Звали его Серёга по прозвищу «Серьга».

Это потому что у него всюду и везде торчали серьги. В носу серьга, в ушах по серьге, щека проколота, брови, губы и даже в одном только пупке у него было шестнадцать серёжек – Дунька несколько раз принималась считать, но как дойдёт до одиннадцати – сразу сбивается, ей второй десяток был недоступен, ей эти цифры трудно поддавались, а слово «четырнадцать» она вообще выговорить не могла – всегда получалось «чертытнассать», и никак иначе!..

Пронька с Февронькой, конечно, обрадовались за своего ребёнка и стали ждать свадьбы.

И вот она состоялась.

Накануне Дунька пошла в баньку. Вместе с Серёгой. Попарились. Помылись. Полюбовались друг другом. Полюбились, конечно, тоже.

И началась гулянка.

С Серёжкиной стороны пришла родня, братва и гости.

И с Дунькиной – свои. Близкие, неблизкие, далёкие и давно забытые.

Всего человек триста. А может, пятьсот.

Ну, надрались, конечно.

И уж потом, конечно, передрались.

И тут вдруг смотрят: где Дунька? Нет Дуньки!.. Где Серёга?.. Нет Серёги!..

Пропали жених и невеста.

Неужто насовсем сгинули?..

Нет, конечно. Задрали головы Пронька с Февронькой и видят: Дунька с Серёгой в небе на ковре-самолёте от тучки к тучке плывут и всем гостям ручками машут.

Куда летят?.. Зачем взмыли?.. С какой целью?

Непонятно. Как говорится, история умалчивает.

Может, не хотят жить старой жизнью и полетели на поиски новой?..

А может, просто захотелось по небесам прошвырнуться?.. как-никак, а получается «свадебное путешествие».

Ну, и пусть летят. Захотелось – и пусть.

Дунька кричит:

– Улёт!.. Улёт!

А Серёжка ей вторит:

– Прощайте все!.. Чтоб я вас, чертей, больше не видел!..

Его можно понять, он в нормальном состоянии, когда хочется петь и ни о чём не думать.

Только вдруг Пронька немного скис, немного осерчал.

– Ты чего? – спрашивает Февронька. – Небось жалеешь, что от нас эта проклятая Дунька улетела?

– Да нет, – отвечает Пронька. – Я жалею тот наш ковёр, который она у нас только что свистнула.

И правда, есть о чём жалеть. Ведь Пронька с Февронькой до сих пор думали, что ковёр – недвижимость, а он оказался вовсе самолёт. Вечно с этой Дунькой проблемы.

Всё-таки трудный она ребёнок, что ни говори!

Однажды, Саша, я шёл по улице, споткнулся и упал.

Тотчас ко мне подбежал какой-то дядька и стал бить меня ногами.

Тут и сказке конец. Спи теперь.

– Какая же это сказка?! – воскликнула Саша. – Вот если бы к тебе подскочил дядька и начал бы тебе помогать, чтобы ты встал, – это была бы сказка!..

– Хорошо, – говорю я. – Пусть будет по-твоему… Подбежал ко мне дядька и стал меня подымать… Вот он меня поднимает, поднимает, а сам и спрашивает:

– Сколько?

Я недоумеваю:

– Что «сколько»?

Он отвечает:

– Я спрашиваю, сколько вы мне заплатите за то, что я помог вам встать?

Я говорю:

– Да нисколько. Ничего я вам не заплачу. Просто вы сделали доброе дело, и я вам, бескорыстному, не собираюсь ничего платить.

– Я не бескорыстный, – он говорит. – Заплати´те сейчас же.

– Ни за что, – говорю я. – Вы мне пришли на помощь, и я вам говорю «спасибо».

– «Спасибо» мне мало. За «спасибо» вам пусть другие помогают!..

И бросил меня на асфальт. А у меня нога болит. Наверное, я её то ли подвернул, то ли сломал. Боль адская.

– Хорошо, – говорю я. – Я вам заплачу сто руб лей. Только вы меня ещё раз поднимите и не бросайте.

– Двести, – говорит он.

– Хорошо, двести. Только вы за двести после этого поймайте машину и отвезите меня в травмопункт.

– Пятьсот, – говорит он.

– А за четыреста не согласитесь?

И вдруг он кивает. Мол, согласен за четыреста.

– Вот это сказка! – сказала Саша и заснула.

А я ещё долго около неё сидел и думал, какие умные дети теперь пошли. Умеют отличать, где сказка, а где быль.

Один муравьишка был очень любопытный. Его интересовало всё – почему деревья плачут смолой, почему черви вылезают на землю после дождя, почему трава зелёная и почему север всегда на севере, а юг на юге…

Ему хотелось знать: что там, за горизонтом, как паук плетёт паутину, где какие спят птицы, чья подошва отпечаталась в пыли, откуда дует ветер и что такое жизнь, если после неё всегда смерть…

Не на все эти вопросы наш любопытный муравьишка получал ответы, но очень уж ему надобно было, чтобы всё объяснить да выведать.

Вот, к примеру, увидел он однажды пустую консервную банку – и сразу у него вопрос:

– Кто в ней находился?.. Что в ней было?

Обнюхал наш муравьишка всю жестянку, облазил сверкающую на солнце крышку, чуть не поранился, преодолевая зазубринки, а – ответа нет.

Расстроился муравьишка, решил проникнуть на консервный завод и открыть тайну.

Задумано – сделано. И вот он пришёл в цех завода, но не через проходную – там его могли затоптать, а окольными путём – через заводскую трубу. Чуть не задохнулся по пути!

Но муравьишка наш упорный. Благо, завод был рядом с муравейником, всего недели три ходу…

Первым делом муравьишка осмотрелся. Он сразу догадался, что тут работает Страшный конвейер, не имеющий ни начала ни конца. На него пахнуло каким-то бешеным ароматом от тягучего потока, шедшего из блестящих трубок прямо в открытые, пока незакупоренные консервные банки, двигавшиеся в разных направлениях по витым желобам и прямым линиям.

– Масло! – смекнул наш герой, и на всякий случай отполз подальше от этой манящей к себе опасности. Ведь стоило дотронуться до этой жидкости – и ты будешь втянут в её густоту навеки. Отсюда уже не выберешься!..

Ему очень было интересно узнать, есть ли жизнь в консервах.

Для этого он собрался с силами и полез на потолок, потому что только оттуда, сверху, можно было разглядеть, чем наполняются жестяные баночки, одна за другой в бесконечной последовательности ползущие к выходу.

Подъём на потолок длился часа четыре. Сначала вверх по отвесной стене – это дело привычное и муравьишка с ним справился, хотя и порядком устал – ведь высота стен в заводском цеху значительно превосходила все знакомые ему доселе поверхности.

Но самый тяжёлый участок пути пришёлся собственно на потолок – здесь пришлось двигаться вверх ногами (лапками кверху). Этот акробатический этюд муравьишка в перевёрнутом виде проделал на «отлично». Теперь он висел над конвейером, и ему оставалось, поворотив голову, только лишь посмотреть вниз.

– Ох, ты, Боже!

То, что он увидел, превзошло все его ожидания. Жуткая ошеломляющая картина, от вида которой можно было сойти с ума.

Трупы маленьких рыбок с отрубленными головами были аккуратно уложены в каждую из банок и залиты этим вонючим мерзким маслом.

Они бок о бок штабелями покоились в ряду, движение которого очаровывало и завораживало. Блестящие мёртвые тельца светились каким-то мертвенным золотистым светом – потрясённый и ослеплённый увиденным, муравьишка на миг потерял бдительность, расслабился и отпустил лапки от вспотевшего потолка. Кувырк!..

В следующее мгновение он полетел вниз, потеряв представление где что и когда как.

Он плюхнулся в одну из банок, которая буквально через минуту закрылась, и моментально всё погрузилось в кромешную тьму. Чернота вечной ночи и жизни в несвободе рядом с обезглавленными трупами бывших живых существ делали дальнейшее существование абсолютно бесперспективным. М-да, вот тебе наказание за излишнее неуёмное желание постичь мир.

– Как любопытно умереть! – подумалось муравьишке, и с этой мыслью он умер, почувствовав облегчение.

…Примерно через год банка с надписью «Шпроты» оказалась на столе, вокруг которого сидели весёлые пьяные люди. Её вскрыли и начали есть содержимое.

– Ой, как он сюда попал? – воскликнул вдруг один из сидящих. Видимо, самый любопытный.

Что было дальше – уже не сказка.

Жил-был Поезд.

Характер у него был странный. Больше всего в жизни он любил стоять на остановках.

Конечно, ему приходилось и ездить, иногда даже на очень большие расстояния, но это ему не нравилось.

Ему нравилось не двигаться.

Бывало, приедет на какую-нибудь станцию Петрушкино, встанет и стоит…

Час стоит, два… Уже давно пора дальше ехать, а он всё стоит и стоит…

Все пассажиры уже давно по вагонам расселись, ждут, когда поезд с места тронется.

А он не трогается, хоть тресни.

Пассажиры спрашивают:

– Ну, что?.. Тебе не надоело?.. Себя мучаешь и нас… Давай уж езжай, пожалуйста…

– А куда торопиться?! Успеем ещё! – отвечал им Поезд и продолжал стоять. Ещё час… Ещё два…

Некоторые пассажиры, которые без вещей, вылезали из вагонов и пешком шли… Не выдерживали, бедные… Стыдили его:

– Имей совесть. Езжай. Мы же билеты на тебя купили.

А Поезд своё бубнит:

– Да ладно… Могли бы на меня и не садиться…