Тогда Октава-ведьма вытащила из-под стола коробку. Она была выкрашена изнутри и снаружи в цвет осеннего неба, а сверху были нарисованы луна, звёзды и стая ворон.

– Ты меня на кривой козе не объедешь, чучундра длинноносая! – закричал Сдобсен-принцесса.

– Крибле-крабле – пироги с тушёнкой, злобная девчонка станет лягушонкой! – прокричала Октава. Она затолкала Сдобсена в коробку и высыпала на него полную пригоршню блёсток.

Публика сидела, открыв клювы, тянула шеи, хлопала, поправляла галстук и шарфики.

– Ква-ква! – сказал Утёнок-лягушка.

И тут кто-то за окном пекарни не сдержался и громко охнул. Кто-то стоял там и тайком смотрел спектакль через окно. Но в кондитерской никто его охов и ахов не слышал.

Король очень рассердился. Он залез на стол и приказал заточить ведьму в темницу. Потом объявил на всю пекарню королевский указ: кто первый решится поцеловать его дочь-лягушку, тот получит её в жёны и полцарства в придачу.

Тут должен был появиться Простодурсен. И он прискакал на белой палочке, гордый и прекрасный, что твой принц.

– Я! – прокричал он. – Многоуважаемый король, я тот, кто должен одарить принцессу поцелуем! Где она?

– Вон она, вон! – закричала публика и стала показывать пальцем на Утёнка. – Она сделалась лягушкой!

– Я ужасно храбрый! – сказал Простодурсен, спешился и наклонился к Утёнку. И поцеловал его.

– Ква! – сказал Утёнок. А затем понарошку потерял сознание и упал навзничь в синюю коробку.

А из неё снова вылез Сдобсен-принцесса.

– Папочка! – закричал он. – Можно принц пойдёт со мной на кухню печь вафли?

– Конечно, – торжественно сказал Ковригсен. – Идите и будьте счастливы до конца своих дней.

Спектакль закончился. Зрители хлопали так, что перья летели. Они топали ногами с перепонками и прямо вспотели; южный аромат духов накрыл пекарню как туман.

Актёры раскланялись. А потом сбегали за прилавок, притащили торт и сок – и сорвали новые аплодисменты.

Но только они собрались отведать торт, как раздался стук в окно.

– Прекрасный спектакль! – сказал баклан.

– Лягушка играла бесподобно, – подхватила утка.

– Я приклеился! – прокричал Пронырсен.

Да-да, под окном стоял Пронырсен и молил о помощи. Он намертво прилип к куче клея, который Ковригсен выбросил за окно.

Теперь Ковригсен снова распахнул створки.

– Ты даже на чай с тортом не зайдёшь? – спросил он.

– Если ты так настаиваешь, я, так и быть, один разик зайду. Но я приклеился…

Теперь, когда ты найдёшь ту гору и пекарню Ковригсена, ты не удивишься, что под окном стоят как приклеенные два старых башмака. Можешь попытаться их оторвать, никто не возразит, вот только ничего у тебя не выйдет. Пронырсен пробовал и так и эдак, долго кряхтел и пыжился, но в конце концов пошёл на праздник в одних носках.

А какой у них получился весёлый пир, ты и сам представляешь. Все эти роскошные торты и сладости с волшебным ароматом… К тому же большая часть костюмов тоже годилась в еду.

Но пришла холодная осенняя ночь. И окружила гору с пекарней. А в пекарне было тепло и уютно, и печка из задней комнаты посылала им волны доброго жара.

На другой день пришло время прощаться с публикой. Утка, гусыня и баклан выстроились на траве и махали всем на прощанье. Они так объелись тортом и опились соком, что даже не помышляли лететь. Просто вошли в речку и легли на воду. Всё равно им с речкой в одну сторону.

– Спасибо! – хором прокричали они. – Спасибо за незабываемый вечер!

Простодурсен, Утёнок, Ковригсен, Октава и Сдобсен стояли на берегу и махали им вслед. А Пронырсен пыхтел под окном пекарни, не теряя надежды отодрать свои башмаки.

– Лист на дереве дрожит, – крикнул Ковригсен птицам вслед. – Лодка на боку лежит. Осень в небе дребезжит.

И он был прав.

– Как бы я хотел знать, почему луна круглая, – вздохнул Утёнок.

– Угу, – ответил Простодурсен.

– А на сердце у меня теперь тепло.

– Это хорошо. И дрова я тоже хорошие раздобыл.

Простодурсен подошёл к окну, где Утёнок плющил клюв о стекло и смотрел в небо.

– Может, она яйцо, – сказал Простодурсен.

– Кто? – не понял Утёнок.

– Луна. Она немного похожа на яйцо.

– Угу.

– Однажды вечером она треснет, и вылупится маленькая козочка.

– Или пекарь, – добавил Утёнок.

– Может быть, – сказал Простодурсен. – Там увидим. Но одно мы знаем наверняка: утром пойдём к Ковригсену за свежими коврижками.

– Очень хорошо, – сказал Утёнок. – А может, и Октава придёт. Вдруг она ещё что-нибудь придумает.

– Давай пока поспим?

– Давай. Даже я устал.

Однажды пошёл дождь. И с тех пор лил как из ведра. Огромные капли плюхались на землю и растекались лужами. Всё давно промокло насквозь. Но дождь это не остановило.

Простодурсен с Утёнком сидели за кухонным столом. Они уже позавтракали. Съели пудинг. Наелись. И просто сидели и смотрели на отсыревшую Приречную страну за окном.

– Нам бы радоваться, – сказал Простодурсен.

– Да уж хорошо бы, – кивнул Утёнок. – Ты рад?

– Немного, – ответил Простодурсен.

– По тебе не скажешь.

– Не скажешь, но я рад. Немного.

– А чему?

– Что у нас дом крепкий. Крыша не течёт, луж на полу нет.

– А-а. Этому я тоже рад – что крыша не течёт и луж нет.

– Надо бы нам найти себе дело.

– Это трудно.

– Трудно?

– Сам подумай – там всё залило, а ты хочешь что-то искать.

– Зачем же нам искать на улице? Мы тут найдём.

– Да, здесь хотя бы сухо. И пудинг есть. И вообще тепло.

И они стали дальше смотреть в окно. Дождь как будто отстукивал прямо по голове: по-вез-ло-вам-кры-ша-не-те-чёт.

– Пойду я тогда посплю, – сказал Простодурсен.

– Ну уж нет! – возмутился Утёнок. – Мы так хорошо сидели!

– Хорошо?

– Ещё как хорошо. Радовались, что крыша не течёт. И что луж нет. И смотрели дождь в окне.

– Ты, наверно, прав, – сказал Простодурсен. – Но лично мне надоело смотреть дождь.

– А что крыша не течёт, тебе не надоело?

– Нет, нисколечко не надоело и никогда не надоест. Пойду я всё-таки посплю.

– Ты говорил, надо нам найти себе дело.

– Я вот нашёл. Пойду посплю. Одеяло ещё не выстыло.

Простодурсен встал из-за стола и поплёлся к кровати. Спать ему не хотелось, но всё-таки хоть какое занятие. Вот если бы крыша протекала, можно было б её чинить, черпать воду, бегать с тазами и тряпками. А так остаётся только спать да дремать.

На полу валялось полено. Об него Простодурсен и споткнулся. И теперь сам валялся на полу с расквашенной коленкой.

– Скорее радуйся! – откликнулся Утёнок.

– Чему? – простонал Простодурсен.

– Что ты всего-навсего на пол грохнулся, а мог бы вообще с горы сверзиться, – объяснил Утёнок.

– А мы точно должны всё время радоваться? – уточнил Простодурсен.

– Мы не должны, – ответил Утёнок. – А тебе точно хочется спать? Давай лучше речку сделаем!

Так они нашли себе дело – строить речку. Это оказалось нетрудно. Они разложили на полу, от стены до стены, одеяло, подушки и коврик, и получилась прекрасная речка. Утёнок хотел играть в рыбаков, как будто они поймали по огромной рыбине каждый. Рыб сделал Простодурсен из двух поленьев, обвязанных верёвкой, а лодкой стал кухонный ящик. И они поплыли на рыбалку.

– Поберегись! – скомандовал Утёнок.

– Почему? – удивился Простодурсен.

– Течение очень сильное. Вдруг лодка опрокинется, и мы утонем?

– У меня клюёт! – завопил Простодурсен.

– Нет! – закричал в ответ Утёнок. – Мы ловить ещё не начали – не доплыли.

– Помогите! – снова закричал Простодурсен.

– Что опять стряслось? – удивился Утёнок.

– Там лев!

– Спасите-помогите! Где?

– Там! Видишь, вон – пасть свою разинул.

– Нет!

– Да.

– Не-е-ет!

– Да-а-а-а!

– У нас ры-бал-ка. При чём тут лев?

– Ты сам кричал «спасите-помогите».

– Конечно, кричал. Я испугался. Я львов боюсь.

– Но зачем ты пугался полена?

– Ты сказал, что это лев.

– Так это же просто полено.

– А зачем ты сказал, что оно лев?

– Я присочинил.

– А теперь ещё присочини что-нибудь приятное.

– Например?

– Например, мы плыли, плыли и приплыли в кафе.

– Да мы же ловим рыбу посреди огромной реки.

– А вот и нет, – сказал Утёнок и выпрыгнул из кухонного ящика прямо в глупую реку. Игра в рыбалку ему надоела.

Чем же всё-таки занять себя, когда лодка оказалась всего лишь ящиком, а речка – одеялом с подушками? Крыша не протекает, Приречная страна размокла и раскисла.

Утёнок залез на стул и сказал:

– Нам не хватает радостей. Это я сам догадался. Поэтому сейчас я сяду на этот стул и буду ждать, когда к нам придут гости. Вот это будет радость! Вдруг к нам сейчас кто-нибудь придёт – в прекрасном настроении, с весёлыми историями. Я уже заранее очень рад, – сказал Утёнок. – Может, даже Октава заглянет. У неё голова полна идей, она придумает, чем нам заняться.