Учитель рассмеялся. Он подумал: «Озорная девчонка! Чертенок в ней сидит… Нет, она куда сложней, чем кажется». И сказал:

— Нет-нет, Валентинка, вы, дети, не телята, разумеется. Вы куда сложней и разнообразней. Вы ведь — человеки!.. Ты, Валентинка, еще многое приметишь, многое откроешь. Тому, кто с солнцем встает, открываются многие тайны природы.

— Правда, Иван Ильич! — загорелась она. — Когда я стала просыпаться на рассвете, я столько красивого увидела, столько интересного узнала! Раньше бабушка будила меня то корову отогнать, то грядки полить, говорила мне с укором: «Да что ж ты спишь, лодырька, в такую пору! Солнце зараз всходит, зараз самая красота!» А я никак не могла понять ее слов. Какая там красота, если спать хочется!.. А теперь вот сама уже быстро вскакиваю с постели, боюсь пропустить восход солнца, боюсь опоздать к своим лопоухим. А они тоже, знаете, голову положат на верхнюю жердь ограды и таращатся на солнце, которое из-за речки выкатывается. — Валентинка опять рассмеялась и оборвала, приструнила себя: «Да перестань же болтать! Вот хвастунья!»

А учитель смотрел на нее с удовольствием, с доброй улыбкой и думал: «Растет девочка! Быстро растет. И сколько в ней энергии! В самом деле — разбудили Валентинку!»

Он ласково простился со своей ученицей и поехал дальше в степь, на полевой стан бригады. Она смотрела вслед немного растерянная, недовольная собой: «Ну что ты за несусветная болтунья! Вот невыдержанная… Держи себя в руках, проявляй характер!» Но потом вспомнила его взгляд: он с интересом слушал все, о чем она рассказывала, и успокоилась: «Нет-нет, Иван Ильич хорошо ко мне относится, он ласковый и добрый, а я-то всегда думала, что он придира и не любит меня». Она почувствовала себя счастливой. Напевая, сплела венок из полевых цветов и натянула его на молодые рожки Лобанчику. Тот почему-то рассердился и пошел на нее бодаться. Валентинка щелкнула его по носу:

— Эх ты, дурачок-бычок! Айда купаться, лопоухие! За мной! — Побежала к пруду вприпрыжку, и за ней, мекая и взбрыкивая, помчался весь телячий отряд.

Наташа окончила первый класс похвально — на четверки и пятерки. Конечно же, родители были очень рады. Мать сказала:

— Молодец, Наташенька, постаралась! А теперь у тебя каникулы, теперь можешь отдохнуть и отоспаться за весь год.

— Да ты что, мама! — возмутилась Наташа. — Не хочу я ни спать, ни отдыхать. Что я — старушка?.. Я буду помогать тебе выращивать утят.

— Не выдумывай, — возразила мать. — Как-нибудь без тебя обойдусь.

— А вот и не обойдешься! — заупрямилась Наташа и пошла с матерью на утиную ферму.

Колхозная утиная ферма находилась за хутором у широкой и неглубокой старицы — забытого притока реки. Утят там было — считать не пересчитать! Белая пена на воде, если смотреть сверху, с высокого обрыва.

Пришла Наташа на ферму и вместе с матерью стала разносить мешанку по кормушкам, а потом обратила внимание на хромоногих утят. Ковыляли они по двору с жалобным писком. Худые, грязные. Их обижали здоровые утята, щипали и отталкивали от кормушек. Собрала Наташа их в подол и сказала матери:

— Отдай мне этих утят.

— Нашла игрушки?.. Мы их будем списывать.

— Зачем же их списывать?! Они ведь живые. И не играться я буду с ними, а выращивать.

— Толку-то с них все равно не будет. Видишь, квелые они. Не оклемаются. Зря только корм переводят.

— Мало они едят — такие тощие. Они голодные, — протянула Наташа жалобно. — Легонькие, совсем пустые… Отдай, мама, я их покормлю хорошенько.

— Ох, забирай! — мать махнула рукой. — Знаю тебя — от своего не отступишься. Все равно не будет с них проку. Передохнут…

— У меня не передохнут! — заверила Наташа.

Пристроила она утят в птичнике, где зимой жили утки-несушки. Вот с того дня и начались у нее интересные каникулы — стала Наташа утятницей. Задала она работы зоотехнику Ивану Климовичу. Он приехал предупредить птичниц, чтобы приготовились принять новую партию утят из инкубатора, а Наташа затащила его к своим подопечным.

— О-ё-ё, да они же у тебя все инвалиды! — удивился он. — И почему они такие уж чересчур зеленые?

— Я их лечила… Зеленкой мазала, — нехотя призналась она.

— Вот как! — Иван Климович с интересом оглядел ее. — А почему ты вся поцарапанная? Опять с Антоном дралась?

— Нет, сегодня не дралась. Это я в терне поцарапалась. Жуков там ловила…

— Каких жуков? Зачем?

— Да тех — серых, волосатых… Утята здорово их едят.

— Эге-ге! Жуки для них полезны, это верно, но разве прокормишь их жуками? Это такая братва — черта полосатого съест, не то что жука. Вот привезем на ферму еще двадцать тысяч утят, слабеньких у тебя прибавится, что тогда будешь делать? Чем будешь их кормить?

— Так я же им еще мешанку даю! — Наташа показала в угол сарая, где стояло сосновое корытце. В нем была замешена дерть пополам с мелко покрошенной травой. — Я получаю для них продукты.

— Ну, тогда все в порядке!

Зоотехник собрался было уходить, но Наташа придержала его за рукав.

— Иван Климович, лекарства принесите для утят.

— Какого лекарства? — Он лукаво улыбнулся.

— Сами не знаете, какого? — Наташа нахмурилась. — Такого, чтоб они быстро поправились, выздоровели.

— Ладно, ладно, не сердись. — Иван Климович погладил ее по голове. — Принесу лекарство.

Он ушел, а Наташа сказала утятам:

— Ну, милые мои, слыхали, как я поговорила с Иваном Климовичем?.. Он человек хороший, симпатичный, правда?

Утята, вытягивая шеи, что-то отвечали ей доверительно, и голоса их были похожи на перезвон хрустальных шариков.

Наташа вдруг подумала об Антоне, вздохнула и поделилась с утятами своими заботами:

— Жалко мне Антона. Совсем от рук отбился. Мать и отец его в животноводстве работают, весь день на ферме, дед старый, не справляется с ним… Хулиганом становится парень. По садам и огородам лазит. Ко мне цепляется, дразнится… Учительница наказывала мне: «Контролируй Антона, Наташа!» А как его контролировать? Я на работе, а он где сейчас?.. Что мне делать с ним, не знаю. Может, еще раз отлупить его?.. Ну, ладно, я пойду, а вы тут без меня не шалите.

Наташа положила одного утенка со сломанной ногой в подол и, прикрыв дверь сарая, пошла домой. Она шла по песчаной косе, озабоченно думая о том, как вылечит сломанную ногу утенка. Вдруг перед ней хлопнул о песок ком глины. Наташа вздрогнула от неожиданности и подняла голову. Наверху, на краю обрыва, сидел Антон.

— Эй ты, знаменитая утятница, как поживают твои калеки? — крикнул он. — На выставку не собираешься с ними?

Вот так он всегда задирает ее, а она не терпит, дерется с ним. Попался бы он ей сейчас в руки, она бы показала ему «калек» и «знаменитую утятницу». Она бы сделала ему «выставку», долго бы помнил! Сидит на обрыве и храбрится, трус.

— Вот я тебя поймаю, я тебе покажу! — грозит Наташа, хотя ей, правду сказать, сейчас совсем не хочется ругаться с ним — и без того у нее забот полон рот.

— По-ду-ма-ешь, страшно как! — презрительно тянет он и снова бросает ком глины.

Она нагибается, прикрывая собой утенка, и в ужасе кричит:

— Да у меня же утенок! У него нога сломана!

Это прозвучало так, как если бы она сказала: «Да я же стеклянная, ты меня разобьешь!»

Антон, пораженный необычной интонацией ее голоса, спрашивает мирно:

— А что ты будешь с ним делать?

— Перевяжу бинтом, — охотно поясняет она.

— Эх ты, врачиха! Ничего у тебя не получится. Ты меня пригласи, я покажу тебе, как лечить переломы.

Очень хочется Антону, чтобы Наташа пригласила его. Надоело ему ссориться с ней. Правду сказать, он завидовал Наташе и злился, что она без него выращивала утят.

— Ладно, пойдем, только ты не очень хвастайся, — согласилась Наташа.

— А я не хвастаюсь, я знаю, меня дедушка научил.

И верно, знал Антон, как надо лечить сломанную ногу утенка: вырезал ножиком две деревянные пластинки из бузины, приложил их к ней, подмостив ваты, и скрепил лентой.

На следующее утро Наташа и Антон вместе пошли на ферму. Утята уже выглядывали из-за перегородки — просили есть. Антон налил свежей воды в поилки, а Наташа подмела в сарае. Затем они приготовили мешанку и разложили по кормушкам. Утята жадно хватали ее своими «черпаками» и, приседая, бежали к поилкам, которые Антон с умыслом отставил в сторону. Глотнув воды, они наперегонки возвращались к корму.

— Вот вам и утренняя физзарядка! — сказал Антон со смехом.

«Башковитый парень!» — подумала Наташа, но вслух этого не сказала, чтоб он не зазнавался.

Вскоре во двор заехали три автомашины. Они привезли утят в ящиках. Иван Климович, выйдя из кабины, подозвал Наташу, подал ей два пузырька и бумажку.

— В этом — пенициллин, а в этом — марганец. Тут написано, как пользоваться ими.