Государю весьма понравились его речи, он пожаловал наставнику титул «чистого душой» и сто тридцать лян золота. Когда государь скончался, ему дали посмертное имя Кёнмун.

В государевой опочивальне каждый вечер собирались несчётные полчища змей. Люди во дворце были напуганы и собрались изгнать их, но государь говорил:

— Если бы у нас не было змей, мы не смогли бы спокойно спать. Не выгоняйте их!

Каждый раз, как государь засыпал, он выплёвывал свой язык и расстилал его по всей груди.

Когда государь только вступил на престол, уши у него вдруг стали длинными, как у осла. Ни царица, ни придворные об этом не знали. Знал лишь один человек — шапочных дел мастер, но всю жизнь он никому об этом не рассказывал. Когда же ему пришла пора умирать, он отправился в безлюдное место, в бамбуковую рощу при монастыре Торимса, и прошептал бамбуку:

— А у нашего царя уши как у осла!

И после этого поднялся ветер и прошелестел бамбуком:

— А у нашего царя уши как у осла!

Государь разгневался, повелел вырубить бамбук и насадить кизил. Но когда подул ветер, снова раздался голос:

— А у нашего царя уши как у осла!

Пичхо[95], двадцать первый государь Силла, в год мучжин, в десятую годовщину своего восшествия на престол, приехал к павильону Чхончхон — «Небесному источнику». Тут к нему прилетела ворона, прибежала мышь, и они вдвоём заголосили что есть мочи. А мышь вдруг заговорила человеческим голосом:

— Государь, разыщи то место, куда полетит ворона!

А еще рассказывают, будто государь Синдок[96] собрался вознести молитву в монастыре Хыннюнса и увидал по дороге стаю мышей. Каждая из них держалась зубами за хвост предыдущей. Государь встревожился и повернул выезд, чтобы узнать у гадателя, что это означает. И было ему сказано: «Завтра разыщи, куда полетит ворона, которая каркнет самой первой», и т. д. Но это — совсем другая история.

Государь приказал возничему следовать за вороной. Они двинулись на юг и приехали к деревне Пичхон. А там дрались две свиньи. Государь остановился, засмотрелся на драку и потерял ворону из виду. В растерянности он ходил у края дороги. Тут из пруда вышел какой-то старец с письмом в руках. На нём было начертано: «Открой — увидишь, как умрут двое, не откроешь — умрёт один».

Посланный государем слуга взял письмо и вручил государю. Государь сказал:

— Чем двоим умирать, лучше не открывать письма. Умирать — так уж одному!

Но придворный астролог почтительно доложил:

— Два человека — простолюдины, один человек — это государь.

Тогда государь взял и развернул письмо, а в нём было сказано:

«Стреляй в футляр от комунго!»

Государь вошёл во дворец, увидел футляр от комунго и пустил в него стрелу — разом поразила стрела монаха, что возжигал курения во внутренних покоях, и одну из своих жён, тайно соединившихся и предававшихся распутству во внутренних покоях дворца. Так были казнены два человека.

С тех самых пор по обычаям государства каждую первую луну в день свиньи, день мыши и день лошади люди опасались что-либо делать и не осмеливались выходить из дома. А пятнадцатый день стали считать днём вороны и приносить ей в жертву блюдо из клейкого риса. И так это сохранилось до сего времени. А тот пруд, из которого вышел старец, высочайшим указом стали именовать Сочхульджи — «Пруд, из которого явилось письмо».

Двадцать пятый правитель Силла, государь Сарюн, по храмовому имени звался великий государь Чинчжи[97], и был он из рода Кимов. Женой его была дочь князя Кио, госпожа Чидо. Государь взошел на престол на восьмом году правления под девизом Тай-цзянь, в год пёпсин. Он правил страной четыре года. В делах управления при нём царили смута, запустение и пороки, и поэтому жители страны низложили его.

В те годы в округе Сарян[98] жила одна простолюдинка, она была изящна и очень красива. Люди того времени прозвали её Тохва — Цветок Персика. Государь услышал о ней и повелел ей прибыть во дворец. Он пожелал осчастливить её, по женщина сказала:

— Женщине надлежит соблюдать правило — не служить двум мужьям. У меня уже есть муж, и я не последую за другим мужчиной. Даже повелитель десяти тысяч колесниц никогда не принудит меня к супружеской измене.

Государь сказал:

— А если он будет угрожать убить тебя, как ты поступить?

— Лучше пусть меня обезглавят на рынке, чем я соглашусь покориться другому, — ответила она.

— А если бы у тебя не было мужа, тогда можно? — в шутку спросил государь.

— Тогда можно, — ответила женщина.

Государь отпустил её и отправил домой.

В тот же год государь был низложен и почил. Спустя два года муж этой женщины тоже умер. Прошло десять дней, и внезапно среди ночи государь как живой вошёл в покои этой женщины и спросил:

— Ты некогда дала мне согласие. Сейчас, когда твоего мужа нет, можно?

Женщина не решилась так сразу легкомысленно согласиться и спросила у родителей. Отец и мать сказали ей:

— Это веление государя. Разве можно отказывать государю?

И они ввели свою дочь в покои. Государь оставался с этой женщиной семь дней, и всё это время дом окутывало пятицветное облако, а комнату наполняло благоухание. Через семь дней призрак государя вдруг бесследно исчез.

Женщина после этого понесла дитя. Когда истекли положенные месяцы и настал срок родить, покачнулось небо и содрогнулась земля. Она родила мальчика, и ему дали имя Пихён.

Великий государь Чинпхён[99], услышав об этом удивительном чуде, взял ребенка и воспитал его во дворце. Когда мальчику исполнилось пятнадцать лет, ему поручили должность и он стал ведать делами.

Каждую ночь Пихён тайно уходил из дворца и гулял где-то вдалеке. Тогда государь послал пятьдесят храбрецов, чтоб проследили за ним. Каждый раз Пихён, перелетев через стены Вольсона[100], направлялся на запад к берегу реки Хванчхон[101] и там забавлялся, командуя множеством духов. Храбрецы, притаившись в лесу, внимательно следили за ним. Когда сонмы духов, заслышав утренние колокола монастырей, рассеивались кто куда, юноша тоже возвращался домой.

Храбрецы пришли к государю и доложили о том, что увидели. Государь призвал Пихёна:

— Говорят, ты забавляешься, повелевая духами. Верно ли это?

Юноша ответил:

— Да, это так.

— Если это верно, заставь-ка духов построить мост через канал, что на севере от монастыря Синвон, — распорядился государь.

Пихён, получив повеление государя, приказал своей свите обтёсывать камни и в одну ночь построил большой мост. Потому люди и называют этот мост Квигё — «Мост духов».

— Есть ли среди духов такой, который мог бы, обернувшись человеком, помогать мне на приёмах и в делах правления? — снова спросил государь у Пихёна.

Пихён сказал:

— Есть такой — Кильдаль, он сможет помочь вам в управлении царством.

— Приведи его, — приказал государь.

На следующий день Пихён явился вместе с Кильдалем. Государь пожаловал Кильдалю титул, и тот стал ведать делами. И на самом деле, он не имел себе равных в преданности и прямоте.

В то время у сановника Лим Чона[102] не было сыновей, и государь повелел ему сделать Кильдаля приёмным сыном. Лим Чон послал Кильдаля воздвигнуть увенчанные павильоном ворота к югу от монастыря Хыннюнса. Каждый вечер Кильдаль уходил ночевать на этих воротах, и поэтому люди назвали их Кильдальмун — «Ворота Кильдаля».

Но вот однажды Кильдаль обернулся лисой и сбежал. Пихён послал духов поймать и убить его. Поэтому, стоит духам заслышать имя Пихёна, они тут же разбегаются в страхе и ужасе.

Люди того времени сочинили строфы, в которых сказано:

Местные жители эти строфы пишут на шёлке, чтобы отпугнуть духов.

В двадцать первом году правления Кэро[103], государя Пэкче, осенью, в девятой луне, правитель Когурё Корён[104] напал на Пэкче и с тридцатитысячным войском осадил столицу Хансон. Государь Кэро запер крепостные ворота и не решался вступить в бой. Тем временем армию Когурё разделили по четырём направлениям, и она приступила к штурму с флангов, а потом, воспользовавшись ветром, осаждающие принялись кидать горящие факелы и сожгли крепостные ворота.