря времени, проведённом в спортзале, линии татуировок на руках, прячущиеся под мягкой тканью хлопка. Я был зрелищем для них. Они смотрели на меня, как будто я был чертовым Рембрандтом (Примеч. Рембрандт ван Рейн — голландский художник 17 века), не зная о яде, который разъедает мое сердце; об опасных перешёптываниях, из-за которых гниёт мой мозг; о потерянной душе, которая затаилась в глубине моих глаз. С тех пор как я встретил её, Пэйдж, я никогда не буду прежним.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

«Она не придёт».

Шёпот в моей голове становился громче с каждым днем. Мама звонила отцу Холларду на прошлой неделе. Я соврал ему, сказав, что всё в порядке. Но он всё равно намазал мой лоб маслом и прошептал какое-то дерьмо себе под нос. В ту ночь я был вынужден несколько раз читать молитвы, перебирая чётки. Но когда пришёл пьяный отец, пропахший виски и несвежим табаком, мама разрешила мне прекратить. Колени болели из-за долгого стояния на них.

Воспоминания почти вынудили меня потереть колени из-за фантомной боли, но я вовремя остановил себя.

Древесный уголь пачкал пальцы, пока я вырисовывал мой последний кошмар на бумаге. Черные глаза встретились с моими, глядя с жесткого белого листа пергамента. Позади призрака я нарисовал рухнувшее здание. И одно слово плыло в серых вихрях мазков над обломками: «Пэйдж».

«Она не для тебя» — снова и снова нашептывал мне голос.

Я закрыл глаза и вслушивался в то, как дети бубнят во внутреннем дворике. Пытался различить слова, вычленить реальные голоса от голосов из ада, которые просачивались в мой мозг.

У моего класса было примерно 15 минут для обеденного перерыва. Я надеялся, что как только перейду в старшую школу, то научусь лучше справляться с ними. Но чем старше я становился, тем хуже всё оборачивалось. С тринадцатилетнего возраста я начал слышать голоса и видеть вещи и сны, которые, уверен, не видели другие дети. Я рисовал их, выливая всё на бумагу. Это был единственный способ очиститься от токсичных мыслей. Мама говорила, что я одержимый, заключенный в ловушку слов. Мой старший брат Лиам говорил, что я просто грёбанный сумасшедший. Отец не был достаточно трезв, чтобы заботиться об этом. Никто не обращал на меня никакого внимания, пока мой младший брат Киран не нашёл меня с петлёй на шее. Стоило предпринять неудачную попытку суицида, чтобы привлечь их внимание.

Мой диагноз — депрессия с маниакальным расстройством.

Я — псих.

Я — редкость.

Я — фрик.

Прозвучал звонок, и я поднял взгляд от рисунка, лежащего на коленях. Он на самом деле прозвучал? Некоторые дети встали и очистили свои подносы, но остальные по-прежнему продолжали есть, впихивая друг другу сплетни и другое пустое дерьмо. Именно тогда солнце сверкнуло так, как это всегда происходило, когда я мельком видел её. Границы света сияли и тянули меня, вытаскивая из тёмного мира чёрных штрихов и печальных росписей. Она раскрашивала мой мир красками, и её бледная кожа была почти полупрозрачной в полдень.

«Она не настоящая».

Но она была реальной, я просто уверен в этом. Она была так же одинока, как и я. Девочки вокруг неё улыбались и смеялись, а она просто кивала в ответ. Взгляд выдавал её: он были пустым, лишенным настоящих эмоций. Но каждый день она дарила мне взгляд, только один взгляд, и я наблюдал, как пустота её прозрачных стеклянных глаз наполняется блестящим оттенком синего.

Она ожила и сегодня ничем не отличалась от остальных. Голоса в голове бушевали, кричали и ускоряли мой пульс. Они говорили мне, что я недостаточно хорош для неё. Утверждали, что она просто плод моего воображения. Шептали, что у меня никогда не будет шанса с ней. Они пытались заставить меня закрыть глаза, чтобы я не увидел шедевра передо мной. Я не моргну. Не могу упустить этот момент. Момент, когда её губы наконец-то образуют маленькую робкую улыбку, а алебастровые щёки приобретут легкий розовый оттенок.