«Что, говорит Яшка жиду, вышедши, «что? лучше сделал, что к командиру пошел?.. Чего же ты, дура-голова, сердишься на меня?.. Разве я не показал тебе, как можно деньги добыть? Поди, сделай с своим братом Евреем тоже, что я с тобой, так и ты себе добудешь денег еще больше моего, может быть.»

Жид начал ругать Яшку на чем свет стоит; а тот только на это приговаривает: «ну обижай, обижай, Бог с тобой; я ведь от этого плакать не стану!»

Много время прошло. Один ис офицеров отправился в домовый отпуск и взял с собою Яшку вместо слуги, потому, что и Яшке захотелось на родину, и он отпросился в отпуск.

Офицер был. богат и щедр, Яшка ему поправился за его ловкость и услужливость; дал ему Офицер денег, что бы расплачиваться с жидками дорогою, что бы самому не смотреть на их плутни, какие они беспрестанно делают с постояльцами.

Яшка на каждой станции делал проказы, заставляя хохотать своего начальника.

Придется им ночевать в корчме; Офицер ляжет спать в особой комнате, а Яшка в общей, где все обыкновенно почуют. Вот и позовет корчмаря, разделаться с вечера за постой; высыпит на стол все деньги, серебро и золото, и станет перебирать руками… у жидка так глаза и разбегаются, так бы он деньги и съел кажись, а Яшка томит-томит его, после соберет опять деньги в кошель; «ну, скажет, завтра разочтемся!» сам повесит кошель на стену, на деревяный колышек, и ляжет на лавку к другой стене.

Не пройдет пяти минут, Яшка храпит на всю избу, а корчмарь Еврей только того и дожидается: начнет красться нацыпочках где кошель висит. Яшка храпит, будто ничего не слышит, а у самого давно кашель припрятан под подушку в головы.

Ходит-ходит бедный жид в потьмах, нет кошеля! придет в свою спальну, что за печкой приделана… Хайка! дуй огонь! Вздует Еврейка огонь, жид осветит издали комнату, где Яшка спит, глянет на стену: висит кошель! Что за притча? считает Еврей на котором колышке: ейнс, цвей дрей… точно, на третьем. Хайка, туши огонь! потушат огонь, опять Еврей крадется в потьмах, щупает колышки… ейнс, цвей, дрей: нет кошеля! с другой стороны зайдет опять: ейнс, цвей, дрей: нет кошеля; опять идет к жене: Хайка, давай огонь! осветит издали комнату – опять висит кошель; опять считает: ейнс, цвей, дрей, фир… на четвертом колышке; Хайка, туши огонь! и опять пойдет плутать в потемках и опять кошеля нет, как нет! бьется этак жид целую ночь; ни сам не ляжет, ни жене покоя не даст, то и дело, то дуй, то туши огонь; а Яшка храпит себе, словно ни в чем не бывал.

Поутру спрашивает корчмарь Офицера: «а цто, Васэ благородие, чи всегда возьмете вы с собой васего слузывого?»

– Да, я его всегда с собой беру.

«А от цегос другого брать не изволите?»

– Хочу, что бы этот понаторел да понаучился в дороге кое чему.

«Ну, Васе благородие, ему никакой науки не надобна: он узэ у вас такий завзятый, тилько поискать!.. Вам дай Господи счансливый путь, а уз ему и не знаю цего позелать: он всю ночь и сам не спал и мне с женой спать не давал!»

Такие-то были похождения нашего солдата Яшки красной рубашки-синие ластовицы; но он вскоре получил чистую отставку, пришел на родину и стал вести жизнь тихую и степенную; от всех проказ своих отстал, а любил только иногда, вспоминая молодость свою, тешить нас рассказами.

От него я слышал все эти приключения, из коих признаться позабыл половину; а если припомню, пожалуй сначала перескажу, и передам их вам так, как он сам пересказывал.

А засим, будет пока и этого.

Выкатывайся кадушка дубовая, раскупоривайся; вылезай моя сказка на белый свет!..

В добрый час молвить, в худой помолчать, не приведи Господи, попадутся эти россказни под руку человеку книжному-знающему, у которого чернил целый пруд, бумаги ворохи с сенную копну, перьев девать некуда, а досугу и еще того больше; начнет он катать на тебя челобитные в управу журнальную, пропадай совсем! зажурит, загоняет так, что и места не отыщешь себе. Перья же нынче какой-то хитрый народ за морем умудрился делать железные, так не только одним пером испишет целую книгу, а еще им же тебе, пожалуй, и глаза повыколет.

Поталкивают меня с боку братцы-товарищи: «чтой-то, говорят, какую ты дичь занес! хочешь видно накликать беду на свою голову? Сиди себе смирно, да в пол-рта говори!»

Пришлось зажать половину рта да молвить шепотом: братцы, да я уже все высказал, что у меня было на сердце!

Так мужичек Матвей: пошел он домой с полевой работы; бежит к нему сын и кричит издали: батюшка!я борону то к овину отнес!

«Что ты, полоумный, орешь!» сказал Матвей, «говори в пол-рта: услышут унесут!»

Пришел на утро к нему сын, стал подле него, захватил рукою себе половину рта и проговорил тихонько: батюшка! ведь борону-то украли!

Эх, эх! не те нынче годы старые-бывалые! бывало пиши себе, как хочешь, абы только четко было, всякому по глазам!.. а нынче хитер стал православный люд: напиши им и хитро и мудро и с вычурами, и сладко, и гладко и с красным словцем, что бы видишь и в сказке-то были смысел да лигория!.. А к чему это?.. Разве мы какие чернокнижники что ль?

Развертывайся, тетрадка, ложись перед добрыми людьми, да к верху ногами не оборачивайся неучтиво. А кто любит просто сказки Русские без прикрас вычурных, хот будет себе читать, многого на нас не спросит. Ну-ка, что такое сначала написано покрупному? прочтико Степаша!..

– Сказка о сером Волке!

А, ну давай слушать о Волке!

Идет серый Волк по лесу темному и говорит так сам с собой… (это было при татарском царе, при хане Мамыке; тогда волки и прочие звери по людскому разговаривали) – говорит так сам с собой:

«Что это я дурак какой: зубы у меня есть, силка есть, ну что же, грех нажаловаться, есть тоже и сметливость; а нигде я себе не приищу местечка теплого-покойного, что бы этак без забот, без хлопот иметь хорошее логовище, да сытный мясной стол; ничего бы мне больше и ненадобно!.. А то добывай все со страхом пополам, того и гляди за плохого ягненка собственный тулуп сымут!.. Пойду-ко я ударю челом нашему воеводе Мишке мохноногому, авось он мне какое нибудь местишко даст!.. Только вот еще в чем раздумье берет: куда мне поступить, какое место в службе выпросить?.. Пойдти в ученые – плохо: голову набьешь кой-чем, а брюхо все будет пусто; к тому же я только выть хорошо умею, а больше ничему не горазд. В военные пойти, честно, да что толку – опасливо: не вытрешь порядком рыла после обеда, палками отколотят. Сделаться подьячим… хорошо, слыхал я, да вот что беда: писать-то я не мастер; ну да что ж такое, не я первый, не я последний, выучусь подписываться, возьму себе какого нибудь бедняка-писца разумного, он у меня все дела поведет, а мое дело будет только подмахивать: Серый Волк Усько такой-то, и все тут.»

Потолковавши так разумно, пошел наш Усько серый Волк к медвежьей берлоге.

Вы, господа почтенные, небойсь подумаете, что он так и полез прямо с неумытою мордою к самому воеводе Мишке мохноногому?.. Нет, родимые, он сер-сер, а небойсь смышлен: завернул по дороге к кумушке Лисе Бобровне посоветываться.

Кто не знает ума-разума, хитростей-мудростей и всякого проворства лисьего? Посмотрите есть книжка большая четвероугольная, с диковенными картинками; ее к нам в Москву из Питера привезли. И есть тоже книжка маленькая, коротенькая, только глазастому разобрать, и в маленькой и в большой одно написано, прочтите которую нибудь из них, так узнаете всю жизнь и историю Лисы, кумушки всех честных зверей.

Приходит Усько серый Волк к Лисе Бобровне, кланяется. «Кумушка-голубушка, помоги горю, научи молодца; пристрой, присоветуй, помоги нашей дури своим умом-разумом!» и объясняет ей всю свою думу, все свое желание.

Призадумалась Лиса Бобровна. – Экой какой, говорит, тебе бы ко мне давно придти. То-то вы, молодые ребята, много об себе думаете: своим-дескать умом проживем! ан вот и мы понадобились.

«Матушка-кумушка, помоги, заставь за себя Богу молить!»

– Да вот что, куманек, как же я тебе так-то помогу?

«Так-таки просто, родимая, скажи-посоветуй у кого спросить, как поразведать…»

– Мне тут придется и самой хлопотать…

«Похлопочи, дорогая, похлопочи; при надобности я тебе и сам заслужу!»

– Все знаю; да как так-то мне приняться?

Зачал опять серый Усько толковать, какое у него желание имеется и чему он горазд.

– Экой безтолковый, серый! – сказала кума Лиса с досадою;– не может дела в толк взять: как я тебе так-то помогу, с пустыми руками-то?.. знаешь, надо просить, тратиться; у меня своя семья, понимаешь?..