Картина была по-прежнему ужасная и нереальная: обломки стен комнаты и кавардак после чудовищного погрома отражались в зеркальном куполе, накрытом, будто в ресторане, большим серебряным плато с дырой наверху, в которую проглядывало высокое звездное небо с пролетающими кометами.

— Зеркало отчаяния — одно из самых сильных существ, обладающее невероятной мощью и разрушительностью, — сказала Елена Васильевна, поправляя прическу в зеркале, уложенную так же идеально, как и в начале встречи.

— Я не понимаю, — вот уже в который раз жалобно произнесла Адели.

— Ты — Зеркало, девочка. Ты — явственное живое магическое продолжение беспредельного Бога на земле, последняя надежда, последняя инстанция, последний шанс для кого-то, счастливый или несчастный случай! Кто ты — теперь будет зависеть от тебя.

— Почему вы не убили меня?

— Зеркало нельзя убить, ты же знаешь, дорогая.

— Кто это был, этот монстр? Это я? — со слезами спросила Адели.

— Да, дорогая, так выглядит твое отражение. Это то, до чего ты довела себя, а также благодаря всем этим несчастным, которые отражались в тебе. И этот ком отчаяния растет и движется вперед. Я не могу позволить ему больше продолжать расти. Я пришла остановить тебя.

— Я так устала, Елена Васильевна, — плаксиво сказала Аделина, закрывая лицо руками.

— Да ты присядь, дорогая, — участливо сказала Елена Васильевна и обняла молодую дрожащую собеседницу. От этих объятий, от этих теплых слов слезы прорвались наружу и полились таким потоком, что Аделина надолго повисла на плече у Елены Васильевны. Но Мудрое Зеркало не торопило девушку, лишь похлопывало по тонкому изможденному плечику.

Наконец, Аделина успокоилась, открыла глаза и с удивлением обнаружила, что вокруг все преобразилось, хаоса и ужаса, как после землетрясения, больше не было, будто кто-то волшебной метлой вымел весь беспорядок.

Аделина внимательно посмотрела на собеседницу в ожидании объяснений. Как раз в этот момент подошел или, точнее сказать, подплыл официант с полным подносом дымящихся яств и стал озираться по сторонам, будто не видя сидящих за столом дам. Елена Васильевна провела рукой и слегка подтолкнула его к своему столику. Тот, как ни в чем не бывало, раскланялся и стал подавать заказанные щучьи головы и котлеты.

Когда он удалился, Аделина спросила:

— Если вы не хотели убить меня, тогда зачем все это было нужно? Как меня можно остановить?

— Ты кушай, кушай, дорогая, твоему молодому и, как я посмотрю, довольно сентиментальному организму нужно хорошо питаться.

— Цыгане убежали, потому что знали? — вдруг спросила девушка, не обращая внимания на шутливый тон и отвлекающие темы.

— Встреча двух Зеркал — это всегда битва с неминуемым исчезновением одного из них, — просто сказала Елена Васильевна, с большим аппетитом поедая жаркое. — Но, как ты уже смогла убедиться, Зеркало нельзя убить, лишь другое Зеркало может растворить его в пространстве, будто того и в помине не было. У нас это называют развоплотить. Эти «милые люди», издревле знакомые с разного рода чудесами, наверное, почувствовали опасность. В такую воронку затягивается все, что имеет силу Зеркал.

— Откуда вы все это знаете? — спросила Аделина, наконец надкусывая ватрушку с творогом и запивая неустанно дымящим горячим чаем, чудесным образом подогреваемый попеременно взглядами Елены и Аделины.

Елена Васильевна разрезала котлету по-пожарски и, задорно поддев вилкой, положила горячий кусочек себе в рот, и тут же заохала от удовольствия, прикрывая от блаженства свои удивительно красивые глаза.

— Ты что сказок не читала? — спросила она вопросом на вопрос.

— Сказки? — опять непонимающе посмотрела на свою мудрую собеседницу Аделина.

— Ну, конечно, а как ты думаешь можно оставить о себе хоть какую-то информацию, если тебя не существует? Сказки, рассказы, мифы разные.

— Я никогда не слышала, чтобы героями сказок были Зеркала.

— Ну, конечно, напрямую имен и адресов там не называют, но надо же читать между строк.

— И что же там написано?

— Ну всякие Приключения Зеркал, — повествовала Елена Васильевна, с аппетитом прожевывая пищу.

— Белоснежка была Зеркалом? — с некоторым скептицизмом спросила Аделя.

— Все заколдованные, заговоренные, зачарованные и прочие и прочие героини.

— Героини? — вскинула брови Аделя. — Зеркала — женщины?

— Да! Конечно! А как ты думала?! Представляешь, чтобы было бы, если такой силой владели бы мужчины?! Да если оставить их одних без контроля, — страстно вещала Елена Васильевна, — они все превратят в драку, перестрелки, партизанские заговоры, политические разборки, одним словом, во всевозможные ужасы войны.

— И кто же придумал женщин-Зеркал? — отложила пустую тарелку и чай Аделина и придвинула щучьи головы.

— Ну, в принципе все придумал Бог, если тебя устроит такой ответ. А вообще, я думаю, нас придумали сами люди, ну или мы произошли от лучших их представителей.

Ведь мы являемся сущностью и смыслом человечества. Все самое плохое и хорошее отображается в Зеркале. Ну как половина этого прекрасного мира находится на светлой солнечной стороне планеты, так другая, ровно такая же половина из чистых негодяев погружена во тьму. Поэтому и был создан Чистый Слепой Случай, который выравнивает шансы правильной стороны.

Стоит только человеку или группе людей решиться на особый негодяйский поступок, убийство, подлость, а в масштабах планеты — рабство, геноцид, тотальный контроль или, что еще хуже, попытка взорвать землю к чертям. Бывали, я тебе скажу, и такие смельчаки! Поэтому Зеркало, будучи в сущности человеком, а чаще всего доброй милой девушкой, в страхе и в предчувствии опасности автоматически концентрирует силу желания на устранение угрозы и обидчиков. И тут проявляется естественное волшебство, женское начало гармонично уравновешивает ситуацию, например, ни с того ни с сего на самые злые головы случайно падают кирпичи с крыш.

Они могут обмануть других людей, себя, но Зеркало не обманешь.

Возможно, с этим связано, что Зеркала рождаются в сложных социальных условиях, всегда на них выпадают тяжелые судьбы, чтобы с детства, вкусив страданий, ощущать и понимать боль, и жалеть страждущих. Золушка, Спящая Красавица, Белоснежка, — и Елена Васильевна задорно подмигнула Аделине.

— То, о чем вы рассказываете, слишком сложно для моего понимания. Я не могу себе представить, что влияю на мировой порядок, останавливаю или развязываю войны. Вы уж извините за недоверие, — сказала Адели.

— Сколько тебе лет, дорогая?

— 35.

— Аделина, по меркам жизни Зеркала ты только что родилась и сказала свое первое «агу». И для Зеркала Отчаяния у тебя невероятная сила, причем абсолютно разрушительная. Я решилась с тобой встретиться еще и потому, что тебя надо было срочно остановить. Тут ведь вот какая история… Безусловно, это не ты развязываешь войны, но своей безысходностью провоцируешь людей на отчаянные поступки.

— Но весь мой опыт, уважаемая Елена Васильевна, только и подтверждал, что люди сами стремятся к причинению боли и поиску проблем. И лучшее, что я могу сделать, — никак не вмешиваться в этот порочный круг, чтобы не создавать им еще больше трудностей.

— Аделина, ты, будучи новорожденным Зеркалом, пришла к точно таким выводам, что и Великие Зеркала всех времен и народов, но разными путями. Ответ совершенно правильный, да только знак не верный. У тебя он отрицательный. Пойми же, что своим узким взглядом на жизнь людей, ты ограничиваешь себя и тем самым мир. Ты видишь его через призму страха, боли и отчаяния.

А мир прекрасен.

— А как же войны, катастрофы, убийства?! — обескураженно выпалила девушка.

— А еще смертельные вирусы, атаки инопланетных цивилизаций, оживление роботов, вырождение наций, — Елена Васильевна аккуратно вытерла рот льняной салфеткой и отложила приборы.

— Инопланетяне? Да вы надо мною смеетесь! — хохотнула впервые за обед Аделина.

Однако Елена Васильевна не смеялась и, повернувшись в зал, совершенно серьезно стала кого-то высматривать. А потом хлопнула в ладоши, и мироустройство ресторана уже во второй раз закрутилось и завертелось в обычном ритме: зазвенели вилки-ножи, раздался чей-то смех, и послышались бурные обсуждения на разных языках, а официанты с подносами забегали, словно заведенные солдатики. В конце концов Елена Васильевна перестала искать глазами и прямо уставилась на фигуру, сидящую за общим столом из шести человек у камина.

Аделина проследила за ее взглядом и не нашла ничего особенного в том человеке: мужчина средних лет, в пиджаке и галстуке, довольно подтянутый, настолько обычный, что именно его было бы труднее всего выделить из всех сидящих за столиком. Но после всех этих превращений, чудес и ужасов девушка не могла не верить Елене Васильевне.