Остальные тревожно переглянулись: Моска поднял графскую корзину и озабоченно заглянул под крышку. Голубь вел себя все беспокойнее.

— Вообще-то пора бы его из корзины вытащить, — прошептал Моска. — Он наверняка уже есть хочет. Вы хоть знаете, чем голубей кормить?

— Спроси у Бо, он только и делает, что этих сизарей кормит.

Сципио снова нащупал конверт в кармане. В первую секунду Просперу показалось, что он все-таки решил вскрыть письмо, но вместо этого Сципио, к его изумлению, ловко выскользнул из куртки, сдернул завязку со своей косички и сорвал с головы у Моски кепку.

— Что умеет он, то сумеем и мы, — сказал он, напяливая на голову кепку. — Поменять внешность — это совсем не трудно. — Он бросил Просперу свою куртку. — Вы с Бо останетесь здесь. Если этот шпик и правда за вами охотится, он тоже останется, будет караулить вас где-нибудь на улице. Так что встаньте к окну, чтобы вас с улицы видно было. А ты, Моска, неси пока домой голубя и конверт.

Моска кивнул, тщательно засовывая конверт графа в карман брюк.

— Риччио, Оса! — Сципио позвал обоих за собой. — Пойдемте, поглядим на улице, может, и найдем этого типа. Во что он был одет?

Проспер задумался.

— Красная куртка, светлые брюки и какой-то дурацкий свитер в клетку. На пузе фотоаппарат. Кроме того, очки, толстые такие, ну, и бейсболка, на ней еще написано что-то. «I love Venice» [10] или вроде того.

— А еще часы. — Бо сосредоточенно жевал ноготь большого пальца. — На них луна нарисована.

Сципио деловито нахмурился.

— Хорошо. Все запомнили?

Оса, Моска и Риччио дружно кивнули.

— Тогда вперед.

И они друг за дружкой снова выскочили на улицу. Проспер и Бо озабоченно смотрели им вслед.

— А с виду вроде бы такой милый, — пробормотал Бо.

— По человеку сразу не узнаешь, милый он или нет, — возразил Проспер. — Это на лбу не написано. Сколько раз тебе объяснять?

А Виктор стоял от них всего лишь в нескольких метрах. Чтобы не попадаться ребятам на глаза, он просто повернулся спиной к лавчонке, в которую они зашли. Но ему было все прекрасно видно в отражении противоположной витрины. «Ну, что они там застряли? — раздраженно думал Виктор, от нетерпения переминаясь с ноги на ногу. — Веера пластмассовые покупают, что ли? Или этот парень в маске решил новую себе подобрать? » Тут вдруг Виктор заметил девчонку: она вышла из лавочки. Это та, которую Бо называл Осой. Она со скучающим видом оглядывалась по сторонам, наконец остановила свой взгляд на гондолах у причала возле моста и нехотя направилась к ним. Не прошло и минуты, как из лавочки вышел черноволосый мальчишка. Этот был с корзинкой в руках и сразу же припустил прямо в противоположную сторону. Лихоманка их забери! Это еще что за новости? С какой стати они вдруг надумали теперь разбежаться? Ну да ладно, оба главных его подопечных все еще в магазине, подумал Виктор и поправил свои темные очки. Следующим из дверей показался Ежик. Этот на одной ножке поскакал в сторону кондитерской, что находилась в нескольких шагах отсюда, распространяя свои сладкие одуряющие ароматы на всю улицу. Там он замер, уткнувшись носом в витрину. Наверно, им просто всем по домам пора, уроки делать, обедать. А болтовня Бо насчет кинотеатра, в котором они якобы все вместе живут, должно быть, просто сказки. Что ж, тем лучше. Пусть расходятся поодиночке, те двое, которых ищет Виктор, никуда не денутся — у них-то ведь дома нет.

«Я в кино живу. С друзьями». Ха! Что ж, сказки он рассказывать мастак, этого у малыша не отнимешь. Виктор довольно усмехнулся своему отражению в зеркале. Секундочку, а это еще кто из магазина шагает? Тоже шкет какой-то, метр с кепкой.

Кого же у нас еще не хватает? Ах, да, этого, в маске. Но он вроде совсем иначе выглядел, разве нет? Виктор недоуменно нахмурился. Выйдя из лавочки, мальчишка на секунду остановился, с безразличной миной огляделся по сторонам и присел — шнурок на ботинке завязать. Потом выпрямился, сощурясь, поглядел на солнце и, что-то насвистывая, двинулся в сторону гондольеров, которые все еще караулили под мостом в ожидании пассажиров.

— Гондола! Гондола! — выкрикивали они зазывно, хотя и негромко.

М-да, Виктор сейчас тоже предпочел бы на гондоле прокатиться, чем тут-то торчать. Подушки на гондолах такие мягкие, а покачивание медленно плывущей лодки так дивно усыпляет. Слышишь только плеск воды, ее хлюпанье о стены и сваи, этот ласковый шепот древнего города. На секунду Виктор со сладким вздохом прикрыл глаза — и тут же испуганно распахнул их снова.

— Scusi! — произнес вдруг совсем близко чей-то голос у него за спиной.

Виктор резко обернулся.

Мальчишка, только что вроде бы направившийся к гондолам, стоял теперь прямо перед ним. И ухмылялся. Личико узенькое, и очень темные глаза, почти черные.

Виктор снял солнечные очки, чтобы лучше разглядеть мальчишку. Неужто это тот самый, что гордо вышагивал впереди всех в своей странной маске?

— Извините, — повторил мальчишка. — Вы не скажете, который час? — И почему-то уставился на клетчатый свитер Виктора.

Виктор сосредоточенно посмотрел на часы.

— Шестнадцать часов тринадцать минут, — буркнул он.

Мальчишка кивнул:

— Спасибо. Какие у вас часы красивые. Они что, и время на Луне тоже показывают?

Как же насмешливо, почти нагло разглядывают Виктора эти черные глаза. «Что ему надо от меня? — встревожился Виктор. — Он явно что-то замышляет! » Бросив быстрый взгляд в сторону сувенирной лавчонки, он успокоился: Проспер и Бо все еще стояли за окном и разглядывали товары в витрине с таким истовым вниманием, будто это сокровища из Дворца дожей.

— Вы англичанин?

— Эскимос, разве не видно? — огрызнулся Виктор, проводя рукой по своим тонким накладным усикам, и почувствовал, как те предательски отделяются от кожи.

— Эскимос. Как интересно. Эскимосы не часто сюда захаживают, — заметил мальчишка, повернулся и побрел прочь.

А Виктор остался стоять, делая вид, будто задумчиво теребит усики.

— Проклятье! — пробормотал он, быстро отвернулся и в мгновение ока содрал ненавистную щеточку с верхней губы. И тут увидел в отражении, что в лавочку возвращается девчонка. Да и Ежик больше не торчал у кондитерской витрины. Да и черноглазого мальчишки нигде не видать. «Быть не может, чтобы они меня вычислили! — думал Виктор. — Исключено! » И совсем опешил, увидев, как все трое уже снова дружно выходят из сувенирной лавчонки. И не одни, а с Проспером и Бо, которых они заботливо взяли в середку. Все пятеро даже не глянули в его сторону, но о чем-то шушукались и смеялись; у Виктора почему-то возникло неприятное чувство, что это как-то связано с ним. Ребята между тем неспешно направились в сторону моста Риальто.

Виктор обменялся недоуменным взглядом со своим отражением в витрине и последовал за ними, осторожно, на большом расстоянии, но все же так, чтобы не потерять ребят из вида. Нет у него такой сноровки — детей выслеживать. А это, как он вскоре вынужден был признать, чертовски трудное дело. Они же маленькие, то и дело пропадают из поля зрения, и при этом шустрые до ужаса. Переулок, по которому они шли, был узкий и длинный, и сворачивать они вроде бы не собирались. Время от времени кто-нибудь из них оглядывался, но Виктор был начеку. Казалось, все идет как нельзя лучше, покуда из кафе не вышли эти толстые старухи, о чем-то громко споря и смеясь, и не перегородили своими тучными телесами весь переулок, так что не прошмыгнешь. Пробормотав пару не слишком ласковых слов, Виктор все же кое-как мимо них протиснулся, стараясь не упустить из виду мальчишек, — и сразу наткнулся на девчонку. На ту самую, которая с таким увлечением читала книжку у фонтана. Ту самую, что со скучающей миной вышла из лавочки, не удостоив Виктора даже взглядом. Да, это она. Бо ее Осой называл.

Она уставилась на него в упор враждебным взглядом своих серых глаз и, прежде чем Виктор успел сообразить, что к чему, бросилась на него, молотя кулачками по его клетчатому свитеру и пронзительно вопя:

— Да отпустите же меня! Скотина! Никуда я с вами не пойду! Отпустите сейчас же!

Виктор настолько опешил, что в первый миг застыл, как громом пораженный, и только таращился. Потом попытался сбросить с себя девчонку, но та намертво вцепилась в его куртку и продолжала молотить его почем зря. Вокруг уже собирались люди, они с недоумением смотрели на него и на визжащую девчонку.

— Да я же ничего не сделал! — оторопело повторял Виктор. — Ничего, вообще ничего! — И с ужасом увидел, как на него с лаем устремляется чья-то собака. А остальные ребята тем временем успевают шмыгнуть в боковой переулок. — Стойте! — завопил Виктор. — Стойте, маленькие негодяи!

Он опять попытался отпихнуть от себя девчонку, но в эту секунду что-то с такой силой обрушилось ему прямо на голову, что он даже пошатнулся. И прежде чем он успел опомниться, толстенные старухи окружили его, и каждая принялась яростно лупить его тяжеленной хозяйственной сумкой. Виктор что-то возмущенно выкрикивал, прикрывал голову руками, но девчонка по-прежнему голосила как резаная, а старухи лупили его без устали, к тому же и подоспевшая псина с утробным рычанием вцепилась в полу его куртки. Негодующая толпа вокруг него стремительно росла. «Да они меня растерзают!» — в ужасе успел подумать Виктор. Но в ту секунду, когда он уже упал на колени, в центр толпы наконец-то продрался карабинер, схватил его за шиворот и одним рывком поставил на ноги. И пока толпа, яростно, наперебой и на сто голосов галдя, пыталась объяснить полицейскому, из-за чего сыр-бор разгорелся, Виктор обнаружил, что девчонки уже нет как нет — исчезла.