И эти слова следовало понимать так «Я на тебя давно уже не сержусь и даже забыл, из-за чего мы подрались».
— Они всегда остаются лишние, — успокоил Серёжка.
Это означало: «Я тоже был дурак, что с тобой подрался. А теперь мы помирились, и я рад».
Люди часто говорят про одно, а думают совсем про другое.
— Завтра пойдёшь на каток? — спросил Серёжа.
— Пойду.
И это означало, что мир восстановлен.
— Как бы мне этот проклятый будильник починить? Ещё утром ходил нормально, звонил, как всегда в семь. А как я стал его чинить, он взял и сломался.
— Бракованный, наверное, — посочувствовал Серёжка. — Ну ничего, не горюй, сейчас починим. Инфекция-дезинфекция!
И сразу же на столе у Валерки затикал целёхонький будильник, он блестел и вид имел такой, как будто не его колёсики и пружинки только что лежали беспомощно на газете.
— Вот это да! — восхищённо крикнул Валерка. — Знаешь что? Я давай его снова починю, то есть развинчу, а ты опять так: раз — и готово! А?
— Ладно. Только в другой раз. Мне ещё в рыбный магазин сейчас надо. Пошли со мной?
— Пойдём. За рыбой так за рыбой, всё равно каникулы.
И Валерка натянул на свою необыкновенную голову вязаную лыжную шапку. В магазине было много народу, но Серёжка не ворчал: вдвоём даже скучное дело кажется не таким скучным. Можно и в очереди постоять.
* * *Подходя к своему дому, Серёжа увидел человека в чёрной стёганой куртке. Куртка была как будто знакомая, а сам человек очень даже знакомый. Такой знакомый, что Серёжка не смог сразу его окликнуть, а стоял и смотрел. И человек смотрел, только не на Серёжку, а на окна Серёжкиной квартиры, задрал голову и смотрел долго. Это был Серёжкин отец. В руке у него был чемодан. Он обернулся и увидел Серёжку.
— Ты вырос, — сказал отец.
А больше он ничего не сказал.
Они вошли в дом вместе, поставили чемодан в угол и стали ждать маму.
Серёжка ни о чём не спрашивал: если человек смотрит на окна, а в руке у него чемодан, значит, он вернулся. Серёжка только спросил:
— Пап, а что значит — потерять крылья?
Отец посмотрел на него задумчиво, потом опять сказал:
— Ты здорово вырос. А с крыльями я тогда напутал: их нельзя потерять, если очень не хочешь. Я их где-то тут забыл, но они найдутся.
Серёжка что-то понял, а чего-то не понял. Нельзя же понять всё в один вечер.
— Давай накроем стол к маминому приходу, — предложил отец.
— Авто-мото! — крикнул Серёжка, и на столе появилась ваза с яблоками.
— Силён, — захохотал отец. Давно уже в этой комнате никто так громко и раскатисто не смеялся. Потом отец о чём-то задумался и крикнул: — Квинтер-минтер!
Он ведь тоже был волшебником. На скатерть въехало блюдо с горячими пельменями и банка сметаны.
— Синус-косинус! — не унимался Серёжка, и откуда-то вкатился, пыхтя, кипящий чайник.
* * *На катке Серёжка и Валерка опять чуть не поссорились. Валерка звал Серёжку туда, где играли в хоккей. А Серёжка почему-то не хотел и упорно катался на одном пятачке и поминутно оглядывался.
— Ты чего? — спрашивал Валерка. — Чокнутый сегодня какой-то, крутишь головой во все стороны и ничего не говоришь. Пошли лучше шайбу погоняем, в сто раз интереснее.
Но Серёжа только мычал в ответ и искал кого-то глазами. Вдруг он схватил Валерку за рукав и как будто Валерка был глухой, громко, чуть не на весь каток, заорал:
— Пошли отсюда, чего мы тут не видели — в хоккей в сто раз интереснее, правда, Валерка?
Валерка увидел, что на них внимательно смотрит высокая девочка с золотой лентой на голове. Они ушли и не оглянулись. А если бы оглянулись, то увидели бы, что девочка показала им язык и стала сердито кружиться на одной ноге.
На катке всегда весело, люди здесь собираются беззаботные. Кто ж пойдёт на каток, если у него болят зубы, или он потерял варежки, или с ним случилась ещё какая-нибудь неприятность? Тогда человек будет сидеть дома или пойдёт куда-нибудь, но, скорее всего, не на каток. На катке всё звенит и смеётся, там даже в безветренную погоду кружит тихая метель, и радио распевает счастливые, легко запоминающиеся песни.
И Серёжка развеселился и стал гоняться за шайбой, как все остальные мальчишки. Он кричал: «Пасуй мне!» и «Куда бьёшь?» Он вошёл в азарт, ему хотелось во что бы то ни стало забить гол, и он забил бы его обязательно, но мальчишке, который был хозяином шайбы, пора было уходить домой. Мальчишка положил шайбу в карман, игра на этом закончилась. Серёжка оглянулся и увидел, что Таня и не думает болеть за него, а катается вместе с каким-то длинным парнем. Серёжке этот парень сразу не понравился. Валерка сказал:
— А я вон того мальчишку знаю: он победитель математической олимпиады всего нашего района, очень умный парень.
— Это не от ума зависит, — буркнул расстроенный Серёжка, — а от какой-то математической шишки на затылке. Мне барабанщик рассказывал.
Валерка не стал спорить, а Серёже длинный парень ещё больше не понравился. И захотелось, чтобы этот математический талант не катался вместе с Таней, а сидел где-нибудь в другом месте, решал свои нудные алгебраические уравнения. И тогда Серёжка сердито произнёс: «Точка-запятая!»
Высокий мальчишка бесшумно скользнул к воротам и исчез, будто его никогда тут не было. Таня растерянно оглядывалась.
— Послушайте, вы не видели, куда пошёл такой высокий мальчик? — спросила Таня у Валерки. — Он со мной катался.
На Серёжу Таня старалась не смотреть.
— Понимаете, только что он был здесь и вдруг исчез, даже не попрощался, а это никак на него не похоже.
Тут Таня посмотрела на Серёжку, но лучше бы уж она смотрела совсем в другую сторону. Серёжка от её взгляда почувствовал, что он как раз тот самый человек, на которого это очень даже похоже: уходить, не прощаясь; приходить, не здороваясь; толкнуть и не попросить прощения. Он не побеждает в районных олимпиадах, у него нет на затылке математической шишки. И вообще он двоечник. На него это очень похоже. Если бы он исчез, девочка Таня не стала бы спрашивать, куда он ушёл.
— У него задачка не сделана, — объяснил Валерка, — он вспомнил и побежал. Я ему говорю: «Потом решишь, ведь теперь каникулы». А он говорит: «Не могу, когда есть хоть одна задача, которую я не решил».
— А вот это на него похоже, — рассмеялась Таня. — Дима даже летом в лагере задачи решает и выводит формулы. Он в нашем математическом кружке самый способный.
— Да это не от способностей зависит, — махнул рукой Валерка, — это от математической шишки на затылке. Не знаешь, а говоришь.
— От какой ещё шишки на затылке? — удивилась Таня.
— От очень простой. Вот у него спроси. — Валерка кивнул на Серёжу. — А мне уходить надо. Пока.
И Валерка быстро заскользил к раздевалке. Серёжка смотрел, как удаляется синий помпон на Валеркиной голове, немного похожей на дыню, и думал, что хотя Валерка и вспыльчивый, но он настоящий друг.
— Давай покатаемся, — предложила Таня, — а то я замёрзла.
И она протянула Серёжке руку.
* * *Каникулы подходили к концу, и список неотложных дел тоже. Был побеждён злой волшебник Градус, и Серёжка помирился с мамой и со своим лучшим другом Валеркой и сделал ещё множество полезных и не очень полезных дел, которые не планировал заранее: всё ведь невозможно предусмотреть. Только хоккейную клюшку Серёжка починить не успел, так бывает иногда — победить злого волшебника нашлось время, а на такой пустяк, как клюшка, времени не хватило. Серёжа про неё просто забыл.
Но его друг старый барабанщик не забыл, что Серёжке нужна клюшка: на то у нас и друзья, чтобы знать, что нам надо.
Барабанщик поехал в магазин, чтобы купить клюшку. И это простое дело не обошлось без приключений, такая уж у него настала жизнь в последнее время.
Барабанщик сел в автобус и оторвал билет. Прежде, чем спрятать его в карман, барабанщик стал складывать в уме цифры, напечатанные на билете. Этому его научил Серёжа. Ведь если не сосчитать, равна ли сумма трёх первых цифр сумме трёх последних, ни за что не узнаешь, счастливый тебе достался билет или нет. Серёжа всегда считал в трамваях, в троллейбусах и автобусах, если, конечно, не ехал без билета. Но без билета он ездил редко: не к лицу настоящему волшебнику превращаться в обыкновенного «зайца». Взяв билет, Серёжа считал. Он поднимал глаза к потолку, шевелил губами, морщился. Остановки четыре Серёжка занимался этими сложнейшими вычислениями, как и всякий, у кого неважно обстоят дела с математикой. Но в конце концов волшебник всё-таки выяснил, сколько получится, и если билет оказывался счастливым, Серёжа поступал так, как всякий поступает в этом случае: он съедал билет. Потому что, если его не съесть, ещё неизвестно, будет тебе везти в этот день или не особенно. А каждому хочется, чтобы везло.