А пономарь утробным голосом за святого отвечает:

— Отдай ее в жены пономарю, чем не жених!

— Благослови тебя господь! Уж я так тебе благодарна, слов нет. Гореть перед тобою лампадке целый год за мои денежки.

На другой день позвала она пономаря и предложила в жены свою дочку. Пономарь обрадовался — ухватился руками и ногами.

Миновал год, как дочка замужем за пономарем. Вдова в церковь и прямиком к алтарю, где святой стоит. Да на весь храм:

Пономарь-то все денежки вдовы за год промотал.

Жил на свете один человек. Жена его была большая охотница до выпивки, из тех, что нипочем не дадут прокиснуть вину в погребе. Однажды поехал муж покупать себе волов, а жене наказал в погреб не ходить и вина не пить. Едва он за порог, а жена — к куме: зазвала ее в погреб — лучшего бочонка как не бывало.

Воротился муж домой, хватился бочонка. Хотел он было поколотить жену, а та за собой вины не признает — кошка вино выпила, и все тут. Муж не верит, а жена на своем стоит. Тут она и говорит: «Знаешь что, муженек, давай-ка сходим к нашей богородице — пусть она ответит, кто вино выпил, я или кошка. Скажет, что я, — делать нечего, отнесу тебя на себе домой, моя возьмет — я на тебе верхом поеду».

Вот отправились они вдвоем к богоматери милосердной. А когда дошли до места, где крикни — эхо отзовется, жена сказала: «Чего ради нам идти дальше — наша заступница нас и здесь услышит». Тут муж как заорет что есть мочи: «Скажи мне, царица небесная, кто выпил вино, жена или кошка?» Эхо, понятное дело, и ответило: «Кошка!» Трижды прокричал мужичонка свой вопрос, и трижды эхо ему ответило «кошка». Мужу деваться некуда — взвалил жену на спину и потащил домой. А кошку он убил — не таскай вино, пей водицу из лужицы.

Один монах, что ни вечер, проходил под окном замужней женщины и шептал ей: «Кис-кис!»

Рассказала женщина про это мужу, и тот рассудил так: — Стоит хорошенько проучить нахала. Если он снова заявится и ляпнет свое дурацкое «кис-кис», замани его в дом. Тут я кашлять начну, а ты спрячь его в мешок. Остальное, будь покойна, я беру на себя.

На другой день, уже в сумерках, явился монах, прошел близехонько под окнами и сказал:

— Кис-кис!

— Зайдите, — шепнула ему женщина.

А монаху только того и надо. Заперла женщина дверь, в дом его ведет. Тут муж закашлял, жена — в слезы:

— Ох, я несчастная! Не иначе как муж воротился. Полезайте, ваше преподобие, поскорее в мешок.

Влез монах в мешок, женщина тот мешок завязала и к другим, доверху набитым кукурузой, подтащила. Муж вошел и — во весь голос:

— Слышь, жена, к нам в дом воры забрались. Мне знать дали, что здесь они.

Сказал и заметался из угла в угол. А под конец прокричал:

— Что-то не видать их. Разве что в мешках поглядеть?

И как начал колотить по мешкам палкой, чуть в клочья не изодрал. Ухажеру тоже досталось, только он и пикнуть не посмел.

— Что ж, делать нечего, нету их здесь. Ушел муж, а жена по уговору, понятно, вытащила монаха из мешка. Бросился он со всех ног наутек, только его и видели.

Днями позже довелось монаху той же улицей проходить, женщина возьми да и скажи ему из окошка:

— Кис-кис!

Монах здорово разозлился:

— Я тебе не долгоносик, сама полезай в мешок! Брысь!

Жил на свете человек. Жена его то и дело твердила, что души в нем не чает, что не посылал еще господь бог ни одной женщине такого мужа. Муж ее словам верил и однажды на поле похвастался своему работнику:

— Что ни говори, а такую жену, как моя, поискать!

На это отвечал ему работник, что тут недолго и ошибиться и хорошо бы хозяйкины слова проверить. А хозяин на своем стоит:

— Да я со всем белым светом готов об заклад биться — нету жены лучше моей!

— А желаете, я ее испытаю? Ну так слушайте: к ночи, как нам возвращаться, растянитесь-ка на соломе — вроде как вы померли, а уж остальное я беру на себя.

Они так и сделали. Работник вернулся за полночь, сам слезами обливается, рассказывает, как хозяин его враз богу душу отдал. Собралась уж было жена ревмя зареветь, а работник и говорит:

— Хозяйка, а хозяйка, что, если до времени ничего соседям не говорить? Набегут ведь, заголосят, тебе хлопоты — этого угости, того ублажи. Одна морока! Скоротаем лучше ночку на пару возле хозяина.

— Твоя правда, Валентин. Подождем до завтра.

Перенесли они тело в дом, на кровать положили. Проходит час-другой, работник и говорит:

— А что, хозяйка, не пора ли нам подкрепиться? Мертвым мертвое, а живым — живое, верно говорю?

— Что ж, я не прочь. Ты неси снизу кувшин вина, а я за пирогом сбегаю.

Вот опять время проходит, работник снова к хозяйке:

— Хозяйка, а хозяйка, позволь мне вздремнуть у тебя на коленях — наработался я очень.

— Ладно, Валентин, поспи. А слуга знай за свое:

А женушка ему в ответ:

Мужу и этого сполна хватило. С той поры и до самой могилы слушал он жену не иначе как вполуха.

Одна женщина постоянно твердила мужу, что просит бога лишь об одном — умереть первой. Однако муж не очень-то верил этому. Как-то решил он проверить, не кривит ли женушка душой. Вечером, перед сном, он сказал ей, что смерть ходит по земле в образе ощипанного петуха. На следующее утро жена поднялась раньше мужа, а тот лежит, притворяется спящим. Вдруг видит жена — в комнату входит ощипанный петух, и показалось ей, что чей-то мрачный замогильный голос произнес:

— Смерть идет.

Испугалась жена, что петух сначала к ней подойдет, отскочила в сторону, шепчет:

— Ступай к мужу. Он спит и не узнает, от чего умер.

Жила одна старая женщина, что целые вечера проводила у окошка. Дочери как-то возьми да спроси ее:

— Матушка, что это вы все там высматриваете? — Время придет, узнаете. Может, оконце-то поможет мне вас замуж выдать.

И вот однажды отправилась старуха во дворец к самой королеве.

— Не хотите ли, ваше величество, чтобы я научила ваших кур говорить?

— Как это мило, — молвила королева. — Очень даже хочу!

И приказала дать старухе дюжину кур. Вернулась та домой и закатила пир. Пировала она с дочерьми несколько дней, ели кур то жареных, то вареных, то в тесте запеченных, то на вертеле копченных. А как всех съели, опять пошла старая во дворец. Пришла и говорит:

— Дорогая моя королева, я готова сквозь землю провалиться. Научить-то говорить кур я научила. И очень хорошо! Даже сегодня думала их вам принести. Стала их ловить, а они раскудахтались:

Я им — молчите, негодные! А они знай твердят, что видели из своего курятника, как граф Кабра входил во дворец. Не знаю, что и делать. Заперла их и вот пришла узнать у вашего величества, как быть.

В страшном смятении королева велела старухе немедленно зарезать кур, всех до единой — ей не нужны говорящие куры. Да еще дала старухе денег, чтобы та язык за зубами держала.

— А коли что будет нужно, — сказала она, — приходи, тебе отказа ни в чем не будет.

Вот так куры помогли старой выдать замуж дочерей. А королева еще и приданое хорошее дала каждой.

Жила на свете одна старая женщина, и была у нее дочь — большая лентяйка. Очень хотела мать, чтобы дочь хоть прясть научилась, но та об этом и слышать не хотела, только посытнее да послаще поесть желала. А тут влюбился в нее один молодой человек. Влюбился и надумал жениться. Забеспокоилась мать: а вдруг передумает? И что ни день стала ему рассказывать, сколько пряжи напряла его суженая. Настал срок — вышла девица замуж и отправилась в дом мужа. Едут они с матерью на одной лошади. Едут мимо гумна, тут молодица и говорит:

— Ох, хороша посудина! Сколько каши можно в ней хранить.

Молодой чуть поотстав ехал, но не преминул поинтересоваться, что это сказала молодая. А мать в ответ:

— Да похвалила она гумно. Хорошо гумно, говорит. Пряжу в нем сушить хорошо.

«Да, — подумал про себя молодой, — хорошую, дельную жену взял. Повезло, да и только!»

Приехали они домой. Назавтра отправился молодой по делам в Алентежо. И прислал оттуда жене много-много льна, пусть прядет себе в удовольствие. Молодая, увидев лен, тупо уставилась на него. Она и понятия не имела, как это его прясть. Но все же на следующий день взяла в руки пряслице, которое подарила ей мать, и решила попробовать. А вдруг что получится?! Проходя мимо сот с медом, сунула она в них конец пряслица, как раз где крепится нить, вышла во двор и давай лизать сладкий кончик.