— Нет, я имею в виду другое… Почему именно я, а не Йенс Ульман, например, или Базилиус Мёнкенберг?

— Потому что я пришел к тебе, а не к неведомому Бенсу Трульману или Бразилиусу Булкенбергу!

Но Мартина такие объяснения не удовлетворяли. Он хотел докопаться до самой сути.

— Ну а почему ты пришел именно ко мне, можно узнать?

Субастик закатил глаза:

— Уф! Да потому что именно ты выпил возвратные капли для Субастика, а не эти Бенсы-шменсы!

— И откуда же у меня эти капли?

— Ты меня спрашиваешь? Я и сам хотел бы знать, откуда ты их взял! — вознегодовал Субастик. — Я оставил, между прочим, этот пузырек твоему папочке, когда двенадцать лет назад ушел от него. И капли эти предназначались для него! Я же не знал, что эти капли действуют на всех Пепперминтов!

— Ну ладно, тогда еще один вопрос. А как ты вообще попал к моему папе? Ведь, прежде чем уйти и оставить ему пузырек, ты должен был как-то к нему попасть? Верно? Значит, у него были тоже какие-то капли?

— Нет, — рассмеялся Субастик. — Тогда мы обошлись без всяких капель. Но это длинная история[1]. Пусть тебе твой папа сам все расскажет, когда ты домой вернешься. Главное ты знаешь: мои веснушки — для тебя.

— Это хорошо… — задумчиво сказал Мартин. — Потому что у меня есть одно очень важное желание. Наверное, оно очень трудное для исполнения… Как ты там говорил — особой сложности… Так вот, я желаю…

— Стой! — закричал Субастик. — Лучше скажи мне заранее, что ты задумал… А то получится какое-нибудь невыполнимое желание, и я заболею. Буду валяться с температурой…

— Я очень хочу стать другим, — объяснил Мартин. — Понимаешь, я очень робкий, стеснительный, всего боюсь… Короче говоря, я хочу быть не таким, какой я сейчас.

— Ты хочешь, чтобы я тебя изменил? — уточнил Субастик.

— Да, — ответил Мартин.

— Хорошо, что я тебя заранее спросил, — с озабоченным выражением лица сказал Субастик. — Такое пожелание я не могу исполнить. Изменить себя можешь только ты сам. Правило номер сто тринадцать:

— Значит, ты не можешь как следует заколдовать человека? — разочарованно спросил Мартин.

— Могу, но только на короткое время, — ответил Субастик. — Я же сделал тебя в десять раз сильнее Громилы. Но я не могу сделать тебя таким сильным навсегда.

— А если я пожелаю, чтобы ты меня просто сделал немножечко более смелым? — не терял надежды Мартин.

— Это, конечно, можно, — сказал Субастик, — но все равно такой храбрости хватит ненадолго. По-моему, лучше потренироваться.

— Как потренироваться? — удивился Мартин.

— Очень просто, — объяснил Субастик. — Я могу изобразить что-нибудь такое, чего ты очень боишься, а ты попробуешь справиться со своим страхом. Ну, чего ты, например, боишься больше всего?

Мартин задумался.

— Да много чего… — сказал он. — Экзаменов, собак…

— Собак боишься? Отлично! — обрадовался Субастик. — Я умею прекрасно лаять.

— Если ты начнешь лаять, то я совсем не испугаюсь, — отверг это предложение Мартин. — Потому что это будет смешно. К тому же ты не кусаешься!

— А надо? Я могу! — оживился Субастик и для наглядности оскалил зубы и зарычал. — Только ты не бойся, я же понарошку!

Мартин махнул рукой.

— Ладно, не буду, раз ты так боишься, — миролюбиво заявил Субастик и в подтверждение своих добрых намерений запел:

Субастик выжидающе посмотрел на Мартина. Никакой реакции.

— Ну? — подбодрил Мартина Субастик. — И все меня за это начнут тогда хвалить! — повторил он. — Ты чего меня не хвалишь? Или тебе все-таки хочется, чтобы я тебя укусил?

Пока Субастик пел, Мартин уселся на кровать и погрузился в размышления. Разговор о собаке навел его на мрачные мысли. Субастик подсел к нему.

— Я знаю одну девочку… — начал Мартин. — Ее зовут Тина…

— Она же не виновата, что ее так назвали, — сочувственно сказал Субастик. — И это не повод, чтобы сидеть тут мухомором и смотреть в одну точку.

— Конечно не повод, — согласился Мартин. — Дело совсем в другом. Просто я подумал, что я, наверное, никогда не наберусь храбрости, чтобы зайти в дом, где живет Тина с родителями.

— Они что, такие опасные? Кусаются? — встревожился Субастик.

— Да нет, — ответил Мартин. — Просто у них на воротах висит табличка «Осторожно, злая собака!» или что-то в таком духе. Хотя чего об этом думать, я с ней даже толком не знаком… С какой стати я к ней в дом поплетусь?

— А я так понял, что ты с ней знаком… — сказал Субастик.

— Не совсем, — ответил Мартин. — То есть мы виделись, конечно… Но так… Все больше издалека…

— Ну, тогда и горевать нечего! — решительно сказал Субастик. — Может, когда ты к ней подберешься поближе, она тебе еще и не понравится. Может, у нее нос на боку или уши в трубочку.

— Глупости, — отрезал Мартин. — Все у нее на месте!

— Тогда тем более нет причин раскисать! От твоих мрачных мыслей у меня уже голова распухла! Пожелай лучше чего-нибудь веселенького! — воскликнул Субастик и пощекотал Мартина.

Мартин отклонился и не поддержал игру.

— Какой ты скучный! — сказал Субастик и забрался на кровать с ногами. Сначала он немножко попрыгал, а потом стал играть в футбол, используя в качестве мяча подушку.

— Слушай, будь другом, угомонись, пожалуйста! Не устраивай тут разгром! — сурово попросил Мартин.

— А хочешь, я сделаю так, чтобы ты вместо «ом» говорил «ям»! — предложил Субастик и зафитилил подушку на шкаф.

— И что тут смешного? — спросил без всякого энтузиазма Мартин. — Что «ом», что «ям» — одна малина!

— Ну, давай попробуем! — не отставал Субастик.

— Как хочешь… — вяло согласился Мартин. — Желаю, чтобы вместо «ом» получалось «ям».

— Ну, а теперь повтори: «Будь другом, угомонись и не устраивай разгром!»

— Да пожалуйста, — отозвался Мартин. — Будь другям, угямонись и не устраивай разгрям!

Субастик захихикал.

— А теперь скажи: «Вспомнив о батоне, Громила погрозил домочадцам кулаком и припустил бегом в гастроном!»

Мартину сделалось смешно, когда он представил себе, как Громила мчится, размахивая кулаками, по улице.

— Вспямнив о батоне, Грямила погрозил домячадцам кулакям и припустил бегям за батоням в гастроням! — повторил он за Субастиком.

То, что у него получилось, совершенно ему не понравилось.

— Не хочу больше лямать язык! — воскликнул он. — Хорошо, что кряме тебя никто не слышит! А вдруг кто придет к нам в кямнату? В мямент решат, что я повредился умям! Мигям пямчатся за Дауме! Буду потям сидеть неделю под замкям! Прикажешь мне теперь ходить с закрытым ртям?!

Субастик покатывался со смеху.

— Все, хватит! — решительно сказал Мартин. — Желаю, чтобы я говорил «ям» только тогда, когда хочу сказать «ям»!

— Ты хоть думай, когда что-нибудь желаешь! — отозвался Субастик. — Ты ведь и так все время вставляешь «ям» где ни попадя, причем по доброй воле!

— Так я хотел сказать «ям», а получилось «ям»! — ответил Мартин, чуть не плача. — Ерунда какая-то! Кругям одни неприятности! Надо же быть таким дуракям! Лучше бы я с классям на лыжах мучался, чем в твои глупые желания играть!

— Во-первых, желания не мои, а твои, — возразил Субастик. — А во-вторых, нечего ворчать! Просто нужно как следует подумать, прежде чем что-то желать!

Мартин задумался на минутку и сказал:

— Желаю, чтобы я опять говорил нормально, то есть так, как я говорил до пожелания с «ям».

— Похоже, сработало! — хихикнул Субастик и скосил глаза на свой пятачок. — На носу одной веснушкой меньше стало!

— Сейчас проверим! Дом, ком, том, крючком, торчком, ведром! Уф! Избавился наконец от напасти! — с облегчением вздохнул Мартин.

— А жаль, — сказал Субастик. — Было весело. Особенно про Громилу с батоном в гастрономе.

— Мне так было не очень весело, — возразил Мартин. — Больше меня на такие глупости не подобьешь! Лучше пожелать что-нибудь разумное.

— Согласен! — оживился Субастик. — Надо заказать какие-нибудь полезные вещи. Это у меня получается лучше всего!