— Идем за матерью и посмотрим, как она будет погибать от мороза.

Весело выскочила злорадная невестка, отыскала кожух; оделись они и вышли вслед за старухой.

А старуха опечаленная идет по снегу в полночь через поле. Когда она вышла на большое открытое поле, охватил ее такой мороз, что не могла она идти дальше. Вытянула она из сумы лучинки, расчистила снег и запалила огонь, чтобы хоть немного согреться.

Но лишь только пламя охватило лучинки — что за чудо! Выходят из них Домовые совсем так же, как это было дома на очаге!

Выскакивают все они из огня и прямо в снег, а за ними искры разлетаются во все стороны в ночной тьме.

Приятно это старухе, и расплакаться она готова от умиления, что не оставили они ее одну в пути. А они теснятся подле нее, смеются и посвистывают.

— Люди Божьи, — говорить старуха, — не до веселья мне: помогите мне лучше в моем горе.

Рассказала старуха Домовым, как неразумный сын ещё больше озлобился на нее, когда и он, как и всё село, уверился, что у невестки действительно змеиный язык.

— Выгнал он меня, а вы помогите мне, если можете.

Примолкли Домовые, задумчиво стряхивают снег с лапотков и не дают старухе совета.

Наконец Малик Тинтилинич говорить:

— Идем к Стрибору, владыке нашему. Он всему знает совет и помощь.

И быстро Малик взобрался на терновый куст, свистнул, вложив пальцы в рот, а из мрака через поле прискакал к ним олень и двенадцать белок.

Посадив старуху на оленя, Домовые сами взобрались на белок и двинулись в путь к лесу Стрибора.

Едут они ночью: на олене рога ветвистые, а на каждом разветвлении звездочка. Льет олень свет и указывает путь, а за ним мчится двенадцать белок, а у каждой белки по два глаза, как два драгоценных камня. Мчатся они и поторапливаются, так что дух захватывает, а за ними вдалеке несутся невестка и сын.

Так достигли они леса Стрибора, и понес олень старуху через лес.

И в темноте узнала невестка, что это и есть лес Стрибора, где она уже однажды была за грехи свои наказана, но от неизмерной злобы не может ни вспомнить своих новых грехов, ни испугаться ответа за них, а еще больше радуется и говорит: «Пропадет неопытная старуха в этом лесу среди стольких его чар», — и еще быстрее летит за оленем.

Домчал наконец олень старуху к Стрибору, а Стрибор был лесным владыкой. Сидел он середь леса в дубе таком большом, что в нем было семь золотых дворцов и восьмое село, серебряной оградой обнесенное. Перед самым красивым из дворцов сидел Стрибор на троне, в красной мантии.

— Помоги старухе, погибает она от невестки-змеи, — сказали домовые Стибору, отвесив вместе со старухой ему поклон. Рассказали ему все, как было. А невестка и сын подобрались к дубу и через червоточину глядят и слушают, что будет.

Когда Домовые окончили свой рассказ, говорит Стрибор старухе:

— Не бойся, старая! Оставь невестку, пусть она живет со своей злобой, пока её злоба не приведет снова сюда, откуда она слишком рано освободилась. А тебе легко помочь. Погляди вон на то село, серебром обнесенное.

Поглядела старуха и видит, что это её родное село, в котором она еще девушкой жила, а на селе храмовый праздник и народное гулянье. Гудят колокола, поют скрипки, вьются стяги, льются песни.

— Войди через околицу, всплесни руками и тотчас же помолодеешь. Останешься ты в своем селе, выйдешь снова замуж и будешь счастлива, как пятьдесят лет тому назад, — говорить Стрибор.

Развеселилась старуха, как уж давно не была весела, полетела сразу к околице, схватилась уже руками за серебряную калитку, как вдруг что-то вспомнила и спросила Стрибора.

— А что будет с моим сыном?

— Не глупи, старуха! — отвечает Стрибор — откуда ты будешь знать о своем сыне? Он останется в теперешнем времени, а ты вернешься ко времени своей молодости! Не будешь ты знать ни о каком сыне!

Услыхав это, старуха тяжко задумалась. А затем медленно отошла от околицы, вернулась обратно к Стрибору, низко поклонилась и сказала:

— Спасибо тебе, владыко милостивый, за все добро, что ты мне оказываешь. Но лучше уж я останусь со своим горем, но зато буду знать, что имею сына, чем, получив от тебя все блага и богатства мира, должна буду забыть его.

Лишь только произнесла это старуха, страшный гул разнесся по всей дубраве, исчезли все чары в лесу Стрибора, потому что для старухи ее собственные страдания оказались милее всего счастья этого мира.

Заколебался весь лес, провалилась земля, исчез в пропасти огромный дуб с дворцами и селом, серебром обнесенным, скрылся Стрибор и домовые; вскрикнула невестка за дубом, обратилась в змею, забралась в нору, а мать с сыном оказались одни-одинёшеньки посреди леса.

Упал сын перед матерью на колени, целует ее подол и рукава, а затем схватил ее на руки и понес домой, куда счастливый и пришел еще до зари.

Молит сын Бога и мать, чтобы простили они ему. Бог ему простил, а мать в вину ему ничего и не ставила.

Спустя некоторое время юноша женился на той убогой и милой девушке, которая привела им в дом домовых. И по сей день счастливо они живут все вместе, и Малик Тинтилинич зимними вечерами охотно посещает их очаг.

НАПАЛИ неприятели на укрепленный город некоей доброй и благородной княгини. Княгиня не могла так быстро собрать свое многочисленное и верное войско для обороны своего города и должна была бежать ночью со своим сыном, с малым княжичем на руках.

Бежала она целую ночь, и, когда уже начало светать, добрались они до страшной Кипень-горы, находившейся на краю княжества.

В те времена нигде уже на свете не было больше ни змей, ни волшебниц, ни ведьм и, вообще, никакой нечисти. Изгнали их святой крест и разум человеческий. Только на Кипень-горе нашел себе убежище последний Змей Огненный, а служило ему семь волшебниц-заточниц. Оттого и была так страшна Кипень-гора. У горы расстилалась тихая долина. Здесь молодая пастушка Милойка жила в плетеной избушке и стерегла свое стадо.

Как раз в эту долину пришла на заре княгиня с дитятей и увидев перед избушкой Милойку, подошла к ней и стала просить ее:

— Спрячь ты на день меня с княжичем в твоей избушке, чтобы нас не нашли неприятели. Как только опять падет мрак, дальше побегу я с княжичем».

Милойка их приняла, напоила их овечьим молоком и спрятала в своей избушке.

Когда наступил вечер, говорить добрая и благородная княгиня:

— Должна я сейчас далее идти с княжичем. Но я тебя прошу взять мой золотой пояс и этот золотой княжича крестик на красной ленточке. Где бы нас ни нашли наши враги, они узнали бы нас по поясу и крестику. Спрячь эти две вещи и сохрани их в своей избушке. Когда мои верные полководцы соберут войска и прогонят неприятеля, тогда вернусь я в свой стольный город, и станешь ты там моей милой подругой.

— Твоей подругой, благородная княгиня, я не могу быть, потому что не могу я равняться с тобой ни происхождением, ни умом. Но пояс твой и крестик я сохраню, потому что в действительном горе и несчастье и сердце нищего может быть другом сердцу царя, — говорит Милойка.

С этими словами Милойка и берет от княгини крестик и пояс на хранение, а княгиня подняла малого княжича на руки и пошла в ночную темь, которая была так непроглядна, что нельзя было разобрать, где трава, а где камень, где поле, а где море.

Много лет прошло с тех пор, а княгиня не вернулась ни в свою землю, ни в свой стольный город.

Ее огромное войско и ее славные полководцы оказались совершенно ненадежными и немедленно перешли на сторону неприятеля. Благодаря этому неприятель захватил всю землю благородной и доброй княгини и поселился в ее стольном городе.

Никто ничего совершенно не знал о том, что произошло с княгиней и малым княжичем. А бежав из дворца темной ночью, могла она в море упасть или в пропасть свалиться или погибнуть со своим ребенком и какой-либо иной смертью.

А пастушка Милойка преданно берегла золотой пояс княгини и золотой крестик княжича.

Самые богатые парни, разодевшись, приходили из села к Милойке и просили ее стать женой, потому что золотой пояс и золотой крестик на красной ленте были такой ценности, что и десяток сел можно было на них купить. Но Милойка ни одного из них не хотела себе в мужья, говоря: «Вы приходите не ради меня, а из-за золотого пояса и крестика, но они не мои, и я должна их беречь больше, чем своих овец или избушку свою».

Так говорила Милойка, и взяла она себе в мужья одного бедного и тихого парня, которого совершенно не манил ни золотой пояс, ни крестик.

Жили они в нужде, и часто ни хлеба, ни муки не было в доме. Но у них и мысли не являлось продать пояс или крестик.