Запись Метро:

19 Те Хетуке,

20 Туу ко те Мата Нуи,

21 Хоту Ити ко те Мата Ити,

22 Хонга,

23 Текена,

24 Туукоиху,

25 Каимакои,

26 Нгаара.

Под номерами 20, 21, 22, 23 в генеалогии Метро идут не имена верховных правителей острова, а названия двух объединений мата — мата туу ко те мата нуи «туу — великие мата» и хоту ити ко те мата ити «хоту ити — малые мата», а также этнонимы Хонга и Те Кена.

В манускрипте Э. Атана эта вставка дана полнее (с указанием «имени отца»):

21 Хетуке а те Раварава,

22 Туу ко те Мата Нуи а Хетуке,

23 Хоту Ити ко те Мата Нуи а Туу,

24 Хонга а Хоту Ити,

25 Текена а Хонга,

26 Те Титаанга Хенуа а те Кена.

В этой генеалогии добавлен еще один термин, якобы имя арики, — Те Титаанга Хенуа а те Кена. Как и четыре предыдущих, этот термин не является именем верховного арики. Переводится он примерно так: «демаркационная линия» и представляет собой разъяснение терминов Хонга и Те Кена, стоящих перед ними. Можно предположить, исходя из генеалогий, что после правления Хетуке (или при нем) началась междоусобица, которая привела к разделу острова на две части и к созданию двух союзов мата. Власть арики стала, видимо, номинальной, а правили вождя то одного союза мата, то другого. Этим и объясняется появление в генеалогиях названий союзов мата (вместо имен верховных арики). Демаркационная линия, разделявшая владения двух союзов, проходила, как видно из одной генеалогии (список Э. Атана), по территории кланов Хонга и Те Кена.

Метро [1940, 333] и Энглерт [1948, 172–176] отмечали, что религиозная церемония избрания тангата ману (человека-птицы) в XIX в. носила социально-религиозную окраску. По всей видимости, именно война между туу и хоту ити привела к тому, что власть верховного арики была фактически упразднена, а остров поделен на две части. Районы острова, связанные с церемонией избрания тангата ману, тоже были поделены на разные части. Остров Моту-Нуи был поделен на две части: на одной его половине искали яйца манутара представители туу, на другой — хоту ити; жрецы туу и хоту ити, ожидая прилета птиц, находились в разных хижинах деревни Оронго — одни на западе, около скал Рано-Као, обрывающихся в океан, другие — в восточной части Оронго. После того как было найдено первое яйцо манутара, в разных местах Рано-Као (в зависимости от того, кто победил) разжигали огонь [Метро, 1940, 335; Хейне-Гельдерн, 1960, 250; см. также примеч. II, 27].

Изменения, возникшие в характере и проведении религиозной церемонии избрания тангата ману, можно отнести, вероятно, к первому этапу войны между туу и хоту ити. На это указывает и список 86 имен тангата ману, составленный Раутледж (к сожалению, он не сохранился) [Метро, 1940, 338].

Итак, следует еще раз подчеркнуть, что война между двумя союзами мата — туу и хоту ити — началась в конце XVIII в., вскоре после войны между ханау момоко и ханау еепе. Начало ее относится к годам правления верховного арики Хетуке (или сразу после него); война привела к разделу острова на две части. Фактическими правителями острова стали тангата ману — выразители интересов арики, знатных людей мата и воинов мата тоа.

Заключительные события предания о войне между туу и хоту ити происходят, вероятно, спустя примерно двадцать лет после первых жестоких столкновений.

Кровопролитная война между туу и хоту ити не положила конец многолетней вражде мата. Столкновения между ними наблюдалась и позднее — в первой половине XIX в. О борьбе миру против тупахоту и их союзников рассказывается в более поздних версиях: «Хетереки», «Кауаха», «Матака Роа», «Туу ко Иху и плащ из тапы», «Хамеа и Раа» (12; 13.1; 14.1; 14.5). Предания эти, несомненно, воспроизводят в той или иной форме действительные исторические события, имевшие место до прихода европейцев. Так, действие предания «Кауаха» (13,1) относится к середине XIX в.: Тори, сын те Каху Меа — это прадед К. Тори, умершей в 1940 г. Имена их приводятся в генеалогии, записанной Энглертом [1948, 59]. О Каху Меа рассказывается и в тексте (13.2), записанном в манускрипте Хаоа.

К этому же периоду относится и предание о верховном арики Нгааре (16,1). Согласно представлениям рапануйцев, их верховные вожди обладали сильной мана — особой таинственной силой. Горе, однако, если она оказывалась чрезмерной: это грозило гибелью всему народу (16.1,7—12). Хижина верховного арики, его еда, все, чем он пользовался, было табу для всех. Видеть верховного арики, входить к нему в дом разрешалось лишь слугам, а ими могли быть знатные — арики мата [Метро, 1937, 49]; об обязанностях их мы узнаем из одной короткой фольклорной версии (16.2).

Помимо исторических преданий в сборник включены различные легенды рапануйцев — былички, легенды об акуаку и о жизни души.

Интересную группу легенд составляют записи о деревянных и каменных моаи (раздел VI). Согласно различным версиям (15.1—15.5), первые деревянные фигурки, изображающие мужских и женских духов — акуаку, были вырезаны арики Туу ко Иху, который прибыл вместе с Хоту Матуа.

Любимая каменная статуя Хоту Матуа, называвшаяся Тауто (27.1), осталась на родине; переселенцы стали заново познавать искусство ваяния уже здесь, на о-ве Пасхи, но не сразу все мата научились делать хорошие каменные статуя моаи миро. На вопрос о том, кто был создателем знаменитых статуй, рапануйский фольклор ответа не дает.

Несмотря на эксперимент, проведенный Хейердалом, все же остается загадкой, как рапануйцы перетаскивали статуи к каменным алтарям аху, как устанавливали их, не имея ни специальной техники, ни большого количества рабочих рук, как водружали на них каменные цилиндры. В рапануйском фольклоре об этом ничего не говорится. Из нескольких версий мы узнаем лишь о том, что каменные колоссы передвигались благодаря мане старухи-колдуньи, стряпухи резчиков, или колдуна (27.2—27.10).

Рапануйскнй фольклор, складывавшийся в период разложения первобытного общества и зарождения классов, сознательно умалчивает, почему и кем были сброшены статуи. Стремясь завуалировать протест рапануйцев против власти и гнета ненавистных правителей, версии упорно передают одно и то же: статуи на аху были сброшены силой мана колдуна или колдуньи, которые не получили положенной им порции жареного лангуста или куриных головок[19].

Многие фольклорные записи (раздел VII) посвящены различным случаям из жизни отдельных людей или семей островитян (некоторые из них явно отражают действительные события): женщина Рере Ао, не имеющая детей, крадет чужого ребенка (46.1); девушка Кава Комари приносит на праздник жареных мясных крыс киоре и ест их, не обращая внимания на смех и шутки подруг (39.1); жена уходит от мужа, и тот умирает от горя (46.1—45 2); муж убивает любовника жены (45.3); кровосмешение (инцест) карается смертью (43.1).

А вот веселая история о том, как Уре Поои подшутил однажды над девушками из Ханга-Хону, которые любили красить свое лицо яркой краской: девушки собирались рано утром идти в Винапу на праздник. Уре Поои проснулся в полночь, вышел из дома и ударил несколько раз руками по бедрам, подражая шуму крыльев птиц. Птицы проснулись и запели; запели и петухи. Девушки тоже проснулись и, решив, что наступило утро, покрасили лица и поспешили в Винапу. Но там еще никого не было, и им пришлось долго ждать, когда соберется народ. Краска осыпалась, и они должны были снова покрасить лицо (38.1).

Многие легенды (28–37) рассказывают о мести сыновей, отца, брата за убийство своих близких; месть зачастую приводила к долгим кровопролитным войнам между мата.

На о-ве Пасхи некогда существовали, видимо, тайные союзы, наподобие тех, что действовали во всей Океании. Раутледж [1919, 165] отмечала, что юноши из Тоатоа имели обыкновение покрывать лицо красной, белой и черной красками; они объявляли себя божествами, ходили ночью по домам, выпрашивая еду. Об этом рассказывается в трех приводимым в сборнике версиях (42.1—42,3).

В один из разделов (VIII) включены далеко не равноценные тексты, рассказывающие о духах акуаку и о жизни души. Согласно представлениям рапануйцев, остров их был населен акуаку, среди которых были и божества, и духи — добрые и злые. Акуаку могли быть существами мужского или женского пола, могли вселяться в птиц (64.1), в рыб, хищных животных, мстящих людям, в растения (59.1,44; 59.2,41–47, 50–54; 59.4), различные предметы (59, 1,37–41; 59.2,30–38) и явления природы; по мнению островитян, акуаку играли большую роль в их жизни [Метро, 1940, 316–320]. За каждым акуаку (имена многих из них записаны исследователями) на о-ве Пасхи закреплено определенное место, где он обитает [Метро, 1940, 318; Энглерт, 1948, 168–169].

В рапануйском фольклоре акуаку делятся на добрых и злых: добрые духи, например, помогают мальчику Моко Аранги Роа, которого отец оставил одного в Анакене (61.1), наказывают за зло (63.1; 64.1), за добра платят добром (59.2); добрый дух Ахива Карарере с помощью трех других акуаку — Меху с Ханга-о-Хону, Мата Варавара Аху Рахаи и Паепае а Тари Вера — вырыл из могилы воина и спас его душу, которая была украдена злым акуаку из хоту ити (67.2). Но есть и злые акуаку, которые несут людям смерть. Один из них — Хити Капура; он превратил маленького мальчика в красную рыбу нануе. Даже после смерти злой дух опасен для людей, о чем рассказывается в тексте «Злой дух Раерае Хоу и добрый дух Мата мата Пеа» (60.2, ср. также 60.1).