С этими словами Марина бросилась вниз головой, махнув на прощание блестящим хвостом. Воспитанная Любава крепко сомкнула ноги и махнула ими в ответ. Потом она взяла ноги в руки и побежала на дорогу, ведущую в Симеиз. На крутом повороте Любава чуть не столкнулась с выскочившей навстречу маршруткой. Девочка и машина отскочили друг от друга, после чего машина заговорила сиплым голосом. «Ничего страшного, – собралась с духом Любава. – Просто по Крыму разгуливают русалки и разъезжают говорящие маршрутки». «Спокойной ночи», – вежливо пожелала она машине – и пошла своей дорогой. Чудо техники догнало Любаву без промедлений. «Ночью девочки спят или танцуют на дискотеках, а не лезут под колёса автомобилей», – недовольно прохрипела машина. «Я не лезу, я иду в Симеиз», – объяснила маршрутке Любава. «Садись – подвезу», – машина явно сменила гнев на милость. Девочка зажмурилась – и безошибочно попала вовнутрь говорящего чуда. Раскрыв глаза, она увидела перед собой молодого простуженного шофёра. Орудуя носовым платком, он молча рассматривал пассажирку. «Это вы сейчас со мной разговаривали?» – с надеждой в голосе спросила девочка. «Я, кто же ещё? – не сразу ответил шофёр. – Тебя куда доставить в Симеизе?» У Любавы отлегло от сердца: «На улицу Горького № 8». «Это рядом с автостанцией. Довезу с ветерком, несмотря на жару», – пообещал шофёр неожиданно звучным голосом. «Наверное, я перегрелась на солнце. То русалки говорящие чудятся, то говорящие машины», – подвела девочка неутешительные итоги дня.

Однако вскоре выяснилось, что солнце тут было ни при чём. К похождениям Любавы Мама отнеслась вдумчиво и серьёзно. «Где вы завтра встречаетесь с Мариной?» – переспросила она у дочери, тщательно расчёсывая густые волосы, рассыпанные по покатым плечам. «Она будет ждать меня около Воронцовского дворца. Но я туда не пойду», – ответила девочка, а про себя подумала: «А вдруг у Мамы свои зелёные волосы?» «То есть как это не пойдёшь, если Марина будет тебя ждать!» – Мама гневно сверкнула зелёными глазами. «Но она мне… причудилась!» – Любава стойко выдержала мамин взгляд. «И почему же ты так решила?» – строго спросила Мама. «Она рассказывала мне про водяниц, которые не существуют на белом свете». «По поводу водяниц ничего сказать не могу, – задумчиво произнесла Мама. – Зато существуют нимфы с зелёными волосами. Марина – самая настоящая нимфа. И я не допущу, чтобы ты обманула её ожидания».

Поставив в разговоре жирную точку, Мама интенсивно задвигала гребнем, мурлыча под нос мелодию из репертуара «Битлз». Дверь со скрипом растворилась, и на пороге возник счастливый Папа с мокрым от слёз лицом. Присмотревшись, Любава поняла, что это были не слёзы, а капельки воды, попавшие в глаза с мокрых прядей, прилипших ко лбу. Замерев от восторга, Папа не спускал с поющей Мамы восхищённых глаз. «Ты похожа на Русалку Джона Уотерхауса», – произнёс он наконец. Но Мама предпочитала поэзии искусства прозу жизни. «Ты где пропадал всю ночь?» – поинтересовалась она отнюдь не русалочьим тоном. «Уже давно утро», – Папа продолжал светиться счастьем. «По моим сведениям, оно ещё не наступило», – нахмурилась Мама, убирая волосы в ночную чалму. «Ты жестоко ошибаешься, – упорно спорил Папа, не выходя из блаженного состояния. – Как специалист по Франции, ты должна знать, что у французов утро наступает сразу после полуночи». «Допустим, – слегка растерялась Мама. – Тогда скажи: почему ты мокрый с самого утра?» «Потому что мы изо всех сил готовим в Алуште Нептуналий, и я тружусь в поте лица», – таинственно произнёс Папа. «А что это такое?» – в ожидании ответа Любава затаила дыхание. «Это Праздник Нептуна», – тоном конспиратора пояснил Папа. «И кто же эти «мы»?» – с привычным сарказмом в голосе спросила Мама. «Это я с новыми друзьями, – миролюбиво ответил Папа. – Тайное станет явным во время Праздника. Так мне сказали друзья».

Мама пристально посмотрела на Папу, потом перевела взгляд на Любаву: «Хотя, по мнению французов и Папы, сейчас три часа утра, однако это не помешает нам устроиться на ночлег. Любаве необходимо выспаться как следует, чтобы поехать во дворец со свежей головой». «А в котором часу мне следует туда ехать?» – преодолевая зевок, спросила Любава. «Когда хочешь, только не поздно. Если Марина сказала, что будет тебя ждать, значит, ты застанешь её на месте», – туманно ответила Мама.

«Тайное станет явным во время Праздника», – пробормотала Любава – и погрузилась в благотворный сон.

Учитывая, что девочка заснула под утро, выспалась она ближе к полудню. Алупка, где расположен Воронцовский дворец, находится рядом с Симеизом, так что Любава прибыла на место встречи как раз не поздно. Зелёные волосы Марины переливали изумрудом около кассы дворца. Когтистые пальцы утопали в роскошной гриве, украшавшей очаровательную лошадку, очень похожую на пони. «Это галльская порода», – предварила нимфа немой Любавин вопрос, поправляя красную шапочку на голове лошадки. «Она что – из Галлии?» – проявила интерес Любава. «Нет, это мерроу из Ирландии, – небрежно пояснила зеленовласка. – Мне её навязал предок. Он сказал, что при знакомстве с тобой я допустила много огрехов и нуждаюсь в мудром руководстве». «В чьём руководстве?» – уточнила Любава. «В руководстве мерроу, конечно, – с досадой в голосе ответила нимфа.

– Я правильно говорю?» – обратилась она к галльской лошадке. Та кивнула головой и отчётливо выговорила: «И-го-го». «А кто такой предок?» – решилась Любава на следующий вопрос. Нимфа в упор взглянула на девочку. «Предок у нас у всех один – бог морей и потоков Нептун, – произнесла она после длительной паузы. – Разве Мама ничего тебе не рассказывала? Он прибыл специально для встречи с ней. В её честь он устраивает торжественный приём». «Нет, ничего…

– оцепенела Любава, – …почти ничего».

Потеряв к девочке всякий интерес, нимфа переключилась на портрет Екатерины II. Любава осмотрелась и только теперь заметила, что находится внутри Воронцовского дворца. «Мерроу спрашивает, как тебе понравился дворец?» – Марина перевела взгляд с царицы на подавленную девочку. «Я не знаю. Я ничего не видела», – выдавила из себя Любава. «Между тем мы обошли полторы сотни комнат», – хмыкнула Марина. Любава смутилась и от переживаний стала оправдываться на французском языке. Нимфа долго слушала иностранный лепет, а после того, как Любава исчерпала все французские извинения, спросила у всезнающей лошадки: «У нас в Мировом океане кто-нибудь так разговаривает?» «И-го-го», – ответила мерроу и в знак одобрения потрясла пёрышком на красной шапочке. «Будешь фотографироваться вместе со львами?» – предупредительно спросила нимфа. Любава хотела уже было снова испугаться, но вовремя заметила великолепных мраморных львов, облепленных туристами. «Лучше на фоне магнолии», – подстраховалась девочка. Пощёлкав мобильником, Марина предложила честной компании прогуляться по Верхнему Парку. «А она не такая уж отсталая», – подумала Любава и охотно приняла предложение. Завороженная колдовским Лебединым озером, девочка опять перешла на французский язык. Она спела весь репертуар Патрисии Каас и без запинки продекламировала всего Лафонтена. Марина слушала её, раскрыв рот, а лошадка за неимением ладоней била в копытца. «И-го-го», – сказала мерроу. «И я так думаю», – одобрила её мысль Марина и предложила девочке превратиться в русалку. «А что для этого нужно сделать?» – полюбопытствовала Любава. «Существуют разные способы превращения, – нравоучительно сказала нимфа. – Но самый надёжный – это утопиться. Утопленницы все становятся русалками». «Я подумаю», – уклончиво ответила девочка. Марина истолковала её нерешительность по-своему. «Да ты не сомневайся! – с горячностью воскликнула нимфа. – Знаешь, как здорово жить в Мировом океане!» «Но там нет того, к чему я привыкла на земле», – с большими предосторожностями возразила Любава. «Зато там есть то, чего нет здесь!» – ещё больше разгорячилась нимфа. «И-го-го», – вмешалась в разговор галльская лошадка. «Мерроу говорит, – перевела Марина, – что в Чёрном море тоже есть мыши, собачки, петухи и лисы». «Разве они могут жить в воде?» – не поверила на слово Любава. «Конечно, могут, – покатилась со смеху нимфа. – Они же морские!» Любава хранила осторожное молчание. «Может быть, мы с мерроу тебе не понравились? – продолжала уговаривать нимфа. – Но ведь нас очень много, и мы очень разные. В одном Лебяжьем пруду живут и купалки, и лоскотухи, и водяницы, и берегини. Людей ведь тоже очень много, и они тоже очень разные. А заговоришь по-французски – все водяные с ума сойдут». «Я водяной, я водяной, поговорил бы кто со мной», – процитировала Любава – и содрогнулась от ужаса. Марина уловила её настрой. «И-го-го», – подсказала галльская лошадка. «А какие в Чёрном море тритоны, – подхватила нимфа. – Я тебя познакомлю с одним – вот с таким хвостом!» Поскольку Марине, по всей очевидности, не хватало слов, лошадка пришла ей на помощь. Она привела в движение свой шикарный хвост – стала размахивать им из стороны в сторону, свёртывать колечком и даже ставить трубой.