Архирей замахал обеими руками...

— Твои, — говорит, — твои, мужичек, коровы! Точно, твоя правда, ты пришел раньше!

Так поп и остался ни при чем, а мужик зажил себе припеваючи.

Жил-был мужик, у него был кобель. Рассердился мужик на кобеля, взял — повез его в лес и привязал около дуба. Вот кобель начал лапами копать землю, подкопался под самый дуб, так что его ветром свалило.

На другой день пошел мужик в лес и вздумал посмотреть на своего кобеля, пришел на то место, где привязал его, смотрит: дуб свалился, а под ним большой котел золота. Мужик обрадовался, побежал домой, запряг лошадь да опять в лес. Забрал все деньги и кобеля посадил на воз. Воротился домой и говорит бабам:

— Смотрите, угождайте у меня кобелю всячески! Коли не станете за ним ходить да не будете его кормить, — я с вами по-своему разделаюсь!

Ну, бабы стали кормить кобеля на убой, сделали ему мягкую постель, холят его всячески. А хозяин никому, кроме кобеля, и не верит: куда ни поедет, а ключи завсегда повесит кобелю на шею.

Жил-жил кобель, заболел да околел. Вздумалось мужику похоронить кобеля со всей церемонией; взял он пять тысяч и пошел к попу:

— Батюшка, у меня помер кобель и отказал тебе пять тысяч денег с тем, чтобы ты похоронил его по христианскому обряду.

— Ну, это хорошо, свет, только в церковь носить не надо, а похоронить можно! Приготовляйся, завтра приду к выносу.

Мужик изготовился, сделал гроб, положил в него кобеля, а наутро пришел поп с дьяконом и дьячками, в ризах, пропели что надо и понесли кобеля на кладбище, да и закопали в могилу.

Дошло у попа до дележа с причтом; он и обидел дьячков, мало им дал; вот они просьбу на него к архирею: так и так, дескать, похоронили кобеля по-христиански. Архирей позвал к себе попа на суд:

— Как ты смел, — говорит, — хоронить нечистого пса?

И посадил его под арест.

А мужик взял десять тысяч и пошел к архирею попа выручать.

— Ты зачем? — спрашивает архирей. — Так и так, — отвечает мужик, — помер у меня кобель, отказал вашему преосвященству десять тысяч денег да попу пять.

— Да, братец, я слышал про то и посадил попа под арест, зачем он, безбожник, как нес кобеля мимо церкви — не отслужил по нем панихиды!

Взял архирей отказанные кобелем десять тысяч, выпустил попа и пожаловал его благочинным, а дьячков сдал в солдаты. 

Жил-был поп, имел большой приход, а был такой жадной, что великим постом за исповедь меньше гривенника ни с кого не брал; если кто не принесет гривенника, того и на исповедь не пустит, а зачнет страмить:

— Экая ты рогатая скотина! За целый год не мог набрать гривенника, чтоб духовному отцу за исповедь дать, ведь он за вас, окаянных, богу молится!

Вот один раз пришел к этому попу на исповедь солдат и кладет ему на столик всего медный пятак. Поп просто взбесился.

— Послушай, проклятый, — говорит ему, — откуда ты это выдумал принести духовному отцу медный пятак? Смеешься, что ли?

— Помилуй, батюшка, где я больше возьму? Что есть, то и даю!

— По ..., да по кабакам носить, небось, есть деньги, а духовному отцу одни грехи тащишь! Ты про эдакий случай хоть украдь что да продай, а священнику принеси, что подобает: заодно уж перед ним покаешься и в том, что своровал; так он все тебе грехи отпустит.

И прогнал от себя поп этого солдата без исповеди:

— И не приходи ко мне без гривенника!

Солдат пошел прочь и думает: «Что мне с попом делать?». Глядит, а около крылоса стоит поповская палка, а на палке висит бобровая шапка.

— Дай-ка,— говорит сам себе, — попробую эту шапку утащить!

Унес шапку и потихоньку вышел из церкви да прямо в кабак; тут солдат продал ее за двадцать пять рублей, припрятал деньги в карман, а гривенник отложил для попа. Воротился в церковь и опять к попу:

— Ну что, принес гривенник? — спросил поп.

— Принес, батюшка.

— А где взял, свет?

— Грешен, батюшка, украл шапку да продал за гривенник.

Поп взял этот гривенник и говорит:

— Ну бог тебя простит, и я тебя прощаю и разрешаю!

Солдат ушел, а поп, покончивши исповедывать своих прихожан, стал служить вечерню; отслужил и стал домой собираться. Бросился к крылосу взять свою шапку, а шапки-то нету: так простоволосой в домой пришел. Пришел и сейчас послал за солдатом. Солдат спрашивает:

— Что угодно, батюшка?

— Ну, скажи, свет, по правде, ты мою шапку украл?

— Не знаю, батюшка, вашу ли украл я шапку, а только такие шапки одни попы носят, больше никто не носит.

— А из которого места ты ее стащил?

— Да в нашей церкви висела она на поповской палке у самого крылоса.

— Ах ты, сукин сын, такой-сякой! Как смел ты уворовать шапку у своего духовного отца? Ведь это смертный грех!

— Да вы, батюшка, сами меня от этого греха разрешили и простили.

Жил-был поп в селе; нанял он себе работника, сделал с ним условие: чтобы жить работнику всегда у попа, потому что у него работники не уживались. Если работник не уживется, то у него из спины ремень, а в голову молотком; если уживется, то у попа из спины ремень, а в голову молотком.

Вот поп видит, что работник у него уживается. Поп что ни заставляет работника делать, он все делает. Поп видит, что дело плохо. А у них в лесу водилось множество медведей. Поп и послал его за медведем; сказал ему:

— Поди, приведи мне бурка из лесу!

Работник пошел, привел медведя, спрашивает:

— Поп! Куда ж мне бурку девать?

Поп видит: дело плохо.

— Запряги, — говорит, — его в телегу. Поди, собирай мои долги: мне должен в одном омуте водяной дедушка!

Работник поехал на медведе к этому омуту. Приехал, распрег медведя, пустил подле себя гулять. А у работника были вершки; он начал из них вить веревочки. Выскочил из воды чертенок и спрашивает:

— Что ты, дядюшка, вьешь?

— Веревочки вью! Берега сжимать, а вас, старых чертей, из воды выживать!

Чертенок бросился прямо в омут и сказывает своему водяному дедушке:

— Дедушка, дедушка! Я был на берегу; там сидит мужичок, веревки вьет. Я его спрашивал: «Что ты делаешь?». Он сказал: «Хочу берега сжимать, вас, старых чертей, выживать!».

— Поди, спроси: что ему надо?

А работник вырыл яму; на яму поставил шляпу, а в шляпе на дне вырезал дыру.

Чертенок вышел и спрашивает:

— Что же тебе надо?

— Наноси мне вот в эту шляпу золота.

Чертенок пошел, сказал дедушке.

— Погоди, — говорит дедушка, — скажи ему: кто кого опередит бежать?

Пришел чертенок к работнику; а у работника был заяц. Работник и говорит:

— У меня есть мальчик с пальчик, и он тебя опередит!

Пустил чертенка с зайцем. Заяц туда, сюда, стал вертеться и убежал из глаз. Чертенок и не видал, куда тот убежал. Приходит назад в омут к дедушке и говорит:

— У него есть мальчик с пальчик: тот меня опередил и из глаз у меня ушел.

— Поди, скажи ему: кто кого переборет?

Приходит чертенок к работнику и говорит:

— Дядюшка, дядюшка! Давай бороться!

— Где тебе, — говорит, — бороться? У меня есть старичок, и тот тебя поборет!

И поспал его к медведю. Стали они бороться. Медведь ударил так, что чертенок сразу улетел под небеса. Воротился назад чертенок и говорит дедушке:

— Дедушка, дедушка! У него есть старичок: он меня как ударил, так я под небеса улетел!

Дедушка дал ему палку:

— Поди, скажи ему: кто выше эту палку кинет?

Чертенок пошел, сказал. Работник и говорит чертенку:

— Кидай же ты наперед.

Чертенок кинул палку высоко до облака. Приходится работнику кидать палку. Он и говорит чертенку:

— Зажмурься! Я брошу так высоко, что ты уж не увидишь — так высоко!

Тот зажмурился, а он бросил палку в кусты. Когда тот разжмурился, работник говорит:

— Видишь — моя палка из виду вон улетела!

Чертенок возвратился в омут.

— Дедушка, дедушка! Я высоко кинул палку, а он еще выше!

Нечего делать, стали носить золото, сыпать в шляпу. А шляпа была на яме: сколько они ни носят, все шляпа не наполняется. А у них уж почти вышло все золото, и стали они скучать, когда шляпа наполнится. Лишь яма была полна золотом, он сам сказал, что больше не надо; взял переложил золото в телегу, запрег медведя, повез к попу.

Поп удивился, что работник его везет целый воз золота. Работник и говорит:

— Поп! Вот я золото привез; куда мне девать золото и куда бурку?

Поп не знал, что сказать, говорит:

— Пусти к нашей лошади!

Работник пустил; медведь и съел лошадь.

Вот поп видит — дело плохо; начинает с женой сушить сухари — бежать от работника. Насыпали мешки сухарей. Работник, не будь дурень, сухари из одного мешка высыпал, а сам туда и сел. Ночью поп с попадьей собрались, взяли мешок, побежали куда глаза глядят. Бежали, бежали и устали. Попадья и говорит: