— Ну, что вы, бабушка! А вам?..

— Мне она не нужна, я тебе собирала. Мы-то пришли сюда за хворостом. Но это успеется… Хочешь, еще наберу смородины?..

И тут с карканьем вновь появился Ворон. Мануш уже давно приметила его и сейчас кинулась с надеждой навстречу птице…

— Опять он!.. Бабули, он говорит, но я не понимаю.

— Может, знает, где дети, только сказать не умеет? Иди за ним. Мы тоже пойдем.

Воспользовавшись моментом, Тимбака толкнула Ципили в бок.

— Опять доброта тебя одолела! Чего ты расстилаешься перед девчонкой? И на тебе смородины, и давай еще наберу. Прямо наизнанку выворачиваешься… Пойми ты, глупая, только с лица надо казаться доброй. А внутри следует быть ух какой злой! Очень злой! Ты должна думать, что эта самая Мануш — твой враг, что она, и никто другой, лишила тебя твоих колдовских чар! Понимаешь?..

— Но она же передо мной ни в чем не виновата? — попробовала оправдаться Ципили.

— Какая ты бестолковая! Долблю, долблю тебе, но ничего в твою голову не лезет… Ты просто должна так считать, что это она виновата в том, что ты потеряла свою колдовскую силу!..

— Как я могу так считать? Ведь виноват в этом мальчик-эскимос?! Мануш, заметив, что старушки остановились и о чем-то спорят, вернулась к ним.

— Что случилось, бабушки, о чем вы спорите?

— Мы разве спорим? — прикинулась удивленной Тимбака. — Наоборот, обсуждаем, какой дорогой вывести тебя из леса, их ведь две.

— Мне все равно какой, — сказала Мануш. — И не надо вам со мной идти. Просто покажите, как мне отсюда выбраться, и я пойду одна.

— А как твои друзья? Не будем разве их искать?.. — спросила Ципили. Ворон тем временем снова дал круг над ними, все так же громко каркая.

Ципили навострила уши: она одна понимала Ворона.

Тимбака забеспокоилась:

— Ну, что он говорит?

— Кто… что говорит? — удивилась Мануш.

— Просто спрашиваю у Ципили… что она говорит.

— Да, действительно, как считаете, идти мне одной?

— А ты не боишься? — спросила Ципили.

— Кого мне бояться?

— Ну, одна в лесу. Вдруг тебе встретятся злые колдуньи?

— Что вы, бабушки! Никаких колдуний нет!

— Как это нет! — поразилась Ципили.

— Нет, и все.

— Выходит, колдуний нет нигде?..

— Конечно, нету. Они давно потеряли свою силу, только в сказках остались.

Услыхав про то, что колдуньи давно потеряли силу, старухи с удивлением переглянулись: откуда этой девочке известно, что мы потеряли нашу колдовскую силу?

После долгого молчания Ципили наконец спросила:

— Кто тебе сказал, что колдуньи потеряли силу? Что их вообще нет? Вот я, например, колдунья! Злая колдунья! Захочу, могу даже съесть тебя!

Мануш рассмеялась:

— Ну что вы, бабушка! Какая вы колдунья, да еще злая. Вы очень добрая.

— А я? — тут же вышла вперед Тимбака.

— И вы добрая. Я же вижу.

— Пожалуй, и верно, добрая. О том и тужу. — И, нагнувшись к Ципили, шепотом спросила: — Что Ворон сказал?

— Говорит, медвежье логово уже близко, — тоже шепотом ответила Ципили.

— Чего же мы ждем? Начинай.

— Да, Манушик, мы добрые, — громко сказала Ципили, — очень даже добрые. Но за долгие годы не встретили ни единого человека, который сделал бы нам добро. Вот ты, например, добрая?

— Я? Наверно… А вообще не знаю…

— Сейчас проверим. Если добрая, то окажи нам услугу.

— С удовольствием, коли смогу.

— Сможешь, сможешь!

— Да ничего она не сделает!.. — замахала руками Тимбака.

— Ну почему?.. Может, она и сделает?..

— Мне ведь неизвестно, что я должна сделать, бабушки!.. Вы сначала скажите…

Старухи переглянулись.

— Разве мы не сказали? — вроде бы удивилась Тимбака.

— Нет же, конечно. Я не знаю, чего вы хотите.

Старухи отошли в сторонку, немного пошептались. Наконец Ципили подошла к Мануш и сказала:

— Мы раздумали.

— Мы не хотим, — добавила и Тимбака.

— И все же что я должна была сделать? — в нетерпении спросила Мануш.

Ципили взяла девочку за руку и потянула ее вправо.

— Вон видишь, там, вдали, маленькая избушка, поросшая мхом? Погляди внимательнее, за теми дубами.

— Где? A-а! Вижу, вижу.

— Там раньше, — шмыгая носом, сказала Ципили, — был наш дом. А потом пришел Медведь и нас выгнал… Теперь он там живет. В избушке остался сундук.

— А в нем все наше добро, — поддержала Тимбака. — Мы не можем пойти туда за сундуком… Вот и подумали… Но нет, нет… — И, отступив на два-три шага, замахала руками и закачала головой, давая понять, что больше ничего не скажет.

— Да ну вас, опять что-то не договариваете, — пожала плечами Мануш.

— Понимаешь, — опасливо забормотала Ципили, — нам подумалось, может, ты бы сходила и принесла… Но, честно говоря, мы боимся за тебя.

— Чего бояться, мне вовсе не трудно. Схожу и принесу. Только справлюсь ли одна с сундуком?..

— Он не тяжелый. Это, скорее, большая шкатулка.

— Раз так, идемте. А вообще-то я могу и одна. Как-то я совсем, совсем одна ходила в наш маран [6]. Там темно, ничего не видно, но я нашла, где стоял горшочек с маслом, и принесла его маме, — не умолкая щебетала Мануш, идя по указанной старушками тропке.

— Погоди! — позвала Тимбака. — Мы боимся за тебя!..

— Вдруг Медведь дома!.. — добавила Ципили.

— Ну и пусть. Я не боюсь никаких медведей. Наоборот, даже люблю их. Мне мой дядя на день рождения вот такого медведя подарил, — Мануш подняла руку над собой, — большущего. Я с ним никогда не расстаюсь, он даже спит рядышком со мной.

— Я вижу, ты смелая девочка, — улыбнулась Тимбака.

— Очень, очень смелая! — ввернула Ципили.

— Какая тут нужна особая смелость? Войду в избушку и выйду.

Но Ципили чуть было все не испортила. Не сдержавшись, она пробурчала себе под нос:

— Где ей оттуда выйти!.. И зачем только мы засылаем ее в это логово!..

Едва Тимбака расслышала бормотанье своей ненадежной напарницы, так двинула ее локтем в бок, что та вся скривилась от боли…

— Никак не можешь сдержать себя, опять все дело испортишь!..

Ципили какое-то время держалась за бок, но потом вдруг схватила помело и стала им дубасить Тимбаку.

— Вот, вот тебе, молокососка, дили дим-бо!..

Все это, конечно, очень удивило Мануш, но Тимбака быстро взяла себя в руки, и ссора прекратилась. Больше того, она все так повернула, что Мануш ничего не поняла, только удивленно поглядела на старух и спросила:

— Что случилось, бабушки, чего вы ссоритесь?

— Ничего, ничего. Мы не ссоримся. Просто Ципили говорит, что не надо…

— Нет надо, надо! Помоги, деточка, бедным, несчастным колдуньям.

— Ну что мелет эта ненормальная старуха? Колдунья она, видишь ли! — зашипела как змея Тимбака.

— Да нет же, мы бедные, несчастные старухи. Я пошутила… Бездомные, неприкаянные старухи!

И обе вдруг заголосили, жалеючи себя.

— Не плачьте, бабушки! Идемте, я возьму у Медведя ваш сундук. Только вы потом помогите мне, поищите со мной Тарона и Асмик.

— В этом ты на нас положись! — деловито заверила Тимбака. — Будь абсолютно уверена, мы обязательно разыщем их, и всех вас вместе выведем из леса.

— Вы не представляете, какой Тарон непослушный мальчишка! Мама его ни за что больше не пустит в лес, если узнает, что он заблудился…

— Ты увидишь, мы непременно разыщем твоих друзей…

— Ну, вот и избушка… Ждите здесь, я сейчас вернусь.

— Иди, миленькая, иди, славная Манушик, мы подождем тебя здесь…

И Мануш смело направилась к избушке.

Глава четвертая

БЕДНЫЙ ГОРЕМЫКА-МЕДВЕДЬ