Сказка из цикла "Сказки о Русском музее"

Сегодня после второго урока Федин класс собирается на экскурсию в Русский музей. А у Феди нет настроения ни в школу идти, ни в музей, ни даже на улицу. Он бы лучше накрылся одеялом с головой и так и пролежал весь день. А то и неделю. А может и всю жизнь. Но это не потому, чтобы Федя Камушкин был как-то особенно ленив, — просто вчера в классе Федю очень обидели: его обвинили в том, чего он не совершал. В классе Феди Камушкина пропал шлем, и почему-то все подумали на Федю, что это он его взял.

Федя только позавчера вышел в школу после болезни. Целых две недели ему пришлось просидеть дома с ангиной. И всё же он поправился намного раньше, чем предполагали. Все думали, что Феде не появится в школе ещё неделю. Вот почему мальчики из Фединого 5-го «А» и не говорили ему, что нужно готовиться к соревнованию. Все были уверены: он не успеет к этому времени выздороветь, — ангина все-таки! А Федя взял и выздоровел и как назло почти перед самым соревнованием.

Это соревнование намечалось между 5-м «А» и 5-м «Б», — от-дельно между мальчиками и отдельно между девочками. Команда мальчиков из Фединого класса называлась «Витязи», а мальчики 5-го «Б» назвались «Богатырями». У девочек тоже были свои команды, но о девчоночьем состязании Феде думать было не интересно.

По условиям игры всем участникам соревнования требовалось сделать себе доспехи: у каждого должен быть щит, меч и шлем. Каждый день Федины одноклассники оставались после уроков и рисовали, вырезали, клеили — трудились изо всех сил. Учитель труда Семён Семёнович помогал им. Когда выпилили из фанеры щиты и вырезали из дерева мечи, приступили, наконец, к изготовлению шлемов.

Это была, пожалуй, самая важная и ответственная работа. Каждому хотелось, чтобы его шлем был самым ярким и необычным. Шлемы клеили из полосок картона, а сверху украшали разноцветной бумагой, золотой и серебряной фольгой. Цвет разрешалось выбирать любой. Наконец работа завершилась, — шлемов оказалось всего восемь, хотя в классе не восемь, а девять мальчиков. Девятым был Федя, но его не посчитали, потому что он болел. Вот так и вышло, что к началу состязаний у одного Феди не было доспехов, и к соревнованию он не подготовился.

— Будешь в болельщиках! — сказали ребята. Что же поделать, раз ничего другого не оставалось.

Ура! Доспехи готовы! Восемь новеньких шлемов сложили на широкий подоконник в классе. Синий, зелёный, коричневый, жёлтый… они сияли и переливались. Все шлемы были очень красивые!

Когда остальные мальчики ушли в зал на репетицию, Федя остался в классе. Ему хотелось дождаться кого-нибудь из одноклассников, чтобы переписать домашнее задание, которое Федя пропустил по болезни. А пока мальчик принялся рассматривать шлемы. Сначала взял синий шлем, подержал, повертел в руках, примерил. Зеркало в классе только одно, и то — внутри шкафа. Да к тому же старое, мутное: в таком зеркале ничего толком не разглядишь.

Федя примерял шлемы один за одним, и наконец остановился на серебряном, самом красивом. Он водрузил серебряный шлем себе на голову и горько пожалел, что у него нет такого потрясающего шлема. В это время в класс заглянула уборщица Степанида Сергеевна.

— Ну что? — спросила она, мельком взглянув на Федю в серебряном шлеме. — Уборка требуется?

— Конечно, требуется! — сама себе ответила она. Потом добродушно добавила: — Вот ведь поросята!

И ушла.

Серебряный шлем был и в самом деле лучше всех остальных. Прочный, блестящий, он сел на Федину голову, как влитой. Этот шлем сделал Федин сосед по парте Володька Сундуков. Феде захотелось получше рассмотреть себя и он отправился в гардероб: только там имелось большое хорошее зеркало.

С серебряным шлемом на голове мальчик стал спускаться по лестнице. Навстречу ему не попался никто из школьников. Ещё бы: ведь пробило уже пять часов! Только уборщица Степанида Сергеевна мыла пол влажной тряпкой. Она уступила Феде дорогу и, окинув его удивлённым взглядом, спросила:

— Так и пойдёшь, что ли?!

Видимо, она хотела сказать: «Ты что, так и пойдёшь домой в этом шлеме?» Федя не успел ответить, потому что уборщицу громко окликнули снизу, она отложила швабру и побежала по ступенькам.

В гардеробе Федя долго и задумчиво стоял перед зеркалом. Он жалел, что не захватил с собой меч и щит, чтобы можно было посмотреть на себя в полном облачении. Смотря на своё отражение, Федя представлял себя могучим и грозным воеводой, стоящим на вершине горы, — он наблюдает за расположением войск под горой и продумывает план атаки…

Громко прозвеневший звонок вывел Федю из приятной задумчивости. Звонки звонили всегда, независимо от того есть сейчас уроки или нет. Федя стал медленно подниматься обратно в класс. Уборщицы на лестнице уже не было. Вообще никого не было…

Пора идти домой, ведь неизвестно, долго ли ещё одноклассники будут репетировать… «А задание я перепишу завтра». Федя аккуратно поставил серебряный шлем на подоконник и ушёл.

А на следующий день случилась эта неприятная история. То есть, кому-то она может показаться пустяком, но для Феди она стала настоящей трагедией. Каким-то образом из класса пропал шлем, — тот самый, серебряный! Кинулись искать его повсюду. Спросили уборщицу Степаниду Сергеевну: может, она случайно знает. А та и сказала, что видела, как Федя в этом самом серебристом шлеме уходил домой. И, разумеется, все тотчас решили, что это Федя взял шлем. Федя уверял, что оставил шлем в классе, но никто ему не верил.

Во всём виноват Петька Галкин! Он ходил когда-то вместе с Федей в один детский сад и даже в одну группу. И теперь Галкин рассказывал всем, что однажды Федя унёс из группы домой большой разноцветный мяч. Унёс и никому не сказал! Хотел этим мячом во дворе со своим другом поиграть. Родители Феди вернули мяч, пристыдили и наказали сына… Феде было так стыдно, что после этого случая он твёрдо решил больше никогда ничего без спросу не брать. И не брал. Никогда. А одноклассники ему не верили. Ведь уборщица ясно сказала, что своими глазами видела Федю уходящим домой в шлеме. Мальчику было так горько, что он кусал губу и едва сдерживался, чтобы не заплакать. Доказать свою невиновность было невозможно: шлема-то в классе так и не нашли!

На следующий день Федя все-таки пришёл в школу. И даже отправился вместе с классом на экскурсию в Русский музей. Он пошёл вместе со всеми потому, что у него всё же оставался один настоящий друг, Вадим Смирнов. Только Вадим не поверил, что Федя мог что-то украсть, и продолжал дружить с ним, как прежде.

Всю дорогу пока пятиклассники шли в музей, Федя не думал ни о чём, кроме горьких несправедливостей жизни, и гадал: куда же всё-таки задевался этот злополучный шлем?..

Экскурсия, которая на этот раз была подготовлена для класса, посвящалась портретам, хранящимся в Русском музее. Однако эти портреты Федю совершенно не интересовали. Его вообще сейчас интересовали только две вещи: куда мог подеваться шлем и как дальше жить с одноклассниками, которые упорно не верят ему.

Федя спросил у классного руководителя, учителя труда Семёна Семёновича можно ли в виде исключения походить по музею самостоятельно. Мальчику хотелось посмотреть морские картины. Семён Семёнович разрешил: ему было жалко Федю. Он, как и Вадим Смирнов, не верил в Федину виновность, но тоже не мог понять, куда мог подеваться шлем.

Федя пошёл разыскивать зал с морскими картинами. Нашёл он его быстро, но оказалось, что зал временно закрыт для посетителей: там проводилось не то проветривание, не то просушивание… В общем что-то там такое проводилось, и все двери в зал были перетянуты полосатыми красно-белыми лентами. Это означало: «Подождите! сюда пока заходить нельзя». Но Феде не хотелось возвращаться к одноклассникам, поэтому он не послушался и, оттянув вверх одну из полосатых лент, вошёл в зал. «Я всё равно ничего здесь не испорчу и никому не помешаю» — думал мальчик. В зале никого не было, а значит, и ругать его было некому.

Войдя в зал, Федя встал напротив картины «Девятый вал», которую написал Иван Айвазовский. Федя смотрел на огромное полотно и думал: «Какая ужасная буря!» И ещё он думал: «Вот мне сейчас плохо, а этим людям на картине ещё хуже! Сейчас эта огромная волна накроет обломок мачты, за который они уцепились — и всё, конец! Наверняка, они все до одного погибнут. Вернее уже погибли: картина-то написана давным-давно…»

Вдруг кто-то сзади тихонько тронул Федю за плечо. Мальчик вздрогнул от неожиданности. Перед Федей стоял худой загорелый мальчик, одетый в шаровары и белую расстегнутую рубашку.