— А что толку говорить правду, если тебе все равно никто не поверит?
— Не знаю, — протянула Кэтлин. — Только все-таки надо говорить правду.
— Ну и валяй, говори! — теперь голос доносился из-под складок полотенца, беспомощно извивавшегося в воздухе возле умывальника.
— Ладно. После завтрака разберемся — то есть, после твоего завтрака. Ты останешься здесь и будешь ждать, а мы постараемся утащить что-нибудь тебе поесть. Смотри, чтобы Лиз ни о чем не догадалась, когда будет убирать постель.
Это замечание показалось невидимке чрезвычайно забавным и подало ей идею веселой игры, которая заключалась в том, что уголки простынь и одеяла дергались и сворачивались, как только пришедшая убираться Лиз отводила от них взгляд.
— Черт побери! — произнесла Лиз (благо дети не слышат). — Бес в них вселился, что ли?
Затем она огляделась в поисках наряда Сказочной Принцессы, который так очаровал ее этим утром, но Кэтлин аккуратно сложила все одежки под матрас, прекрасно зная, что Лиз никогда его не приподнимает.
Лиз быстренько подмела тот мусор, который, Бог знает как, залетает даже в самые чистые домики, но тут Мейбл, изголодавшаяся и с нетерпением ожидающая возвращения ребят после завтрака, не утерпела и шепнула в самое ухо Лиз:
— Ты забыла подмести под ковром!
Девушка вздрогнула и застыла на месте.
— Я с ума схожу, — пробормотала она. — Вот и мама всегда ругалась, что я не приподнимаю ковер. Надеюсь, это не «глюцинаци», как у тетушки Эми. Надо же такому примерещиться, а?
Тем не менее, она приподняла коврик возле камина, подмела под ним и даже заглянула за каминную решетку. Столь необычной была ее дотошность, а равно и отчаянная бледность, что Кэтлин, застав ее в комнате, едва не выронила кусок хлеба, который Джеральд увел из кладовки, и воскликнула:
— Ой, Лиз, что это с вами?! Вы еще не управились, и у вас совсем больной вид!
— Я решила хорошенько убрать эту комнату, — прошептала Лиз.
— С вами правда ничего не случилось? — настаивала Кэт. Она-то хорошо знала, что могло произойти в ее отсутствие.
— Нет-нет! — заверила ее Лиз. — Я, знаете ли, просто замечталась, мисс. Я всегда была очень мечтательной, с самого детства. Все только и делала, что представляла себе жемчужную калитку да маленьких ангелов — знаете, только крылышки да головка… Вот здорово, думала я, никаких расходов на платье, не то что с нашими ребятишками.
Завершив эту речь, она наконец удалилась, и Мейбл отведала хлеба, запив его водой, предназначенной для чистки зубов.
— Боюсь, что вода слегка попахивает вишневой зубной пастой, — извинилась Кэт.
— Ничего-ничего, — произнес погрузившийся в кружку голос. — Куда интереснее, чем обыкновенная вода. Наверное, красное вино, про которое пишут в стихах, примерно такое же на вкус.
— Нас опять отпустили на весь день, — сказала Кэтлин, когда с хлебом было покончено. — Кстати, Джеральд говорит насчет твоего вранья то же самое, что и я. Поэтому мы пойдем к твоей тете и расскажем ей, что случилось на самом деле.
— Все равно она не поверит.
— Это не важно. Главное сказать правду, — настаивала Кэт.
— Вот увидите, вам об этом еще придется пожалеть, — пригрозила Мейбл. — Что ж, пошли — только поаккуратней, пожалуйста, не пришиби меня дверью, как ты только что сделала!
Солнце так и сверкало на небе. Раскаленные солнечные лучи затопили Хай-Стрит, и четыре тени, сопровождавшие троих ребят, чересчур бросались в глаза. Мальчишка мясника так и уставился на лишнюю тень, а его палевый пес — неплохой, кстати, охотник — принюхался к ногам, отбрасывавшим эту тень и жалобно взвизгнул.
— Спрячься за меня, — посоветовала Кэт. — Тогда обе наши тени будут все равно что одна.
После этого маневра тень Мейбл отчетливым черным пятном легла на спину Кэт, и конюх, вышедший из ворот местной гостиницы, задрал голову в поисках хищника, кружащего в небе и отбрасывающего огромную тень.
Не утерпела и женщина, проезжавшая мимо на повозке с цыплятами и утками:
— Эй, мисси, ну и черная же у вас спина, подумать только! Обо что это вы так изгваздались?
Когда они наконец покинули пределы города, у всех вырвался вздох облегчения.
Разговор с тетушкой Мейбл вышел странный — одна только Мейбл догадывалась, что так оно и будет. Они застали тетушку за чтением тоненького романа в розовой обложке — она восседала в комнате экономки, увитой плющом и украшенной прелестным окошком, открывавшимся в маленький садик. В этот садик Мейбл и привела своих друзей.
— Прошу прощения, — окликнул почтенную леди Джеральд. — Вы, наверное, ищите вашу племянницу?
— Нет, мой мальчик, я ее не ищу, — ответствовала тетя, высокая, тощая особа с грязновато-седой челкой и очень культурным голосом.
— Мы хотели рассказать вам о ней одну вещь, — неуверенно продолжал Джеральд.
— Не стоит, — осадила его тетка. — Я не стану выслушивать ваши жалобы. Моя племянница уехала, а ее проделки интересуют меня меньше всего на свете. Если она вам чем-то досадила, то всему виной ее легкомыслие. А теперь, дети, ступайте по домам, у меня полно дел.
— Вы получили ее записку? — вступила в разговор Кэт.
Тетушка чуть оживилась, но палец ее по-прежнему надежно придерживал недочитанную страницу романа.
— Так, — произнесла она. — Стало быть, вы видели, как она уезжала. Она покинула этот дом по доброй воле?
— Вполне, — ответил Джеральд, ничуть не погрешив против истины.
— В таком случае, я очень за нее рада, — молвила тетя. — Полагаю, вы были очень удивлены, а потому вам полезно будет узнать, что подобные романтические происшествия не редкость в нашем семействе. Лорд Ядлинг выбрал меня из одиннадцати кандидатов, претендовавших на пост в этом замке. Нет ни малейшего сомнения, что бедное дитя подменили при рождении — а теперь ее богатые родичи решили сами позаботиться о ней.
— Неужели вы так ничего и не сделаете — надо же обратиться в полицию и…
— Заткнись! — прошептала Мейбл.
— Не заткнусь, — упирался Джимми. — Ваша Мейбл стала невидимкой — вот вам, пожалуйста! Она и сейчас стоит возле меня!
— Я презираю ложь и нечестность в любой форме, — строго произнесла тетя. — Будьте так добры, уведите отсюда этого мальчика. Я больше ничего не хочу слышать относительно Мейбл.
— Ладно, — сказал Джеральд. — Вы ее тетя, и с вами все ясно! А что скажут родители Мейбл?
— Родители Мейбл давно умерли, — бесстрастно ответила тетя, и тихий горестный вздох, раздавшийся рядом с Джимми подтвердил ее слова.
— Хорошо, — сдался он, — мы уходим. Только потом не говорите, будто мы не пытались рассказать вам все по правде.
— Вы ничего мне не рассказали, — заметила тетя. — Вы не сказали ничего нового, если не считать дикой выдумки, которой попытался угостить меня этот негодный мальчишка!
— Мы хотели как лучше, — извинился Джеральд. — Простите, что мы прошли через парк и сад. Мы шли очень осторожно и ничего не повредили.
— Посетители сюда не допускаются, — ответила тетя, бросая нетерпеливый взгляд на зажатую в руке книжку.
— Мы же не совсем посетители, — учтиво возразил ей Джеральд. — Мы друзья Мейбл. Наш папа — полковник, он служит в Индии.
— Вот как! — сказала тетя.
— К тому же, леди Сэндлинг приходится нам тетей, так что вы можете быть уверены, что мы вели себя хорошо и ничего здесь не повредили.
— Я совершенно уверена, что вы ничего не повредили, — рассеяно пробормотала тетя. — Всего вам доброго. Ведите себя хорошо.
И дети поспешили убраться подобру-поздорову.
— Слушай, — сказал Джеральд, как только они очутились за пределами маленького сада. — Твоя тетка совершенно свихнулась — хуже мартовского зайца. Ей и дела нет, что с тобой случилось. Она, похоже, и впрямь приняла на веру этот бред насчет леди на машине. — Я же знала, что она поверит — потому я так и написала, — скромно заметила Мейбл. — Она не сумасшедшая, просто начиталась всяческих романов. Я-то беру книги в большой замковой библиотеке — это такая замечательная комната, и в ней так чудно пахнет, будто кожаными башмаками, и пыль ложится на книги, словно серый колдовской порошок. На днях я отведу вас туда. А теперь, раз вы успокоили свою слишком чувствительную совесть и вдосталь пообщались с моей теткой, я расскажу вам мой самый замечательный план. Давайте снова соберемся в Храме Флоры. Ведь тетка разрешила вам тут ходить, верно? А то бы вам пришлось прятаться за кустами, когда садовник пойдет мимо.
— Я как раз думал об этом, — сдержанно отозвался Джеральд.
День выдался такой же жаркий, как и накануне, и итальянский ландшафт, который они созерцали из-под арок белокаменного храма, показался им еще более похожим на раскрашенную от руки гравюру или на олеографию с одной из картин Тернера.