— Я видел тут одного волка, надо его спросить, куда они все подевались. Я сейчас, мигом! — прокаркал Фердинанд и упорхнул.

Тамино пошагал в том направлении, куда полетел Фердинанд. По дороге ему попалось множество разных диковинных предметов: какие-то высоченные деревянные столбы, украшенные страшноватыми резными рожами, нарисованные костры, картонные лошади, странные остороконечные палки, рядом с которыми лежали на земле согнутые дугою прутья, концы которых были связаны тонкими веревками.

В центре лагеря высилось самое большое типи, возле которого сидел старый серый волк и дремал. Почуяв приближение незнакомцев, волк встрепенулся и устремил на них пристальный взгляд.

— Извините, пожалуйста, за беспокойство, — заговорил пингвин. — Меня зовут Тамино, пингвин Тамино, а это мой друг Фердинанд Каркун. Можно вам задать один вопрос?

Волк выслушал Тамино и сказал:

— Меня зовут Танка-Танка, что на языке индейцев означает Волк-Волк. Это имя дал мне много лет тому назад старый вождь племени. Говорят, он назвал меня так за то, что силы у меня с детства было как у двух волков. Задавай свой вопрос, странный чужеземец в красной шапке. Вопросы помогают разобраться в жизни.

— Дело вот в чем, — начал Тамино, поправив свою красную шапку. — У нас на Южном полюсе, откуда я родом, возникли трудности с большелапыми, то есть с людьми. И мне хотелось бы узнать, почему люди и звери не могут поладить друг с другом. У меня есть один знакомый, так вот он мне и посоветовал обратиться с этим вопросом к индейцам, чтобы они мне всё объяснили.

Волк поднялся и подошел к Тамино.

— Твой друг дал тебе верный совет, — сказал он с улыбкой. — Только ты попал не туда.

— Как не туда? — возмутился Фердинанд. — Что значит «не туда»? Да тут, в Голливуде, этих индейцев как… — Тамино пихнул Фердинанда в бок, и ворон замолк.

— Как снега на Южном полюсе, — закончил за него Тамино.

— Скажи лучше честно, что ты просто не знаешь, куда они делись, — пробурчал Фердинанд нахохлившись.

— Скажу тебе одно, черная птица с большим клювом и бойким языком, — невозмутимо ответил волк, — не все то золото, что блестит, и не все то, что похоже на искомое, является тем, что ты хочешь найти.

— Спасибо за поучение, конечно, но только зачем так мудрить? Ты не мог бы выразиться попроще? — с некоторым вызовом произнес ворон-задира, не собиравшийся так просто сдавать свои позиции.

— Могу, — сказал волк. — Только не знаю, хотите ли вы услышать то, что я могу вам сказать. Похоже, вам хочется услышать то, что милее вашему слуху.

Тамино набрался храбрости и сделал шаг вперед.

— Нет, Танка-Танка, мы хотим знать правду, даже если она будет неприятной. Правда всегда остается правдой, какая бы она ни была.

— Здесь, в Голливуде, вам встретится многое, что на первый взгляд может показаться настоящим. Но это не так. Тут почти все ненастоящее. Включая индейцев. Это простые, обыкновенные люди, которые нарядились как индейцы, выкрасили себе волосы и загримировались под индейцев. Но у них так же мало общего с настоящими индейцами, как у тебя, дорогой пингвин.

Слушая волка, Фердинанд нервно переминался с лапы на лапу и, едва тот закончил свою речь, выпалил:

— Ну и кому все это нужно?

— Это нужно всем. Потому что все любят слушать и смотреть всякие истории, настоящие или выдуманные — неважно. Главное, чтобы они были хорошими. Люди любят такие истории, пожалуй, больше всего. По части выдумок они мастера. Им нравится мечтать, фантазировать, грезить. Ведь не случайно Голливуд называется фабрикой грез. Это фабрика сказок. В том числе и сказок об индейцах. И все, что о них тут рассказывается, — одна сплошная выдумка и ложь.

Тамино чуть не плакал. Неужели он напрасно затеял все это дело?

— Значит, настоящих индейцев не существует в природе? — спросил он, тихонько всхлипнув.

— Почему же, — ответил волк. — Только в прерии теперь ты их не найдешь, потому что их оттуда прогнали. Они живут в специальных поселках, которые называются резервациями.

— И где же мне искать эти резервации? — Тамино не мог больше сдерживаться и залился горючими слезами.

— В Южной Дакоте, — коротко ответил волк. — Это довольно далеко отсюда, но вполне досягаемо. Если только есть желание, — добавил волк, глядя умными глазами на рыдающего Тамино.

— Желание-то есть, — поспешил заверить его Тамино, утирая слезы.

— Ну и хорошо, — сказал волк. — Тогда я провожу тебя туда. Мне больше тут нечего делать. Я давно уже собирался вернуться назад, но что-то удерживало меня от этого шага. Теперь я знаю, что мне нужно было дождаться тебя. Так что всему всегда есть объяснение. Это люди спешат всё приписать случаю, случайности, особенно те, кто не любит думать и ждать. Ладно, пойдем.

Танка-Танка поднялся и собрался идти, но тут ему преградил дорогу Фердинанд.

— Прости меня, Танка-Танка, — сказал он понурившись. — Я вел себя глупо. Вместо того чтобы внимательно выслушать тебя, я все лез со своими замечаниями. Извини, я больше не буду.

— Ты ни в чем передо мной не провинился, так что извиняться тебе не за что, большая черная птица. Просто надо помнить о том, что уши у нас для того, чтобы слушать. Главное — научиться принимать услышанное в сердце. Вот и всё.

С этими словами Танка-Танка тронулся в путь. Тамино и Фердинанд поспешили за ним. Проходя мимо дома, в котором шли съемки бродвейского шоу, Тамино притормозил, вспомнив о Билли:

— Танка-Танка, — обратился он к волку, — там у нас друг остался. Можно я быстро сбегаю, спрошу его, пойдет он с нами или нет.

— Конечно, сходи, — ответил волк и улегся ждать в сторонке.

Но идти никуда не пришлось, потому что в этот самый момент из павильона вышли Билли и Одри Пинкпудель, счастливые и довольные.

— С тобой все ясно, — сказал Тамино, глядя на сияющего Билли. — Нам нужно двигаться дальше. Но у тебя, похоже, есть сейчас дела поважнее. — Тамино лукаво посмотрел на Одри.

— Ты прав, — согласился Билли. — Надеюсь, ты не обидишься на меня. Я бы с удовольствием проводил тебя, но сейчас никак не могу оставить Одри. Сейчас, когда я только что нашел ее, мою вторую половину. Я рад, что познакомился с тобой. Ты все-таки необыкновенный пингвин, Тамино. И с тобой, Фердинанд Каркун, мне было тоже, конечно, приятно познакомиться.

— Ну ладно, счастливо оставаться! — бодро сказал Тамино, глядя па радостные физиономии Билли и Одри. — Мы пошли, а то нас волк там ждет. Он обещал нам с Фердинандом показать, где живут индейцы.

— Э-э-э… — подал вдруг голос. Фердинанд. — Знаешь, Тамино… — замялся ворон, — вынужден тебя огорчить. Я тоже остаюсь. Мне тут сказали, что летной школе, в которой учатся дети ворон-миллионеров, требуется учитель. А я всю жизнь на самом деле мечтал быть летчиком-инструктором. Хочу попытать счастья. Вдруг повезет.

Тамино почувствовал, как слезы подступили к горлу, но он сумел сдержать их и начал прощаться с друзьями. Он протянул крыло сначала Одри, потом Билли, потом Фердинанду.

— Грустно, конечно, — вздохнул он. — Не думал я, что мне придется в один день распрощаться со всеми друзьями. Но что делать, у каждого свой путь и каждый должен идти своей дорогой. Ну, я пошел. Не забывайте меня!

«Вот тебе и Голливуд!» — подумал Тамино. Получалось, что он зря потратил столько сил. Хотя, с другой стороны, почему зря? Ведь если бы они не попали в Голливуд, Билли не встретил бы свою любовь, а Фердинанд не нашел бы подходящей работы. Значит, не все так плохо. А то, что индейцев здесь нет, ну так это не беда. Зато он познакомился с Танка-Танка, и тот отведет его к настоящим индейцам.

Много дней уже Тамино и Танка-Танка находились в пути. Они шли лесами, полями, узкими, еле приметными тропами, продирались сквозь чащу, карабкались по горам и снова спускались в долины. Горы Тамино понравились. Там, наверху, лежал снег, и это напомнило ему родной Южный полюс.

Питались они в основном рыбой, которую Тамино лихо добывал в реках и озерах, попадавшихся им по дороге. Танка-Танка был благодарен пингвину: гоняться за едой он уже не мог, да и зубы у него были плоховаты, так что мягкая, нежная рыба, которую приносил Тамино, была в самый раз.

Все бы хорошо, если бы знать, когда же они, наконец, доберутся до цели. Но Танка-Танка ничего не говорил, и Тамино уже начал сомневаться в том, что ему когда-нибудь удастся осуществить задуманное. «Неужели придется возвращаться ни с чем?» — с тоской думал он, шагая следом за волком.

Погруженный в свои печальные мысли, Тамино не заметил, как пейзаж постепенно начал меняться: растительность исчезла, тропинки пропали, осталась только бесконечная лысая равнина, похожая на бескрайние просторы Южного полюса, с той только разницей, что вместо снега здесь был один сплошной песок, который к тому же был невыносимо горячий и страшно жег лапы.