— В таком деле размер не имеет значения, — ответил ей Хуул. — Тут важна точность расчета. Видишь, куда он клюнул эту крысу? Прямо между глаз. Финеас всегда был непревзойденным охотником, а смертоносная спираль у него получается точнее и лучше, чем у всех нас!

Смущенный Финеас опустил глаза и взъерошил перья. Он был очень скромной совой и терпеть не мог находиться в центре внимания.

— Это все пустяки, — пробормотал он, отрывая крысе голову.

В чахлых деревьях, росших на открытом всем ветрам мысе Глаукса, не было ни одного дупла, зато среди разбросанных по берегу огромных камней наши путешественники без труда нашли себе надежное укрытие от ветра и случайных ворон.

Когда ночь, побледнев, перетекла в день, трое разведчиков забились под камень и приготовились отойти ко сну. Для Хуула и Финеаса это была первая в жизни ночевка на голой земле, зато Снежная Роза не испытывала никаких неудобств, ведь полярным совам частенько приходится ночевать таким образом. Прежде чем уснуть, все трое глубоко погрузились в свои мысли.

Снежная Роза вспоминала лису, которую она год назад поймала в Серебристой мгле. До сих пор при воспоминании о сочном лисьем мясе у нее начинало приятно урчать в желудке.

Финеас, как всегда, тосковал по родительскому дуплу, маме с папой и младшей сестре, погибшим в лесном пожаре в далеком краю Амбала.

Что касается Хуула, то он размышлял о странностях жизни. Взять хотя бы его, Хуула. Он считал себя сиротой, а потом узнал, что у него есть мать. Правда, его мать умерла прежде, чем он успел как следует узнать ее… Он всегда считал себя самой обычной совой — и вдруг стал королем. Почему он смог достать уголь из пылающего жерла вулкана? Все произошло так быстро, в разгар битвы, в которой была смертельно ранена его мать. Ему тогда почудилось, будто кто-то поманил его, и он не смог противиться этому зову. Он пролетел сквозь стену огня, но языки пламени даже не опалили его перья. Но теперь Хуул припомнил еще кое-что: стены вулкана вдруг стали прозрачными, и он увидел сквозь них уголь. Что же это за уголь и что он несет — проклятие или благословение? Хуул всем желудком чувствовал, что уголь может быть очень опасен. Разве он своими глазами не видел, как меняются совы, очутившись поблизости от него? Он хорошо помнил странное возбуждение Гранка и ненормальное оцепенение Тео, Джосса и Финеаса, которые на последнем совещании из мыслящих сов превратились в безмозглых совуколок. Тем не менее пока беспокоиться было не о чем: Хуул чувствовал, что у него хватит сил справиться с загадочным воздействием угля и защитить от него своих подданных. Но что будет после его смерти? Сама смерть его не пугала, ведь Хуул знал, что в сияющей глауморе его будет ждать мать. Нет, его страшила не смерть, а судьба угля.

Веки Хуула отяжелели. Хватит думать об этом, сейчас ему нужен отдых. Как хорошо было бы снова встретиться с Бервиком! Кажется, он отдал бы все на свете, лишь бы вернуть те далекие, беспечные вечера над Горьким морем, когда они с Бервиком удили рыбу, сидя на ветке ольхи, далеко протянувшейся над водой. Лунный свет серебрил темную воду, рыбы бесшумно скользили в глубине, словно ожидая, когда их выловят… Тогда в его жизни еще не было никакого угля. Тогда он ничего не знал о своей матери и не помышлял ни о каком королевстве. Жизнь была такой простой, такой безоблачной! Хуул зевнул и провалился в сон, словно в туман.

Туман рассеялся, превратившись в легкую дымку, и из этой дымки выпорхнула прелестная пятнистая сова. Казалось, пятнышки на ее оперении сияют в темноте. Она выглядела усталой, но сильной. При виде этой совы желудок Хуула запел от радости. «Ах, какая воительница!» Казалось, она только что вылетела из одной битвы, но уже мчится в другую. «Нужно помочь ей!» — пронеслось в голове у Хуула. Расправив крылья, он поднялся в небо. Где же пятнистая сова? Почему ее нигде не видно? Неужели всему виной вновь сгустившийся туман? Или туман тут ни при чем, а просто наступил Короткий Свет? Как, уже? Так быстро? Но этого не может быть! Еще слишком рано! В чем же дело? Или это опять чары хагсмаров? Неужели их магия настолько усилилась, что они могут влиять на лунные циклы? Всякий раз, когда Хуулу удавалось приблизиться к пятнистой сове, туман сгущался, преграждая ему дорогу. Наконец он потерял сову из виду. Пятнышки на ее перьях, еще недавно сверкавшие, как звезды, растаяли в колеблющейся мгле. Внезапно туман начал темнеть, но это была не привычная тьма ночи, а зловещая воронья чернота! Хуул почувствовал мерзкий запах хагсмаров, и в тот же миг из тьмы хлынуло жуткое желтое сияние. «Великий Глаукс, да это же фингрот, страшное оружие хагсмар! Сейчас я оцепенею и рухну наземь».

В следующий миг между ним и желтым светом возникла тень какой-то совы с изуродованным крылом. Мама!

— Мама, ты где?

— Держись, мой принц. Держись.

— Я не могу! Не могу…

— Хуул, проснись! Проснись! — Снежная Роза трясла его с такой силой, что ее перья дождем посыпались прямо на голову Хуула. «Опять туман?» — подумал он и окончательно проснулся. Перепуганный Финеас тоже стоял над ним. — Похоже, тебе приснился кошмар. Извини за перья, — смущенно добавила Снежная Роза. — У меня как раз настала пора межсезонной линьки.

— Ты в порядке? — склонился над Хуулом Финеас. — Что это было?

— К-кажется, приснился кошмар, — выдавил Хуул.

— О чем? — не унимался друг.

— Не помню. Наверное, что-то, связанное с туманом, потому что когда я увидел перья Розы, то подумал, будто лечу сквозь туман. — Помолчав, Хуул поскреб когтем голову, а потом легонько ткнул себя в живот рядом с желудком, словно пытаясь вытряхнуть оттуда воспоминания. — Честное слово, никак не могу вспомнить, что же это было! Но я точно знаю, что сон не все время был плохой, — задумчиво добавил он, тщетно пытаясь поймать ускользающую тень чего-то светлого и милого, промелькнувшую сквозь его сновидение. — Уже смеркается? — спросил он.

— Почти, — ответила Снежная Роза. Трое сов высунули головы из своего убежища. Небо на западе окрасилось тусклым багрянцем, по которому ползли длинные оранжевые облака. Луна появлялась из-за них, заливая землю призрачным желтым светом. Странная дрожь пробежала по перьям Хуула, а в желудке что-то тревожно дрогнуло. Финеас внимательно посмотрел на него.

— Что с тобой? Никак скрум пролетел над местом твоей смерти?

— Ч-что? — захлопал глазами Хуул.

— Великий Глаукс, прекрати его пугать, он и так сам не свой! — рассердилась Снежная Роза.

— Я не хотел, — смутился Финеас и виновато добавил: — Это просто такая старая поговорка у нас в Амбале.

— Хотел бы я, чтобы это был всего лишь скрум, — загадочно пробормотал Хуул.

— Что это значит? — не понял Финеас. Тихонько усмехнувшись, Хуул ответил:

— Сам не знаю. Ладно, пора браться за дело!

Они подождали, пока оранжевые облака утонут в пурпуре заката, а пурпур потемнеет до густой синевы. Когда первые звезды засияли в вечернем небе, три совы бесшумно поднялись в воздух.

— Так вот, значит… Подхожу я к этому лейтенантику, который маховое перо от хвостового с трех шагов не отличит, и прямо ему говорю: «Прошу прощения, но так дела не делаются. Эдаким манером нам с такими тварями нипочем не справиться». Представляете? Так прямо и режу, начистоту. «Когда имеете дело с хагсмарами и их желтым светом, то первым делом заманите их в открытое море!» И что вы думаете? Так мы и сделали. Разумеется, я лично возглавил операцию и…

Хуул, Снежная Роза и Финеас опустились на пьяное дерево как раз в тот момент, когда виргинский филин приступил к самой драматической части своего повествования. Закончив, он повернулся к новоприбывшим и заухал:

— Лопни мой желудок, кого я вижу! Трое пестроперых! Как я смотрю, вы прилетели с севера?

— Как там дела? Неужели не порадуете нас известиями о добрых битвах? — спросила сидевшая рядом огромная бородатая неясыть. Хуул сразу узнал ее. Эта сова была в числе наемников, которых Сив привела на помощь перед последней битвой, поэтому Хуул всем желудком надеялся, что неясыть не узнает его в облике пестроперого скитальца.

— Да-да, нынче все добрые битвы идут на севере! — перебила пестрая неясыть.

— А я о чем? Мой двоюродный брат рассказывал, будто Ледяной дворец захвачен армией хагсмаров под предводительством какого-то юного сорвиголовы. Кое-кто говорит, будто он сумасшедший.

У Хуула похолодело в желудке.

К счастью, бородатая неясыть уже утратила к нему интерес и повернулась к Снежной Розе и Финеасу:

— Эх, друзья, какую вы битву здесь пропустили! Вот это, я вам доложу, было зрелище! Никогда не забуду, как молодой король промчался прямо сквозь стену огня с углем в клюве! — Хуул слегка вздрогнул и еще сильнее втянул голову в плечи. — Не хотите отведать здешнего соку? И моим друзьям поднесите по стаканчику! — Он сделал знак содержателю дерева, малой ушастой совке весьма подозрительного вида, и вскоре та вернулась с несколькими ореховыми скорлупками, до краев наполненными крепким питьем. Разведчикам предстояло сделать вид, будто они вовсю накачиваются забродившим соком и при этом оставаться совершенно трезвыми.