– Есть! – сверкнул глазами юный гнэльф. – Вы можете невидимками проникнуть в дом господина Стибриса и все там узнать. А я останусь здесь и покараулю машину.
– Хитер, нечего сказать! – хмыкнул Кракофакс и укоризненно покачал головой. – Мы станем рисковать собственной шкурой из-за его щенка, а он будет прохлаждаться в моей машине!
– Хорошо, давайте тогда я под покровом ночи залезу в «Школу мошенников», – смутился Пугаллино.
– И станешь искать в темноте собаку-привидение? – снова фыркнул насмешливо дядюшка. – По-моему, легче найти иголку в стоге сена, чем вашего Барбосика в ночной темени!
– Учуяв меня, Кнедлик залает! – не сдавался добрый мальчишка-гнэльф.
Но Кракофакс тоже был тертый калач:
– …И поднимет на ноги всю эту свору разбойников! Нет, Пугаллино, ты извини, но твой план никуда не годится.
Я решил вмешаться в их спор и сказал, что в дом к господину Стибрису отправлюсь я сам – хоть под покровом ночи, хоть без покрова.
Однако дядюшка строго-настрого запретил мне это делать.
– Рисковать жизнью из-за какой-то собаки я тебе не позволю! – воскликнул он тонким фальцетом, и в его голосе я уловил нотки, которые слышал у Крингеля, когда тот говорил о своем попрыгунчике. – Лучше уж я туда пойду, и пусть будет, что будет!
Кракофакс затряс седой головой и на несколько секунд замолчал. Но вскоре он вновь опомнился и забормотал свою любимую песню:
– Слышали бы эти слова наши предки! Они бы умерли во второй раз от стыда за своих потомков! «Пуппетролль спасает собачку! Ценой собственной шкуры!..» – передразнил он не столько меня и себя, сколько заголовки будущих выпусков гнэльфбургских газет и телевизионных новостей.
Я постарался его утешить и сказал, что до этого дело наверняка не дойдет, что все мы останемся живы, и что посмертная слава нам, увы, не грозит. А еще я напомнил Кракофаксу о том, что он не прав:
– Ты сам рассказывал мне о том, как твой дедушка любил животных и как он однажды спас медвежонка от злых охотников! Помнишь, ты рассказывал мне эту историю?
– Помню, спас. Ну, и чем все это закончилось для моего дедушки? Сначала медвежонок съел все его запасы меда, а потом завалился спать на единственную дедушкину кровать до самой весны! А старику пришлось коротать долгие зимние ночи на холодном полу и слушать храп этого четвероногого нахала!
Довольный тем, что ему как всегда удалось отбить все наши доводы и предложения, дядюшка гордо улыбнулся и проговорил, открывая дверцу:
– Пойду позанимаюсь археологическими раскопками. Вдруг откопаю что-нибудь ценное?
Он вышел из машины и не спеша направился к большой, раскрашенной словно зебра бело-черными полосками, урне. Подойдя к ней, наш археолог посмотрел по сторонам и, увидя, что рядом нет любопытных глаз, чуть ли не с головой нырнул в предполагаемую сокровищницу. Порылся там одну-две минуты и вновь выпрямился. В руках дядюшка держал смятую газету и рваный распечатанный конверт. Вернувшись к нам, искатель бесценных реликвий печально произнес:
– Увы, почти ничего!
– Почти? – переспросил Пугаллино. – Значит, вы там все-таки что-то нашли?
– Конечно, нашел. Вот свежий номер «Гартендорфских новостей», а вот конверт.
– Но газета не совсем «свежая», дядюшка! – попробовал я пристыдить старого скрягу. – Да и конверт был уже кем-то использован!
– Эх, молодежь! – вздохнул с явным сожалением Кракофакс. – Все-то вас учить нужно, да все объяснять! Ну да, конверт использован. Но это и чудесно! Я отклею марки, а потом продам их какому-нибудь филателисту за бешеные деньги. И куплю кучу таких конвертов, но уже совершенно новеньких! А газета свежая, только чуть-чуть помятая. И читать ее можно без труда, особенно в тех местах, которые не промаслены.
– Вот ты ее и читай, а мы не будем! – ответил я и демонстративно отвернулся от дядюшки. Но не надолго, потому что уже через минуту радостное «так-так-так!..» привлекло мое внимание к любителю газетного чтива. Напрягся и Пугаллино, и его карие глазки, похожие на пуговицы дядюшкиного сюртука, с любопытством уставился на Кракофакса.
– Интересный «Отдел объявлений», очень интересный… – бормотал пожиратель газет, косясь боковым зрением на меня и моего друга. Подобно своим наручным часикам, дядюшка обожал приковывать к себе заинтересованные взоры и теперь наслаждался всеобщим вниманием.
Наконец он первым не выдержал затянувшейся паузы и, ткнув в газету пальцем, проговорил:
– Господину Стибрису требуется няня! Образованная и знающая правила хорошего тона!
– Неужели он еще не вырос? – удивился Пугаллино. – Я-то думал, что он уже достаточно взрослый гнэльф!
– Няня требуется не Стибрису, а его дочке, – нахмурил брови Кракофакс. – Что ж, он ее получит!
Теперь настала пора изумляться мне.
– Ты хочешь устроиться на работу?! – спросил я дядюшку. – Будешь воспитывать чью-то чужую девчонку?!
– Конечно, нет, Тупсифокс. Этим делом займешься ты.
– Я?! Но почему?!
– Потому что среди нас троих ты единственный, кто имеет, пусть и не законченное, но хоть какое-то образование. К тому же тебе уже приходилось однажды надевать девчоночье платье, ты сам мне об этом рассказывал.
– Я переодевался всего на полчаса! Чтобы моя одежда за это время высохла!
– Теперь у тебя есть более важная причина для маскарада – ты должен спасти Барбосика. Подумай сам, Тупси, какая удача выпала нам всем в руки: пробраться в логово Стибриса и открыто там все разузнать!
– А вы будете сидеть в машине и прохлаждаться? – с грустью повторил я дядюшкин упрек, адресованный чуть раньше им самим моему другу Пугаллино.
Но Кракофакс тут же гневно отверг его:
– Разумеется, нет, Тупсифокс! Неужели ты мог подумать, что я позволю Пугаллино бездельничать и проедать мои последние денежки? Оказывается, ты плохо меня знаешь, Тупсифокс! Наш друг, – дядюшка похлопал юного гнэльфа по плечу, – тоже устроится на какую-нибудь работу. Я помогу с устройством, ты не беспокойся. А сам я стану руководить вашей деятельностью, охранять машину, вести учет финансов… Дел хватит и мне, тут не отпихнешься!
Я опустил голову и глубоко задумался. Идея дядюшки мне очень не понравилась, но другой пока не было и, видимо, приходилось соглашаться с этой. Что ж, попробую податься в няньки! Если возьмут – хорошо, не возьмут – еще лучше. Я снова распрямился и уже по-деловому спросил у дядюшки:
– А где я возьму женское платье и туфли? И парик мне, наверное, понадобится, с таким вихром, как у меня, гнэльфин не бывает!
– А это уже моя забота, – обрадовался Кракофакс. – Вот увидишь, Тупси, не пройдет и часа, как ты будешь одет по последней моде!
И знаете что? Старик не соврал: уже через час я стоял на пороге жилища господина Стибриса в прекрасном платье, в туфельках на высоких каблуках и с очаровательной шляпкой на рыжем, как огонь, парике, надетом на мою несчастную голову.
Глава двадцать четвертая
Перед тем как нанести визит господину Стибрису, я позвонил ему по телефону. Узнав, что в Гартендорфе нашлась еще одна смелая девушка, которая готова заняться воспитанием его дочери, счастливый отец попросил явиться к ним немедленно. Я согласился, только предупредил, что мне нужно привести себя в порядок: покрасить губки, попудрить носик, подвести глаза…
– Делайте это быстрее, мы вас ждем! – сказал господин Стибрис и положил трубку.
Выйдя из телефонной будки, я залез в машину, переоделся в принесенную дядюшкой одежду, напялил парик и шляпку, обул чертовы туфельки на высоких каблуках и занялся, как и обещал Стибрису, макияжем. Дело это было для меня совсем незнакомое, поэтому я немного перестарался: губы получились какими-то очень большими и красными, щеки и нос белыми, как мел (однако сквозь эту штукатурку все равно предательски проступали мои веснушки), а глаза, точнее, веки вышли у меня чересчур зелеными.
– Ну и образина! – сказал я, посмотревшись в зеркальце. – Такой не детей воспитывать нужно, а в цирке выступать в паузах между номерами!
– До этого ты не лучше выглядел, – успокоил меня дядюшка. – Не всем красавицами быть суждено, так что не переживай, а беги к Стибрису.
Я вылез из «Шперлинга» и заковылял по указанному адресу. К счастью, Кракофакс догадался подвезти меня поближе к «Школе мошенников», иначе бы я плелся к ней до сих пор. Как я не переломал себе каблуки и ноги, пока преодолевал участок длиною в один квартал, мне и самому неизвестно. Зато я научился за эти сорок минут более или менее сносно держаться в вертикальном положении. Поэтому я не рухнул в объятья господину Стибрису, когда он отворил мне дверь, а только покачнулся и, виновато улыбнувшись, сказал:
– Здравствуйте, вот и я! Какая ветреная сегодня погода – так и валит с ног!
Господин Стибрис не обратил на мою наглую ложь никакого внимания и, весело улыбнувшись, проворковал:
– Прошу, прошу, фроляйн! Мы с нетерпением вас ждем!