Примечания

Их настойчиво напоминал, в частности, Андре Моруа, по праву считавший себя наследником классической культуры. Письмовники же (универсальные, деловые, любовные) продолжают издаваться до сих пор.

Как «простонародные… смехотворные басни, которыми старые люди занимают и забавляют детей» определяет сказки «Словарь Академии» (1694).

Литературные сказки разрабатывают 36 сюжетов из 115, встречающихся во французском фольклоре.

Спор о древних и новых. М., Искусство, 1985, с. 64.

Его судьба послужила источником повести Анатоля Франса «Харчевня королевы Гусиные Лапки» (1893).

Сходный прием был использован К.-М. Виландом в сказочном романе «Приключения дона Сильвио де Розальвы» (1764).

Наиболее эффектно это проделал Готье де Мондорж в «Новой брошюре» (1746), оборвав текст на полуслове, на 188-й странице. В послесловии он объяснил, что держал пари, что напишет книгу такого размера, и теперь, выиграв, прощается с читателем. В списке опечаток он предложил публике вычеркнуть из книги все замеченные глупости.

Под тем же названием выходили восьмитомники в 1731–1735 и 1754–1761 гг.

Жизнь и творчество Лафонтена (1621–1695) — парадоксальнейшее сочетание набожности и вольномыслия. В 20 лет он хотел принять постриг, был послушником в монастыре ораторианцев. Потом учился в Париже на адвоката, подружился с молодыми поэтами, называвшими себя рыцарями Круглого стола. Молодой провинциал искал покровительства у суперинтенданта финансов Фуке, посвятил ему свои поэмы «Адонис» (1658), «Сон в Во» (1658–1661) и один из немногих сохранил верность вельможе и после его ареста. В 1664–1672 годах Лафонтен был на службе у вдовствующей герцогини Орлеанской, затем стал завсегдатаем литературного салона госпожи де Ла Саблиер. В ноябре 1683 года поэт был избран во Французскую Академию, но король утвердил его только в мае 1684 года, после избрания Буало, его вечного врага. В споре о древних и новых дружеские пристрастия тянули Лафонтена на сторону Ш. Перро, а литературные заставляли защищать античных авторов.

Лафонтен писал комедии, трагедии, поэмы, эклоги, оды, баллады, послания, рондо, создал роман со стихотворными вставками «Любовь Психеи и Купидона» (1669), но славу принесли ему два жанра, о которых даже не упоминали нормативные поэтики XVII столетия; «Басни» (1669–1694; современники упрекали их именно за то, чем так восхищались потомки, — за стилистическое богатство, разнообразие творческих манер) и «Сказки и новеллы в стихах». Первые две новеллы были опубликованы в 1664 году, затем последовали сборники 1665,1666 и 1671 годов. Но вот «Новые сказки» (1674) были запрещены к продаже начальником полиции. И именно в те годы, когда выходили вольные сказки, оскорбляющие нравственность цензуры, высмеивавшие распутных священнослужителей, Лафонтен пишет и переводит религиозные стихи и поэмы, дружит с янсенистами из Пор-Рояля. Последние пять сказок были напечатаны в 1685 году, а за два года до смерти, во время тяжелой болезни, Лафонтен исповедался публично, в присутствии делегации от Академии, и отрекся от своих творений.

На русский язык произведения Лафонтена переводились с середины XVIII века (М. В. Ломоносов, И. А. Крылов, И. И. Дмитриев, И. Ф. Богданович, И. И. Хемницер, А. Е. Измайлов, В. А. Жуковский, К. Н. Батюшков и др.).

Сказка впервые опубликована в сборнике «Сказки и новеллы в стихах» (1671). Сюжет ее заимствован из 43-й песни «Неистового Роланда» (1516–1532) Лодовико Ариосто. Итальянская литература (Ариосто, Тассо, Боккаччо, Макиавелли) — излюбленный источник тем для Лафонтена (да и многих других французских писателей). По словам поэта, для него важна в первую очередь не новизна сюжета (он довольно точно следует тексту Ариосто), правдивость или правдоподобие его, а изящная, непринужденная манера повествования. «Это всего лишь игра», — утверждал он. Анекдотический сюжет об уехавшем муже и неверной жене, достойный средневековых фаблио, соединяется с волшебным (№ 401В, 409А, по указателю Аарне-Томпсона; животное, сыплющее драгоценностями, фея-помощница появятся через 23 года в «Ослиной Шкуре» III. Перро).

Как в баснях, текст предваряет мораль, пусть и шутливая. У Ариосто вступление и заключение отсутствуют.

Венера, Фемида. — Сказка построена на противопоставлении любви и закона, и исход борьбы, естественно, предрешен.

В «новеллах» Лафонтена чаще всего действуют одни и те же персонажи: старый муж-рогоносец, любовник, всегда добивающийся успеха, похотливый монах. Все его произведения для театра были малоудачны, подлинные комедии разыгрываются в его стихах, часто использующих, отметим, форму драматического диалога.

Мантуя стоит на реке Минчо.

Атис, Кадм. — В образе главного героя соединяются две мифологические традиции. Атис (правильнее: Аттис) — фригийский бог природы, умирающий и воскресающий, его культ проник из Греции в Рим, а затем в Галлию. По свидетельству Ф. Мориака, который посвятил ему поэму «Кровь Аттиса» (1940), культ Аттиса и Кибелы, богини земли, сохранялся во французской деревне еще в начале XX века. Кадм — легендарный основатель Фив, убивший дракона, сам в конце жизни превратился в змея (среди его потомков — Эдип, Этеокл, Полиник и др.). Он также связан с культом земли, плодородия (как все змеи). Через несколько лет после выхода сказки Лафонтена оба этих персонажа стали героями лирических трагедий (опер) Ф. Кино на музыку Ж.-Б. Люлли: «Кадм и Гермиона» (1673), «Атис» (1676). У Ариосто героя зовут Адонис (финикийское божество природы, во многом сходное с Аттисом). Он потомок не самого Кадма, а людей, выросших из зубов убитого дракона.

Манто. — По преданию, Мантуя была основана Окном, сыном провидицы Манто, внуком фиванского прорицателя Тиресия, который жил от времени Кадма до падения города (в одном из вариантов мифа он, убив змею, стал женщиной). Таким образом, в сказке сюжет как бы вспоминает свои архаические истоки: Манто помогает своему земляку, потомку фиванских царей (у Ариосто прямо сказано, что они родственники). С Фивами связана и Аржи — Аргея, дочь царя Адраста (первоначально — божества подземного мира). Ее брак с сыном Эдипа Полиником послужил причиной похода Семерых против Фив.

Парка. — Парки (или Мойры) — три богини судьбы, которые прядут, тянут и обрезают нить человеческой жизни. Именно к ним и восходят этимологически феи: слово это, появившееся во французском языке в начале XII в., произошло от «fata» — богиня судьбы (народная латынь).

…раз в неделю… становясь змеей. — У Ариосто — на седьмой день недели. Этот мотив восходит к средневековым легендам о фее Мелюзине, которая заточила в гору своего отца и за этот грех каждую субботу должна была превращаться в змею. Роман «История Мелюзины» (XIV в.) создал Жан д'Аррас, а в 1698 г. одноименную сказочную повесть написал П.-Ф. Нодо. Позднее образ мужа-змея появляется в сказке д'Онуа «Зеленый Уж» (1697), невесты-змеи Серпантины — в анонимной сказке «Маленькая зеленая лягушка» (1731) и «Золотом горшке» Гофмана (1814–1815).

Змея часто ассоциируется с библейским змеем-искусителем, почему далее и упоминается «Люциферова пещера».

Атис — в паломника… — Переодевание рыцаря (паладина) в паломника — традиционный романный мотив, дошедший до «Айвенго» Вальтера Скотта (1820). Рыцарь-пилигрим Робер действует в сказке Вольтера «Что нравится дамам» (1664). В галантной французской литературе XVII–XVIII вв., рисующей священников как распутников, сакральная тема почти автоматически влечет за собой любовную.

…с голосом Орфея. — Миф о великом фракийском певце во многих своих элементах (в том числе в культовых мистериях) совпадает с мифом об Аттисе.

В XVII–XVIII вв. светские люди (а особенно дамы) вставали весьма поздно — тем более с точки зрения крестьян, привыкших подчиняться световому дню, а не часам. Прием посетителей в постели или за утренним туалетом — обычное поведение для аристократа.

Подобная сцена вечернего соблазнения стала общим местом в культуре рококо, в том числе — в галантных сказочных повестях.